Торир Рыжебородый, стр. 46

Глава 21

Эндрю Крастон сидел один в своей темной комнате в тишине. Раздался стук в дверь.

— Джошуа? — спросил он.

Дверь открылась.

— Да, господин.

— Он здесь?

— Да, — ответил Джошуа.

— Крепко связан?

— Да.

— Сколько он сидит в тюрьме?

— Два дня, господин.

— Теперь я знаю, что делать, — вздохнул Крастон. — Приведи его.

Третий человек вошел в комнату. Он уставился во тьму, пытаясь разглядеть Крастона, но безуспешно. Это был огромный, лысый и чисто выбритый мужчина. На нем ничего не было, кроме штанов, поддерживаемых веревкой, сотканной из сорняков и травы. Двое слуг держали цепи, прикрепленные к его рукам, стоя за спиной у гиганта.

— Мне сказали, что тебя поймали на нашей стороне реки, — сказал Крастон, выждав значительную паузу. Ответа не последовало, и Крастон продолжал: — Я добавлю, что для ответа недостаточно кивнуть или покачать головой, если ты несогласен. Боюсь, тебе придется отвечать вслух. Я совершенно слеп.

Тишина.

— Мне кажется, я задал вопрос, пленник, — сказал Крастон.

— Ты знаешь ответ, — раздался печальный голос. — Поэтому мне не нужно отвечать.

— Все правильно, — согласился слепой Барон. — Теперь я стану задавать вопросы, ответы на которые не знаю. Как твое имя?

— Тармен.

— Это имя или фамилия? Как оно звучит полностью?

— Ты знаешь еще кого-нибудь, кого звали бы Тарменом? — спросил пленник.

— Нет.

— Тогда моего ответа вполне достаточно.

— Мне кажется, я теряю ведущую роль в этом разговоре, — удивляясь, усмехнулся Крастон. — Что ты делал на нашей стороне реки?

— Высматривал кое-что.

— Кое-что или кое-кого? — быстро спросил Крастон.

— Если бы имел в виду кое-кого, я бы так и сказал, — ответил Тармен.

— Верю, что так и было бы, — сказал слепой Барон. — Не в моих привычках высокомерно относиться к заключенным, но я не терплю подобного к себе отношения. Мы можем продолжить разговор, когда тебя станут пытать, если ты так хочешь.

— Пытки меня не волнуют, — печально сказал Тармен.

— Ты можешь изменить свое мнение, после того как они начнутся. У нас опытные палачи.

— Сомневаюсь. Я совершенно не чувствую боли.

— Ах, — сказал Крастон, откинувшись назад на спинку кресла. — Какие еще маленькие тайны я узнаю о тебе?

— Ничего из того, что ты смог бы с легкостью использовать.

— Джошуа, — позвал Крастон. — Ткни его мечом. Не так, чтобы убить, но достаточно, чтобы заставить вздрогнуть. — Барон подождал в полной тишине. — Ты ткнул?

— Да, господин, — ответил Джошуа.

— И какая была реакция?

— Никакой, господин.

— Ладно, — согласился слепой Барон. — Кажется, ты говоришь правду.

— У меня нет причин лгать, — сказал Тармен, — так как мои утверждения можно тут же проверить.

— Естественно, — согласился Крастон. — Так что же ты высматривал, когда тебя поймали?

— Я не волен говорить.

— Не могу представить, как мы сможем пытать тебя? — сказал Крастон.

— Я тоже не представляю, — кивнул Тармен.

— Когда последний раз ты что-то ел или пил?

— В прошлом месяце, — ответил Тармен еще более печально.

— Я уверен, что мы не можем морить тебя голодом, чтобы ты сказал нам то, что хочешь держать в секрете, ведь так? — риторически спросил Крастон.

— Я очень сомневаюсь в этом, — ответил Тармен.

— Как чувствует себя Гарет? — спросил Крастон, не найдя сказать ничего лучшего.

— Не очень хорошо. Несколько недель назад он простыл и теперь болеет.

— Умрет ли он от этого?

— Нет.

— Я нахожу наш разговор бесплодным и бесполезным, Тармен. Ты этого не чувствуешь?

— Мне все равно.

— Думаю, тебя эта беседа все же заинтересует, — сказал Крастон. — Если я решу, что ты не представляешь ценности, я, возможно, позволю тебя убить.

— Любое другое действие было бы совершенно нелогично, — угрюмо согласился Тармен.

— А мысль о смерти не расшевелит тебя?

— Нет. Мне очень интересно, каковы будут ощущения, когда сознание покинет мое тело.

— Это случается каждый раз, когда ты засыпаешь, — сказал Крастон. — Или ты даже не спишь?

— Нет, я никогда не сплю.

— Ты никогда не спишь, ничего не ешь, ты не чувствуешь боли. Разве ты не конечный результат программы Гарета Кола?

— Нет. Хотя он никогда не говорил мне об этом, я уверен, что я — его неудача.

— И это не вызывает у тебя желания покончить с собой?

— А почему должно вызывать? Ошибка колдовства, а не моя. Разве ты не чувствуешь себя ошибкой Природы, потому что слеп?

— Забавная точка зрения, — сказал Крастон. — Расскажи, Джошуа, как ты поймал нашего друга?

— Он неподвижно стоял, когда мы набросились на него, и не делал попыток удрать от нас, когда мы заковывали его в цепи, — ответил Джошуа.

— Насколько ты силен, Тармен? — спросил Крастон. — Ты можешь разорвать цепи?

— Не совсем, — признался Тармен. — Я уже пытался.

— Ладно. Кажется, совершенно очевидно, что ты хотел, чтобы тебя поймали… или Гарет хотел, чтобы мы поймали тебя. Не уверен, что ты захочешь сказать мне, почему?

— Я никогда не был в городе Норманов. Мне стало любопытно, и я позволил, чтобы меня привели сюда.

— Боюсь, тебе надо придумать ответ получше, чем этот, — сказал Крастон.

— Боюсь, что другого ответа нет, — уныло ответил Тармен.

— Скажи мне, Тармен… ты меня видишь? — спросил слепой Барон.

— Нет.

— Это расстраивает тебя?

— Немного, — ответил Тармен. — Мне хотелось бы видеть своего инквизитора.

— Как бы тебе понравилось провести остаток жизни в темноте, без пищи, без воды и без компании?

— Не думаю, чтобы мне это понравилось.

— А это как раз то, что я собираюсь сделать с тобой, если ты не станешь с большей готовностью отвечать на мои вопросы.

— Может быть, может быть, — печально сказал Тармен.

Крастон почувствовал, как его характер начинает проступать сквозь холодную маску, которую он надел для встречи с незнакомцем. Барон глубоко вздохнул, задержал вздох, закрыв глаза, и попытался очистить разум, потом, когда это ему удалось, наклонился вперед.

— Мы попробуем снова, — объявил он двум тюремщикам, находящимся в комнате. — Почему ты, Урод, оказался на этой стороне реки? Зачем ты удрал из Метро?