Молчание ягнят (др. перевод), стр. 65

— У меня еще кое-что осталось на кредитной карточке.

Крофорд порылся в карманах и протянул ей триста долларов наличными и свой личный чек.

— Поезжайте, Старлинг. Только к первой. Сообщения отправляйте по компьютерной связи и звоните мне.

Она подняла было руку, но не коснулась ни лица ни рук. Похоже, не было места, до которого можно было дотронуться. И она повернулась и побежала к своему «пинто».

Когда ее машина уехала, Крофорд похлопал себя по карманам. Он отдал ей всю наличность, у него не осталось ни цента.

— Девочке нужны новые туфли, — произнес он. — А моей девочке никакие туфли уже не нужны.

Он стоял посреди тротуара и плакал. Слезы пеленой покрыли его лицо. Вот картина. Тоже мне, начальник отдела ФБР!

Джефф увидел, как блестят его щеки, сдал машину задом в переулок, где Крофорд не мог его увидеть. Он вышел из машины и яростно задымил сигаретой. Пусть его подарком Крофорду будет время, которое необходимо, чтобы шеф обсох, вызверился и заслуженно его отругал.

49

К утру четвертого дня мистер Гам был готов снимать кожу.

Он вернулся из похода по магазинам, купив все, что ему было нужно, и теперь с трудом удерживался, чтобы не броситься бегом по лестнице. Зайдя в студию, он распаковал свои покупки — моток новенькой бейки для обработки швов, бортовка, пачка рафинированной соли тонкого помола. Он ничего не забыл.

В мастерской он достал свои рабочие ножи и разложил их на чистом полотенце рядом с глубокими ваннами. У него было четыре ножа: скорняжный для снятия кожи, узкий и тонкий, в точности повторяющий изгиб указательного пальца; скальпель для обработки трудных мест и самой филигранной работы и еще длинный ножевой штык времен первой мировой войны. Закругленное лезвие штыка — лучшее орудие для сдирания шкуры, им почти невозможно ее повредить.

В дополнение к этому у него была еще хирургическая пила, которой он, правда, пользовался крайне редко и вообще жалел, что приобрел ее.

Затем он смазал слоем жира болванку для париков, густо посыпал солью и поставил в неглубокий таз для сбора крови. Он игриво подергал болванку за нос и послал ей воздушный поцелуй.

Он с трудом держал себя в руках — так и хотелось летать, как Денни Кей. [67] Он рассмеялся и сдул с лица усевшуюся было там бабочку.

Так, теперь самое время наполнить аквариумы заранее приготовленными растворами для дубления. Ой, а где же эта прелестная куколка, она же была закопана в гумус вот в этой клетке… Он сунул в клетку палец. Ага, вот она!

Теперь револьвер. Последнее время мистер Гам мучился проблемой, каким образом убить эту особь. Повесить? Нет, потому что кожа точно растянется, и потом, он не хотел рисковать: вдруг узел веревки попортит кожу за ухом.

Мистер Гам учился на ошибках прошлого, используя их часто горький опыт. Он не позволит повториться тому кошмару, который ему уже довелось пережить. Каждый раз происходило одно и то же: все они, какими бы слабыми от голода и страха ни были, начинали сопротивляться, как только видели его очки.

В прошлом, давным-давно, он любил загонять женщин в неосвещенные подвалы и там преследовать их в полной темноте. У него были очки ночного видения и мощный инфракрасный фонарь. Это было просто замечательно — наблюдать, как они ощупью ищут дорогу в полном мраке, а потом забиваются куда-нибудь в угол… ему нравилось охотиться за ними с револьвером. Ему нравилось им пользоваться. Они обычно быстро переставали ориентироваться, налетали на разные предметы, теряли равновесие, падали… А он стоял в полной темноте, надев очки ночного видения, и ждал, пока они отнимут руки от лица, чтобы стрелять прямо в голову. Или сначала по ногам, ниже колена, чтобы полюбоваться, как они ползают.

Да, все это были детские забавы. Несерьезные. После этого от них не было никакого проку, так что он с этим покончил.

Осуществляя свой план, первым трем он сказал, что поведет их в душ на второй этаж. Они верили, слушались, взбирались вверх по лестнице, а на обратном пути получали сапогом под зад и летели вниз с петлей на шее. Но с четвертой все пошло шиворот-навыворот. Ему пришлось пустить в ход револьвер еще в ванной, и потом он не меньше часа возился, приводя все в порядок. Он вспомнил эту девушку, мокрую и всю покрытую гусиной кожей. Как она задрожала, когда он взвел курок! Он любил этот звук — чик-чик, а потом ба-бах! — и тишина.

Он очень любил свой револьвер — и было за что — роскошный кольт «Питон» с корпусом из нержавеющей стали и шестидюймовым стволом. Специалисты фирмы «Кольт» отлаживают спусковые механизмы системы «Питон» вручную. Держать его в руке — одно удовольствие. Он взвел курок и нажал на спуск, придерживая курок большим пальцем. Затем зарядил револьвер и положил его на стол в мастерской.

Мистер Гам очень хотел предложить этой особи вымыть голову шампунем. Он хотел понаблюдать, как оно расчесывает волосы, — таким путем он мог узнать много полезного о том, как ухаживать за собой в будущем и как должны лежать волосы на голове. Однако особь попалась высокая и, наверное, сильная. Это был достаточно редкий экземпляр, чтобы рисковать; он не хотел дырявить шкуру лишними выстрелами.

Нет, надо забрать из ванной трос для лебедки и предложить вымыться. А когда она обвяжется ремнями на конце троса, он поднимет ее наверх, чуть выше крышки колодца, а потом несколько раз выстрелит ей в основание позвоночника. И она потеряет сознание. А остальное можно делать под хлороформом.

Да именно так. Сейчас он пойдет наверх и разденется. Потом разбудит Прелесть, и они посмотрят свой видеофильм. А потом — за работу, в теплом подвале полностью обнаженным, голым, как в тот день, когда родился.

У него было прекрасное настроение и необыкновенная легкость во всем теле. Он поднялся наверх и быстро разделся. Накинул халат и включил видеомагнитофон.

— Прелесть, иди сюда! Прелесть! У нас очень-очень-очень трудный день! Иди скорей, золотко!

Придется запереть ее здесь, наверху, пока он управится внизу и самая шумная часть предприятия будет позади. Собачка ненавидит шум, она от него прямо заболевает. А чтобы она не скучала, он даст ей поесть — целую коробку собачьих бисквитов. Он и это не забыл купить, ходя по магазинам.

— Прелесть!

Но собака не появлялась. Он заглянул в холл и еще раз позвал ее, потом в кухню, в подвал. И там наконец получил ответ.

— Она здесь, у меня внизу, сукин ты сын! — крикнула ему Кэтрин Мартин.

У мистера Гама от страха за Прелесть все замерло внутри. Потом его охватила ярость. Сжав виски кулаками, он прижался лбом к дверной раме и попытался успокоиться. Из горла у него вырвался странный звук, нечто среднее между стоном и хрипом. Собачка ответила ему визгом.

Он пошел в мастерскую и взял револьвер.

Веревка, с помощью которой он вытаскивал и опускал в колодец ведро, была оборвана. Он так и не понял, как оно умудрилось ее порвать. В прошлый раз, когда веревка порвалась, он решил, что оно порвало ее в безумной попытке выбраться наверх с ее помощью. Все они пытались выбраться наверх, они вообще совершали любые глупости, какие только можно себе представить.

Он наклонился над колодцем.

— Прелесть, с тобой все в порядке?

Кэтрин ущипнула собаку за толстый задик. Собака взвизгнула и куснула ее в предплечье.

— Ну как, нравится? — спросила Кэтрин.

Мистеру Гаму показалось совершенно неестественным разговаривать с этой тварью. Но он переборол отвращение.

— Я сейчас спущу тебе ведро. И ты посадишь в него собачку.

— Ты сейчас спустишь сюда телефон! Или я сверну твоей собачке шею! Мне бы не хотелось этого делать, я не хочу причинять боль ни тебе, ни собаке, но я это сделаю! Лучше дай мне телефон!

Мистер Гам поднял револьвер. Она сжалась в комок, подняв собаку и выставив ее перед собой как щит. Услышала, как он взвел курок.

— Ну, стреляй, сучий выблядок! Стреляй! Только целься получше! Если не убьешь меня сразу, я сверну твоей сучонке шею! Богом клянусь, сверну!