Ганнибал (др. перевод), стр. 35

В толпе находился и приятель Ромулы, на которого она могла полностью положиться. О своей жертве цыганка ничего не знала, а полицейскому не доверяла. Жиль Превер, проходящий в некоторых полицейских досье как Жиль Дюмэн или Роже Ледюк, но более известный в местных кругах под именем Ньокко, болтался в толпе на южной оконечности моста, ожидая, когда Ромула запустит руку в карман. Внешне Ньокко являл собой ходячий скелет: усохшее тело, вместо физиономии — обтянутый кожей череп. Но при всем при том он был чрезвычайно подвижен и достаточно силен для того, чтобы помочь Ромуле, если у той дело пойдет скверно.

В одежде клерка он ничем не выделялся из толпы. Правда, время от времени он посматривал поверх голов так, словно бродил в прериях по городу-призраку, населенному лишь бродячими собаками. Если жертва схватит Ромулу и попытается ее задержать, Ньокко споткнется и, упав на мерзавца, будет с извинениями хвататься за него до тех пор, пока подруга не скроется. Он уже не раз с успехом проделывал этот трюк.

Пацци прошел мимо Ромулы и стал в хвост очереди к торговцу соками, откуда открывался прекрасный вид на «поле битвы».

Оценив опытным взглядом расстояние до шагающего по направлению к ней невысокого изящного человека, Ромула отошла от подъезда. Цыганка с удивительной легкостью двигалась сквозь толпу, прижимая ребенка к груди своей искусственной рукой из дерева и парусины. Пока все в порядке. Теперь она, как всегда, поцелует пальцы своей находящейся на виду руки, и протянет их к его лицу якобы для того, чтобы передать поцелуй. Другой же рукой она станет тыкать ему в ребра, как бы пытаясь нащупать кошелек. Делать это надо до тех пор, пока он не схватит ее за запястье. После этого можно убегать.

Пацци заверил ее, что жертва не может позволить себе обратиться в полицию и постарается скрыться с места преступления. Кроме того, за все время занятия этим ремеслом никто ни разу не пытался применить насилие по отношению к женщине с младенцем на руках. Жертва, как правило, считала, что это кто-то другой копался в кармане его пиджака. Цыганка, чтобы не попасться на краже, сама не раз обвиняла невинных прохожих в карманном воровстве.

Ромула, двигаясь в толпе по тротуару, высвободила спрятанную руку и поместила ее под деревянный муляж, на котором покоился младенец. Теперь от жертвы ее отделяло не более десятка метров заполненного качающимися головами пространства. Цель приближалась.

Святая Мадонна! Что это? Доктор Фелл вдруг повернул и нырнул в гущу толпы, двигавшуюся через реку по Понто Веккьо. Он шел вовсе не домой. Ромула вклинилась в эту толпу, но догнать его не смогла. Партнер, находившийся все еще впереди доктора, бросил на нее вопросительный взгляд. Она покачала головой, и Ньокко позволил доктору пройти мимо. Ничего хорошего не получится, если парень попробует залезть ему в карман.

Пацци подбежал к ней и прорычал, как будто она была во всем виновата:

— Отправляйся в квартиру. Я тебе позвоню. Пропуск для проезда в старый город у тебя? Уходи. Уходи, тебе говорят!

Затем Главный следователь сел на мотороллер и покатил по мосту через мутный, как нефрит, Арно в том направлении, куда двинулся доктор. Пацци думал, что окончательно потерял след Фелла, однако на другой стороне реки он снова увидел объект наблюдения. Доктор задержался ненадолго у аркады Лунгарно, чтобы бросить взгляд на работу уличного художника. Когда Фелл зашагал снова, размашисто и быстро, Пацци догадался, что доктор держит путь в собор Санта-Кроче. Чтобы выдержать безопасную дистанцию, Пацци ехал очень медленно, игнорируя проклятия, доносящиеся из обгоняющих его машин.

Глава 26

Францисканская церковь Санта-Кроче. Под ее сводами одновременно звучат восемь языков, а орды туристов бестолково топчутся, старясь изо всех сил не потерять из виду цветные зонты своих гидов. Туристы в темноте роются по карманам в поисках монеты в двести лир, чтобы опустить ее в автомат и в сиянии вспыхнувшего света целую минуту любоваться великолепными фресками часовен. Они считают эту минуту самым славным мгновением своей жизни.

Ромула, войдя в собор из яркого солнечного утра, постояла недолго рядом с гробницей Микеланджело, чтобы дать возможность глазам привыкнуть к темноте. Заметив, что она стоит на вделанном в пол могильном камне, Ромула прошептала «Господи, помилуй!» и сошла с плиты. Живущие под землей мертвецы были для Ромулы не менее реальны, чем толпящиеся в соборе туристы, и, вне всякого сомнения, более могущественны. Дочь и внучка гадалок и хироманток, Ромула считала, что люди внизу и люди наверху — две части одной толпы, разделенной лишь ведущей в смерть дверью. Те, кто обитал внизу, были, по ее мнению, старше и умнее оставшихся на поверхности и поэтому имели преимущество над последними.

Она поискала глазами служку, человека, известного своей неприязнью к цыганам, и спряталась за колонной рядом с творением Антонио Росселлино «Мадонна молочная». Ребенок Ромулы, воспользовавшись моментом, принялся сосать грудь матери. Там и нашел ее Пацци, скрывавшийся до этого у могилы Галилея.

Движением головы он показал в глубину собора, где в темноте за трансептом [30] словно молнии блестели вспышки запретных фотоаппаратов и потрескивали таймеры, пережевывая монеты достоинством в двести лир, поддельные металлические кружочки, а иногда даже и австралийские четвертаки.

Великолепные фрески то появлялись в ослепительных вспышках, то снова исчезали в темноте. Когда загорался свет, Христос опять рождался, его снова предавали и пригвождали к кресту. Паломники топтались в темноте, держа в руках путеводители, которые было невозможно прочитать. Запах потных тел и аромат курений создавали невообразимое амбре в согретом теплом свечей воздухе собора.

В левом трансепте, в капелле семейства Каппони, трудился доктор Фелл. Самая знаменитая капелла Каппони, как известно, находится в церкви Санта-Феличита. Однако доктора Фелла интересовала именно эта, отреставрированная в XIX веке, так как через реставрационные работы он мог заглянуть в прошлое. Доктор занимался тем, что втирал древесный уголь в бумагу — иного способа скопировать и прочитать наполовину затертые надписи на камне не было.

Проследив за деятельностью Фелла через небольшую подзорную трубу, Пацци понял, почему доктор явился в собор лишь с небольшой пластиковой сумкой. Все необходимые для работы инструменты и материалы он хранил за алтарем капеллы. Пацци чуть было не решил отказаться от услуг Ромулы и отпустить ее домой. Отпечатки можно получить и с инструментов доктора. Однако от этой идеи пришлось отказаться, так как, посмотрев внимательнее, полицейский увидел, что доктор, дабы не запачкать рук, трудится в перчатках.

Их задачу никак нельзя было отнести к числу легких. Способы, которые в своем ремесле использовала Ромула, предназначались для улицы. Однако, с другой стороны, цыганка была последним человеком, способным вспугнуть преступника. Ее поступок не подтолкнет доктора к бегству. Нет. Если он и схватит воровку, то в худшем случае передаст ее служке. Пацци сможет вмешаться позже.

Но они имеют дело с безумцем. А что, если он убьет ее? А если он убьет ребенка? Чтобы принять решение, надо ответить на два вопроса. Вступит ли он в схватку с доктором, если возникнет угроза убийства? Да, ответил себе Пацци. Может ли он, чтобы получить деньги, допустить, чтобы Ромула и дитя слегка пострадали? Да, ответил он самому себе.

Надо просто дождаться момента, когда доктор Фелл снимет перчатки, чтобы отправиться на обед.

Шагая взад и вперед по трансепту, Пацци и Ромула обсуждали план дальнейших действий, и в этот момент полицейский заметил в толпе туристов знакомое лицо.

— Кто следит за тобой, Ромула? Выкладывай. Я видел эту рожу в тюрьме.

— Это мой друг, который задержит преследователей, если придется бежать. Он ничего не знает. Ничего. Для вас же лучше. Вам не надо будет мараться.