Хоботок по прозвищу Слоняйка, стр. 11

А вместо них явилась тонкая, длинная и очень острая мысль. Хоботку никогда не делали уколов, но он видел, как однажды кололи маму. С тех пор он не уважал уколов. Хоботок встал на ноги, потряс своей большой головой, потряс своим маленьким хвостиком и сказал:

— Мне кажется, что я уже не болен … Я даже уверен, что я не болен. Ведь я потел и после этого выздоровел.

— Тогда нам не нужно ждать тетю-врача, — сказал папа. — Тогда мы все вместе будем есть апельсины.

— Я тоже так думаю, — сказал Сийм. — Ведь что-то ребенок должен есть, если ему нельзя есть репки из снега.

Весна пришла

Мама и папа стояли у раскрытого окна. Мама тихо говорила:

— Как неожиданно потеплело. Еще утром было холодно и сыро, а сейчас — летний вечер да и только. Чувствуешь, какой воздух, и это здесь, среди каменных стен? А что делается за городом! Завтра тебе ехать, и погода — прямо как на заказ!

— Жаль, что ты не можешь поехать со мной, — сказал папа.

Хоботок лежал с Сиймом в постели. Он выпучил глаза и взволнованно спросил:

— Куда папа едет?

— Тсс! — Сийм приложил палец ко рту Хоботка. — Мы же спим.

Сийм только сказал, что они спят. На самом деле они не спали. Но папа с мамой не должны были этого знать, а то они ушли бы в свою комнату, и Сийм с Хоботком не услышали бы, о чем они говорят. А это был очень важный разговор.

Папа сказал:

— Что, если я возьму парня с собой?

— Какого парня? Куда с собой? — еще больше всполошился Хоботок.

— Тсс! — снова сказал Сийм.

— А куда ты его денешь на время совещания? — спросила мама.

— Побудет пока у тетки.

Мама неодобрительно сказала:

— Несколько дней в чужом месте…

Папа ответил:

— Он уже большой мальчик.

Мама сказала:

— Большой … Ты посмотри, как он играет со своим слоником.

— Необязательно брать слоника с собой, — ответил папа.

— Какой слоник? Куда с собой? — снова спросил Хоботок.

— Помолчи немного, — сказал Сийм.

Папа сказал:

— Идем, уже поздно.

Мама сказала:

— Я оставлю окно открытым.

— Только чтобы на парня не дуло.

— Я повешу покрывало.

Мама подошла к кровати, повесила в изголовье покрывало, легко провела по волосам Сийма, пошла с папой в большую комнату и прикрыла за собой дверь.

— О чем говорили папа с мамой? — требовательно спросил Хоботок. — О чем-то хорошем или о чем-то плохом?

— Я не понял, — признался Сийм.

— Ну, а как тебе показалось? Скажи, будь хорошим мальчиком, Сийм.

Сийм не знал, что и думать. Но он догадывался, что этот разговор обещал для него что-то приятное, а для Хоботка — нет. Но так как эта догадка была очень смутная, он не стал зря расстраивать своего сыночка и сказал:

— Мы все узнаем утром, а теперь давай спать.

— Я не могу заснуть, — сказал Хоботок.

Он все еще был очень возбужден.

— Почему не можешь?

— На улице шумно.

Сийм прислушался. В высоте гудел самолет. Где-то неподалеку остановился автомобиль. Вдалеке прогрохотал трамвай. Внизу играло радио. Все это были знакомые звуки, которых не замечаешь. Но никакого разговора не было слышно. Сийм прислушался. Да, теперь и он услышал разные странные звуки: зовущий свист, веселый щебет, таинственный шепот, мягкий шелест, озорное пощелкивание. Все эти звуки росли, надвигались, толпились за окном и вливались в комнату.

Хоботок прошептал:

— Сийм, кто-то вошел в комнату.

Сийм отогнул край покрывала в изголовье и выглянул. Никого не было ни в комнате, ни за окном. Только уличный фонарь и кусочек светлого неба между каштаном и стеной соседнего дома перемигивались. И поэтому казалось, будто в комнате кто-то летает.

— Никого нет, — сказал Сийм и глубже укутался в одеяло. Приятная усталость разлилась по всему телу.

Когда Сийм засыпал, он почувствовал, что кто-то гладит его волосы, еще ласковей, чем сама мама.

Утром мама вышла вместе с Сиймом во двор. Она спросила:

— Ты не замерзнешь в коротких штанишках?

Сийм покрутил головой, поморгал глазами и пожаловался:

— Мама, я ничего не вижу.

— Потому что очень яркое солнышко, — сказала мама. — Это у тебя скоро пройдет.

— Уже прошло, — заявил Сийм. Теперь он ясно видел весь двор. Это был не тот двор, в котором он еще вчера играл. — Мама, у нас новый двор! — воскликнул он, вырвал свою руку из маминой и стал носиться по двору. Хоботок мчался галопом то рядом с ним, то впереди, то позади и время от времени неистово трубил.

— Бегайте потише, — сказала мама. — Так можно и убиться.

— Не волнуйся, — сказал Хоботок, и тут же со всего размаху стукнулся головой об столб. Его глаза еще не привыкли к яркому солнцу.

— Что я говорила, — сказала мама укоризненно.

У Хоботка голова гудела от боли, но ему нельзя было этого показывать: вдруг его начнут бранить, что он такой непослушный, и не возьмут с собой в Пярну. Поэтому он сделал серьезное лицо и пояснил:

— Я нарочно налетел на столб, потому что иначе я никак не мог остановиться. Уж очень сильно я разогнался.

— Больше так не носитесь, — строго сказала мама. — Я пойду домой, но буду смотреть из окошка, как вы тут играете.

Мама ушла. Запыхавшийся Сийм и тяжело пыхтящий Хоботок стояли рядом и, довольные, смотрели по сторонам.

— Это не новый двор, — сказал Хоботок. — Это наш старый двор, только у него новое лицо.

Хоботок был прав: у поленницы дров, у столбов для сушки белья были новые, торжественные лица, точь-в-точь такие, будто они читают стишки Деду Морозу. А особенно сильно изменился дальний угол двора, где росли сирень и каштан. Этот угол был такой торжественный, что даже боязно было подходить к нему. Но именно туда им пришлось направиться. Потому что оттуда доносились все эти таинственные звуки.

Сийм и Хоботок трепетно приблизились к лужайке, которая за одну ночь ярко зажелтела и зазеленела.

— Кто сделал землю зеленой? Кто сделал землю желтой? — стал расспрашивать Хоботок.

— Это трава. Трава должна быть зеленой, — объяснил Сийм, — потому что она тоже хочет поглядеть на солнышко. А одуванчики должны быть желтыми, потому что это такие цветы.

— Одуванчики хотели поглядеть на меня, да? — спросил Хоботок.

В кустах сирени прыгали воробьи и радостно чирикали:

— Ишь ты! При-шла!

— Чу-у-дно! Чу-у-дно! — посвистывали скворцы на верхушке каштана.

— Кто пришла? — спросил Хоботок. — Почему чудно? Кто тут бродит?

Сийм понял, что это все та же невидимка, это она гладила ему волосы, когда он спал.

— Пускай бродит, — сказал Сийм, присел на корточки и стал гладить стебельки травы.

Хоботок стал гладить одуванчики. Когда их гладишь, они хохочут во весь рот. Травинки не хохочут, они только тихо хихикают.

Хоботок нашел тот самый кусок коры, под которым они осенью искали гусеницу. Он сказал:

— Сийм, давай посмотрим, вдруг гусеница сегодня дома. Они дружно перевернули кору и в один голос воскликнули:

— Ой!

Под корой устроили себе жилище муравьи. А теперь они бегали с растерянными лицами и не знали, что делать.

Сийм быстро положил кору на место и сказал с раскаянием:

— Мы разрушили их дом.

Хоботку стало всерьез жаль муравьев. Он бы хотел всех их погладить по голове. Но это ему не удавалось. Как только он дотрагивался до муравья, муравей тут же взбирался на его хобот и бежал по нему вверх.

Вскоре Хоботок весь был облеплен муравьями. Он стал от них прямо пестрым. Сийм испугался за Хоботка и принялся его поучать:

— Ты стряхни муравьев, а то они укусят тебя.

Но Хоботок и не думал стряхивать. Наоборот, он стоял, не шелохнувшись, чтобы не мешать муравьям. Они емустрашно понравились.