О хитрой куме-лисе, стр. 10
Спала она без просыпу. А на рассвете её разбудили шум, крик, музыка. И всё это буквально над ухом. Не помня себя от страха, лиса кинулась вон из собственной норы, но вовремя сообразила:
«Дура я, дура я! Чего испугалась? Ведь я вчера заснула, не сняв наушников…»
В тот вечер лиса опять подслушивала под окном лесничего и опять услышала о себе много лестного.
— Представьте себе, мои дорогие, — восторженно рассказывал лесник, — во всех газетах сегодня статьи о нашей лисе. О ней передавали и по центральному радио. Сам пан Димиан Галапартна, старший лесничий, звонил мне и говорил, как он счастлив, что знаменитая лиса проживает во вверенном ему лесу. Старшие лесничие со всей страны шлют ему поздравления. Он мне строго-настрого приказал ничем не обижать эту лису и предупредить всех охотников, чтобы они её не преследовали. Впрочем, мне и в голову не пришло бы чем-нибудь её стеснить — ведь она живёт себе спокойно, других зверей не задевает и питается только окороками от пана Шпейлика. Я и сам горжусь ею, а все лесники завидуют, что она живёт в моём округе. Между прочим, пан старший лесничий в шутку заметил, что эта умница лиса как нельзя лучше подошла бы на место лесника в освободившуюся сторожку на «Малиновом холме». Никак не можем найти подходящего человека для того участка.
В тот вечер, вернувшись домой, кума долго смотрела на себя в осколок зеркала.
— И вправду, до чего же замечательная лисица! — приговаривала она. — Стать лесничим — это ей вполне по силам. Она переехала бы из норы в прекрасную сторожку — чистую, светлую, просторную. А с каким вкусом она, эта хитроумная лиса, обставила бы свой новый дом! Уж я её знаю, она тут же приобрела бы патефон и столамповый приёмник, который кричит на всю округу. На что ей барахло, которое только шепчет на ухо? И пан старший лесничий наверняка разрешил бы ей поставить в сторожку телефон, чтобы беседовать с ним и с другими лесниками…
Кума-лиса размечталась вовсю:
— А подумать только, что сказал бы лесник из сторожки «У пяти буков», когда бы встретил меня в таком же, как у него, костюме, в шляпе с пером, с охотничьим псом у ноги и с ружьём через плечо! А как порадовались бы мои старые друзья Еничек и Руженка, как взвыли бы мои старые враги псы Гектор и Султан!.. А почему бы, чёрт возьми, мне и вправду не сделаться лесничим? Разве это так уж невозможно? Свободное место есть, и я, конечно, умнее и достойнее всех, кто претендует на эту должность. Нужно только как следует постараться. Пожалуй, я должна сама предложить пану главному лесничему свои услуги, ведь он не знает, что я заинтересована в такой работе. И, разумеется, мне это дело удастся, как удавались до сих пор и более рискованные дела. Впрочем, сначала надо устроить самой себе проверку: пригодна ли я для исполнения обязанностей лесничего? Справлюсь ли? Сделаю это завтра же…
От этих волнительных мыслей кума никак не могла уснуть. Наконец она встала с постели и принялась скакать, прыгать, резвиться, как будто её уже назначили лесником; она это делала, специально чтобы устать как следует, чтобы заснуть покрепче, а отдохнув, приступить наутро к выполнению задуманного плана.
Экзамен на лесничего
На другой день, сразу после завтрака, лиса принялась разбирать свою кладовку. Она рылась долго и наконец среди всякой всячины нашла то, что ей было нужно: старую порыжевшую, но всё ещё зелёную шляпу, потрёпанные, но ещё крепкие брюки и башмаки, старый охотничий подсумок. Одевшись и оглядев себя в зеркальце, кума рассмеялась — такой она показалась себе забавной. Сущее пугало, да ещё рыжее.
— Разумеется, мне сразу дадут новое обмундирование, как только назначат лесником, — бурчала лиса себе в усы. — А пока и так сойдёт. Теперь пойду в лес, и горе тому, кого я застану портящим деревья, вверенные заботам пана старшего лесничего Димиана Галапартны!
Лиса вылезла из норы, сломила себе суковатую палку и направилась напрямик к сосновому бору, куда чаще всего захаживали ребятишки и дачники в поисках грибов и ягод. Не прошло и десяти минут, как она заметила мальчишку и девчонку, собиравших малину. Усы самозванного лесника встопорщились от злости. Кума расшумелась и раскричалась точь-в-точь как все лесники:
— Тьфу! Опять вы здесь! Пропадите вы пропадом! Провалиться вам вон на том самом месте! Кто позволил вам, разбойникам, пугать зверей, ломать кусты, портить лес? Марш из леса или…
Дальше дети слушать не стали. После первых же громовых проклятий они побросали кувшины и корзинки и сломя голову бросились вон из леса: лиса гнала их до самого шоссе, где они остановились, чтобы перевести дух.
Кума наблюдала за ними с самодовольной усмешкой: это хорошо, что её боятся!
Но, разглядев получше испуганные и грустные лица ребят, лиса вдруг почувствовала жалость. Она крикнула:
— Эгей, ребятишки! Можете возвращаться в лес. Собирайте сколько угодно грибов и ягод, только, пожалуйста, не ломайте кусты.
Лиса быстро зашагала прочь, чтобы детишки пришли в себя. При этом она размышляла так:
«Хорошо, что ребята испугались. Это значит — они приняли меня за настоящего лесника. Я правильно сделала, что позволила им собирать ягоды: никакого вреда лесу это не принесёт. Но горе взрослым бездельникам, которые шумят и безобразничают в лесу!»
Кума надвинула на лоб шляпу и надела очки, чтобы выглядеть ещё строже. Усы её грозно торчали, глаза горели от служебного рвения.
Вдруг она остановилась и замерла, уши её под шляпой насторожились. Неподалёку слышались чьи-то шаги и беззаботное посвистывание.
«Не охотник и не обходчик! — решила лиса. — Эти не стали бы шуметь в лесу. Ну погоди, хулиган, я тебя научу, как следует себя вести!»
Свист слышался всё громче, незваный гость приближался. Лиса крепче сжала свою палку, и тут, раздвинув кусты, появился человек очень маленького роста, но толстый, как бочонок. На нём были жёлтые башмаки с крагами, коричневый костюм и зелёная шляпа с кисточкой из оленьей шерсти вместо пера.
«Какой-то пузатый дармоед!» — решила лиса, и, прежде чем толстяк её заметил, она закричала громовым голосом:
— Разве здесь тебе дорога, безобразник? Что ты здесь забыл? Марш отсюда, пока цел! Или я тебя сейчас вытяну палкой вдоль спины!
— Я же Димиан Галапартна, главный лесничий! — представился толстяк дрожащим голосом.
— Хо! Ты ещё имеешь наглость выдавать себя за пана Галапартну? Изволишь шуточки шутить с лесником! А ну, чтобы глаза мои тебя не видели, не то застрелю!
Кума, с палкой наперевес, бросилась на толстяка. А тот, увидев злые глаза, сердитые усы и какое-то оружие — не то огнестрельное, не то колющее, — не пускаясь в дальнейшие объяснения, бросился бежать насколько ног хватало. Он продирался сквозь кусты, цеплялся за ветки деревьев, спотыкался о коряги, а кума едва не наступала ему на пятки, размахивала палкой у него над головой и при этом не переставала браниться:
— Вот погоди, разбойник, я тебе сейчас всыплю дроби в штаны и под шкуру! Видно, немало ты, пузырь, настрелял в лесу зайцев, фазанов и куропаток, если наел такое брюхо. Не смей, толстый чурбан, бежать по траве, ты её всю повытопчешь!..
Наконец толстяк выскочил из леса на шоссе и здесь остановился. Лиса его больше не преследовала и, крикнув ему вслед ещё несколько строгих наставлений, удалилась.
Толстяк сел на придорожный камень и, тяжело дыша, долго отирал пот со лба. Передохнув немного, он поднялся и побрёл, огибая лес, к Доланской сторожке. Здесь он, конечно, был встречен с большей любезностью, чем в лесу. Хозяйка со всех ног бросилась на кухню, чтобы сготовить что-нибудь для пана старшего лесничего, хозяина леса, а лесник Бржезина отрапортовал ему: