Лучше не бывает, стр. 35
Глава 8
– Простите, отец мой, но я все еще в полном дерьме.
Я прислонилась спиной к стене исповедальни, подняла взгляд и увидела над головой высокие своды собора. Надо сказать, для меня как-то само собой разумелось, что у каждой исповедальни имеется потолок, и когда его не оказалось, я невольно задалась вопросом: почему? Чтобы молитвы свободнее возносились к Небесам? Чтобы хоть немного разогнать мрак в этой крохотной будке? Или ради экономии, иначе приход не мог бы наскрести на оконные витражи?
– А что, мы уже встречались?
Оставив загадку потолка, я придвинулась к решетке.
– Вряд ли вы меня помните. Я Ванда, которая не католичка. Как-то раз я пришла пожаловаться на бывшего мужа, гнусного ублюдка, по милости которого лишилась родных и друзей. Вы меня не только не утешили в моей скорби, не только жестоко отчитали и довели до слез, но и на прощание посоветовали сделать хоть что-нибудь стоящее.
– Как не помнить! – Чувствовалось, что священник улыбается. – Не хотите обратиться в истинную веру, принять католичество и тем самым придать нашим тайным встречам официальный статус?
Хорошенький выбор выражений для человека в сутане!
– Думаете, это в корне изменит мою жизнь?
– Почему бы я стал так думать?
– Вы честный человек, отец мой, – улыбнулась я. – Знаете, у вас тут сегодня полное запустение. Ни одной живой души.
– Наутро после Дня благодарения все ходят по магазинам.
– Ясно. Помолчали.
– Вы еще не ушли, Ванда не католичка?
– Нет, просто задумалась.
– По-моему, раз уж мы оба здесь, было бы разумнее и полезнее для вас думать вслух.
«Ах так? Ну ладно, сейчас ты у меня попляшешь!»
– Отец мой, вы всегда знали, чего хотите?
Вопрос явно застал священника врасплох. После короткого раздумья он признался, что не вполне понимает, что я имею в виду.
– Ну… стать священником, отречься от всего мирского – это ведь серьезный шаг.
– Согласен.
– И вы никогда не колебались? Всегда знали, что хотите от жизни именно этого?
– Хм… – Снова раздумье. – Мы ведь говорим не обо мне, верно?
– Верно, – вздохнула я, бросила короткий взгляд на своды собора и очертя голову ринулась в омут серьезной беседы. – Видите ли… это сложно выразить… у меня сейчас в жизни очень серьезный период. Есть один человек, очень хороший и умный, так вот, бог знает почему, я ему небезразлична… а у меня между тем вся стена в наклейках, которые бог знает когда оттуда исчезнут… а в голове играет музыка, которой на самом деле не существует… короче, это долгая история и сводится она, в общем, к тому, что я пытаюсь понять, чего хочу от жизни. Только, увы, это дело движется со скрипом и пока никуда еще не привело… словом, если уж пошел такой разговор, все это понемногу начинает мне надоедать. Хочется послать все куда подальше, понимаете?
– Понимаю. И если это вас хоть немного утешит, скажу, что никому еще не удавалось легко изменить свою жизнь.
– Я прошу совета, а вы болтаете по-пустому! Из-за решетки послышался вздох.
– Не хотите попытать счастья в соседней синагоге? Тамошний рабби принимает как раз по пятницам.
– Пытаетесь спихнуть меня со своей шеи?
– Нет, что вы!
– Вот и хорошо, потому что мне нужно обсудить кое-что еще.
– Для того я здесь и нахожусь.
– Помнится, вы мне посоветовали сделать хоть что-нибудь стоящее. А поконкретнее нельзя?
– Конкретно каждый решает для себя сам.
– У меня маловато извилин для таких решений.
Послышался смешок, отразился от стен и как бы вознесся к сводам. Я поняла, что уже чувствую себя в исповедальне как дома.
– У вас? Маловато? Думаю, скорее наоборот.
– Я только хотела сказать… – о, кстати, спасибо за комплимент! – хотела сказать, что не имею опыта принятия таких решений. К примеру, моя подруга и ее бывший муж все еще любят друг друга. Правда, на свет было вытащено немало грязного белья, высказано много всякого… но дети-то никуда не делись, и это потрясающие дети. К чему я веду? Если я помогу той паре воссоединиться, это можно будет назвать стоящим или нет?
Молчание.
– Ведь можно, согласитесь! – поощрила я (сегодня мой священник зависал на каждом шагу, как устаревший компьютер).
– Мм… заниматься устройством чужих судеб – опасная штука. Вы можете жестоко пожалеть, что вмешались, особенно если вас никто об этом не просил.
– Вообще-то я и сама так думаю, – вздохнула я, – но других идей насчет «чего-то стоящего» у меня просто нет.
– Вижу, что вы на распутье.
– Наконец-то! За этим я и пришла.
– За чем?
– Чтобы вы указали мне правильный путь.
– А с чего вы взяли, будто я знаю, какой путь правильный конкретно в вашем случае?
– Вы же священник! Священник обязан знать, что правильно, а что нет.
– Вот если бы вы приняли католичество, то уяснили бы, что люди приходят в исповедальню каяться в грехах, а не получать руководящие указания. Да и вообще, почему кто-то должен надрываться за вас?
Ага, перестал зависать и раскатился, как в прошлый раз. Совсем другое дело!
– Послушайте, я всего лишь хочу совершить стоящий – иными словами, правильный – поступок. Неужели трудно подсказать какой-нибудь! Я сразу уйду и не буду к вам больше приставать со своими проблемами.
– Ладно, уговорили. Примите католичество. Мы оба дружно засмеялись.
– Нет, отец мой, так не пойдет. Это должен быть бескорыстный совет. Ну хоть намекните! По-вашему, цель оправдывает средства?
– Смотря какая цель и какие средства.
– Да что же это такое?! Неужели я так и не услышу ничего конкретного, пока не приму католичество?
– Именно так. – Священник усмехнулся, давая понять, что шутит, но сразу же посерьезнел. – Ваши поступки имеют подлинное значение только в ваших собственных глазах и в глазах Бога. Передо мной вы не обязаны отчитываться, даже будь вы ревностной католичкой, к тому же даже католичке я не имею права что-то от себя навязывать. Тем не менее немного простой человеческой помощи никогда не повредит.
– Помощи вроде «прочтите пять раз "Отче наш"»?
– Возможно, дойдет и до этого, а пока вот что я хочу вам посоветовать: зайдите в лавку святых даров и купите медальон со святым Эразмом.
– С каким-каким святым?
– Эразмом. Он больше известен как святой Эльм.
– А, знаю. Это мужик, который изобрел огни святого Эльма.
Священник вздохнул.
– Огни святого Эльма – это небесные сполохи, испокон веку помогавшие ориентироваться в океане. Но они действительно поименованы в честь святого Эльма, потому что это покровитель мореплавателей. Он выводит на правильный курс. Возможно, выведет и вас.
От неожиданного волнения у меня перехватило дыхание, и я поспешила как следует себя выругать. Что общего у меня с мореплавателями? Как я буду выбираться из-под груды своих проблем? Вознося молитвы святому Эльму? Черт, а я-то надеялась выменять целую стену наклеек на один четкий рецепт! Не с моим счастьем.
– Благодарю, отец мой, – сказала я, поднимаясь.
– Не стоит благодарности.
– И еще один вопрос! Я уважаю всю эту католическую засекреченность, но, может, можно узнать ваше имя?
– Отец Грегори, – послышалось после короткой паузы.
– Ванда. Рада познакомиться.
– Я тоже рад, Ванда.
Странное дело, уходить не хотелось, хотя я уже держалась за занавеску, готовая ее отдернуть.
– Отец Грегори!
– Что?
– В самом деле, спасибо. Зато, что выслушали, даже дважды, хотя я и не из вашей паствы. Прощайте.
– Ванда!
– Что?
– А знаете, я получил большое удовольствие от нашей беседы. Только, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте.
– Ладно, не буду, – улыбнулась я, думая о том, как приятно было бы обзавестись еще и другом-священником.
Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки: я снова обрастала друзьями, или по крайней мере хорошими знакомыми.
– Возможно, я еще как-нибудь загляну.