За Темными Лесами, стр. 30

Вернувшись на поляну, всеяд примостился под колесами кибитки: он рвал зубами остатки тильдятины. Балабола накинула упряжь ему на голову, затянула подпругу и застегнула ремни.

Прутик, не выпуская палочку-выручалочку из рук, стоял около возка.

— Ты что, уезжаешь? — спросил он, глядя, как балабола быстренько забрасывает чурбаки и чайные принадлежности в повозку. — А я подумал…

— Я ждала, пока Кряж поест, — объяснила она, забираясь на переднее сиденье и беря в руки вожжи. — А теперь пора… Меня ждут новые места, новые пациенты…

— А как же я? — спросил Прутик.

— Я всегда путешествую в одиночку, — твердо ответила балабола и, натянув поводья, тронулась в путь.

Прутик, глядя ей вслед, видел, как раскачиваются фонари на дребезжащей повозке. Перед тем как его снова обступила непроглядная тьма, он успел поставить свою палочку-выручалочку в центр нарисованного сердечка. Руки у него дрожали, когда он, закрыв глаза, шепотом произносил заклинание:

Выручалка, другом будь:

Подскажи сердечку путь.

Он убрал руку, удерживающую палочку на месте, и открыл глаза. Палка продолжала стоять.

Прутик попробовал еще раз: руку на палочку, затем заклинание: «Выручалка, другом будь…» Но палочка продолжала стоять как вкопанная.

— Эй! — — окликнул он балаболу. Та оглянулась, высунувшись из-за края повозки. — А почему палочка не падает?

— Понятия не имею, деточка, — ответила она и с этими словами поспешила прочь.

— А еще называет себя знахарем! — сердито пробормотал Прутик, закидывая палку подальше в кусты.

Мерцающий свет фонарей исчез вдали. Прутик повернулся и, спотыкаясь во тьме, побрел в противоположную сторону, проклиная свою невезучесть. Никому нет до него дела. И во всем виноват он сам. Ах, зачем только он сошел с тропы!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ВОЗДУШНЫЕ ПИРАТЫ

Высоко в поднебесье тучи редели. Они кружились, завихряясь вокруг луны, напоминая кишащих личинок. Прутик как зачарованный глядел на небо: там было все в движении, а внизу, на земле, стояла мертвая тишина. Не шевелился ни один листок. В тяжелом, неподвижном воздухе ощущалось приближение грозы.

И вдруг голубовато-белая вспышка озарила небосклон. Прутик начал считать. Когда он досчитал до одиннадцати, над головой оглушительно грянул гром.

Небо опять вспыхнуло, еще ярче, чем прежде, и снова загрохотало. В этот раз Прутик успел досчитать до восьми. Гроза приближалась.

Мальчик побежал. Поскальзываясь, спотыкаясь и падая, он несся по вероломному лесу, то сияющему, как яркий полдень, то черному, как яма. Поднялся ветер: сухой, насыщенный электрическими зарядами. Волосы у мальчика разметались, а жилетка из ежеобраза ощетинилась.

После каждой вспышки у мальчика перед глазами светились огненные зигзаги, а потом тьма становилась еще чернее. Ничего не видя перед собой, Прутик, пошатываясь, шел. Порывистый ветер дул ему в спину. Прямо над его головой в небе опять раздался страшный треск и двузубая огненная вилка разделила небо пополам. Канонадой застрекотал гром: трах-тарарах-тах-тах-тах-тах! Воздух, казалось, дрожал, земля колыхалась. Прутик рухнул вниз, закрыв голову руками.

— Небо падает, — заикаясь, пробормотал он. — Небо падает!

Еще один удар ослепительной молнии, а за ним сразу же неистовое громыхание сотрясло весь лес. И третья вспышка, и четвертая… И все же промежуток между каждыми следующими двумя вспышками становился чуть дольше. Прутик встал с земли: коленки у него дрожали. Лес то вспыхивал, напоминая дикую толпу танцующих скелетов, то погружался в непроглядную тьму, а над головой — все то же грохочущее небо.

Прутик влез на дерево — старое высокое летучее дерево, — чтобы сверху посмотреть, как уходит гроза. Он забирался выше и выше. Холодный ветер обжигал ему лицо и руки. Он примостился на качающейся развилке, чтобы перевести дух. В воздухе пахло дождем, но пока не упало ни капли. Бушевала сухая гроза: небо вспыхивало, били молнии, рокотал гром. Внезапно ветер стих.

Прутик вытер глаза и стряхнул с головы остатки бусинок и бантиков, проведя пальцами по волосам. Украшения разлетелись по воздуху и исчезли во мраке. Мальчик поднял голову, и в небе, на мгновение озарившемся при очередной вспышке, он увидел знакомые очертания. Сердце у него упало.

— Небесный корабль, — прошептал он. Молния погасла, и корабль исчез. Еще один всполох — и корабль снова вырисовался на небе.

— Но теперь он плывет в другую сторону, — сказал себе Прутик.

Новый удар — и небо осветилось ярче прежнего.

— Корабль вращается, — мальчик задохнулся от ужаса, — это смерч!

Корабль крутился вокруг своей оси все быстрее и быстрее. Он вращался так быстро, что у Прутика закружилась голова. Центральный парус тяжело хлопал, такелаж, казалось, вот-вот оторвется. Неуправляемый небесный корабль, засосанный ураганом, беспомощно вертелся в самом центре воздушной воронки.

И вдруг молния, вырвавшись из-за тучи, одним росчерком прочертила зигзаг по небу и с грохотом ударила в борт корабля. Корабль лег набок. Что-то маленькое, круглое и мерцающее, как звезда, выкатилось через край и упало в чащу. Войдя в штопор, корабль тоже устремился вниз.

Прутик замер. Пиратский корабль падал на землю.

Снова стало темно. Прутик нервно грыз ногти, мусолил прядь волос, жевал кончик шейного платка. Лес погрузился во мрак.

— Еще одна молния, — молил Прутик. — Тогда я смогу увидеть, куда…

Тут небо вспыхнуло еще раз, но теперь он увидел только зарницы, уходящие за горизонт. В тусклом свете Прутик сумел рассмотреть три фигуры, напоминавшие летучих мышей, которые парили над падающим кораблем.. К ним присоединились еще две, нет, три… Оттолкнувшись от палубы, они подпрыгивали в воздух, и стихающий ветер уносил их прочь. Воздушные пираты покидали корабль. Последний, восьмой, успел соскочить буквально за секунду до того, как корабль рухнул вниз, прямо на верхушки деревьев.

Мальчик вздрогнул. Вся ли команда успела покинуть гибнущий корабль? Разбился ли он на куски? Сумел ли экипаж приземлиться в целости и сохранности?

Он быстро спустился с дерева и помчался через лес так стремительно, как только могли нести его ноги. Ему в спину светила ясная чистая луна, и лес оглашался тысячами ночных голосов. Деревья, купающиеся в лунных лучах, казалось, были закутаны в длинные сети теней.

Как будто и не было никакой бури! О шторме напоминали лишь отдельные сломанные ветки да тянущийся издалека дым тлеющего лапчатника. Прутик бежал и бежал, покуда совсем не выбился из сил.

Мальчик стоял, согнувшись: острая боль под ложечкой заставила его остановиться. Он тяжело дышал. Ночные птицы, усевшись на ветки, громко распевали над его головой. Но сквозь птичий щебет доносились и другие звуки. Свист. Шипение. Прутик пошел вперед. Казалось, звуки раздаются из-под гребенчатого куста. Мальчик раздвинул ветки и отпрянул: его обдало горячим воздухом

Там, за кустом, лежал огромный круглый валун, наполовину ушедший в землю. Он полыхал жаром и был раскален добела. Трава вокруг него сморщилась и пожухла, куст обуглился и почернел. Прутик, искоса поглядев на ослепительно сверкающий горячий камень, прикрыл глаза рукой. Может быть, это звезда, упавшая с корабля? Мальчик огляделся. Вероятно, и сам корабль, и его команда где-то неподалеку.

Ночные птицы подняли базар: они взволнованно чирикали, чего-то испугавшись. Прутик хлопнул в ладоши, и стая разлетелась. В наступившей тишине Прутик услышал гул голосов.

Мальчик крадучись сделал еще несколько шагов вперед. Голоса стали громче. Увидев высокого, крепко сложенного краснолицего мужчину с густой клокастой бородой, Прутик тотчас же спрятался за дерево. Это был воздушный пират.

— Давай лучше поищем остальных, — проговорил незнакомец густым, тягучим голосом и усмехнулся. — Я вспомнил выражение лица у Хитрована, когда мы прыгали. Сам белый как полотно, а жабры — зеленые!