Последний проект, стр. 99

Утро понедельника оказалось просто кошмарным. Совещание закончилось очень быстро. Казавшийся совершенно обессиленным Джил произнес несколько слов в память Джона. Все, включая Арта, были потрясены. Предупредив нас о тех гадостях, которые в ближайшие дни можно ожидать от прессы, Джил настоятельно рекомендовал коллегам хранить молчание и переадресовывать все вопросы ему. Несмотря на то, что все читали газеты, никто из присутствующих не упомянул моего имени, за что я был всем безмерно благодарен.

Затем кто-то ни к селу, ни к городу высказался по поводу котировок акций «Био один», снова снизившихся до уровня сорока одного доллара, а Дайна сообщила о своих контактах с венчурными фирмами, полностью подтвердившими версию «Тетраком». Джил поведал, что «Бибер фаундейшн» находится в процессе переоценки своей инвестиционной политики, и в связи с этим от Линетт Мауэр пока ни слуху ни духу. На этом совещание закончилось.

О характере отношений между Джоном и Фрэнком пока никто не знал, и поскольку мне не хотелось присутствовать в то время, когда об этом все заговорят, я уехал из офиса, обменявшись лишь парой слов с совершенно убитым Даниэлом.

Мне еще предстояло очень много сделать.

Я добрался на метро до станции «Центральная» в Кембридже и прошел пешком несколько кварталов до штаб-квартиры «Бостонских пептидов». Несмотря на августейший характер нового владельца, здание компании выглядело таким же облупленным, как всегда.

Девица в приемной меня сразу узнала. Я послал ей улыбку и осведомился, могу ли организовать встречу с Генри Ченом.

Генри появился буквально через минуту.

— Привет, Саймон. Как поживаешь? Чем могу тебе помочь?

У Генри была огромная круглая, как луна, физиономия. Его постоянно изумленные глаза скрывались за стеклами очков в большой квадратной оправе. Родился он в Корее, вырос в Бруклине, а образование получил в лучших университетах восточного побережья. Из его невероятных размеров головы мозги, казалось, буквально выпирали, что предавало ему вид телевизионного инопланетянина. Генри соблазнил Лайзу оставить Стэнфорд ради «Бостонских пепитдов» и с тех пор вел себя по отношению к ней, как добрый, но в то же время требовательный наставник. На нем как всегда был белый халат, под которым находились рубашка с галстуком.

— Ты не мог бы уделить мне несколько минут, Генри?

— Насколько я понимаю, речь пойдет о Лайзе? — спросил он.

Я утвердительно кивнул.

Генри давно утратил не только корейский, но и нью-йоркский акцент. Теперь он изъяснялся на том безупречном английском языке, который присущ ученым мужам из Новой Англии.

— Пройдем ко мне, — сказал он и быстро повел меня по коридору в свой кабинет. На ходу он постоянно поглядывал по сторонам, словно опасался, что нас кто-нибудь может увидеть. Когда мы проходили мимо лаборатории, в которой раньше работала Лайза, я немного задержался.

— Сюда, — сказал Генри, увлекая меня за собой.

Кабинет Генри показался мне складом для бумаг и компьютерного оборудования, в который каким-то чудом удалось втиснуть небольшой стол и пару стульев. Я занял один из них, а Генри — другой.

— Я слышал, что Лайза от тебя ушла, — близоруко помаргивая, произнес он. — Мне очень жаль, Саймон.

— Мне тоже, — ответил я. — Но, насколько мне известно, она ушла и от тебя. Или, если быть точным, вы вышвырнули её вон.

— Верно, — холодно произнес Генри. — Наши пути разошлись.

— Но почему? Разве она не вела важной работы с препаратом «БП — 56»?

— Твоя жена — женщина исключительно умная и внесла в наше дело огромный вклад. Нам её очень и очень не хватает, — Генри помолчал и добавил. — Мне её очень не хватает.

— Но в таком случае, почему ты ей уволил?

— Я не увольнял её, Саймон. «Био один» — совсем не то, что «Бостонские пептиды», и Лайза не вписывалась в систему. Это было для всех очевидно.

— Но почему ты не выступил на её стороне?

— Я ничего не мог сделать.

— Генри! Ты был её боссом. В конце концов ты мог тоже уйти! Но, как мне кажется, ты не хотел терять обещанную тебе долю акций!

Глаза Генри вдруг утратили свойственную близоруким людям мягкость, и он ожег меня яростным взглядом. На какой-то момент мне показалось, что он распорядится меня вышвырнуть еще до того, как я продолжу задавать неудобные вопросы. Но вместо этого бывший босс Лайзы снял очки и протер глаза.

— Ты прав. Мне обещаны акции, — сказал он. — Но я серьезно думал о том, чтобы уйти. Однако дело в том, что «Бостонские пептиды» для меня — всё. Я посвятил им всю свою научную жизнь. Ради этой компании я заложил свой дом. Теперь я надеюсь на то, что с помощью «Био один» мне за пару лет удастся успешно завершить дело всей моей жизни.

— «Бостонские пептиды» и для Лайзы значили очень много, — возразил я.

— Да, конечно. Мне это известно. После того, как нас поглотила «Био один» передо мной и перед ней встал выбор: бороться и проиграть или остаться с ними, чтобы продвинуть свои технологии. Лайза решила бороться. Я предпочел остаться. Поверь, мне не больше, чем Лайзе, нравится то, как они ведут дела.

— А что так не нравилось Лайзе? — спросил я. — Ничего конкретного она мне не сказала. Не пускаясь в дальнейшие разъяснения, утверждала лишь то, что компания сильно воняет.

— Прости, Саймон, но я тоже не могу вдаваться в детали. Не забывай — я теперь работаю на «Био один».

— Ты слышал, что отца Лайзы убили?

Генри кивнул или, вернее, величественно склонил свою огромную голову.

— Ты, без сомнения, знаешь, что основным подозреваемым является твой покорный слуга?

Последовал еще один величественный кивок.

— В «Ревер» был убит еще один человек, и я думаю, что оба эти убийства каким-то образом связаны с «Био один». Сейчас я пытаюсь установит эту связь.

— Чтобы доказать свою невиновность?

— Да. Но не только полиции. Я должен доказать это Лайзе. Мне надо вернуть её.

Генри некоторое время задумчиво на меня смотрел, а потом, приняв нелегкое для себя решение, произнес:

— О’кей. Но все, что я тебе скажу, пусть останется между нами. Ты не должен выдавать источник информации, с кем бы ты ни говорил.