Пари (СИ), стр. 41

— Ты. Лицо. Его. Видела?

Инна потупилась.

Потом подняла голову и сказала с вызовом:

— А еще я видела, как он на тебя смотрит! Поверь мне, в такой момент в его взгляде тоже…

— Тоже. Круто, правда? Я больше не могу быть «тоже», просто не могу. Это больно, обидно. В конце концов, это унизительно. Понимаешь?

Она принялась лихорадочно искать телефон в сумке.

— Кому ты собралась звонить? Подумай, что ты делаешь, ведь тебе даже предъявить нечего…

— Але, Вадим? Я пойду с тобой в театр. Да, заезжай за мной в пять.

— Ты зачем это? — Инна провела глазами телефон, отправленный обратно в сумочку. — Я, конечно, понимаю, что тебе сейчас капец как хреново, но ты уверена, что поход в театр с Вадимом — это то, что тебе поможет?

— Нет, конечно. Я вообще плохо сейчас соображаю. Спишем это на состояние аффекта, ага? — закончила она с каменным лицом.

— Даша, в тебе сейчас говорит обида…

— Вот пусть и говорит! Сейчас ее время.

Она почувствовала неимоверную усталость, такую, что захотелось присесть прямо здесь, на разогретый асфальт:

— Пусть мне будет обидно… так легче расстаться.

— Расстаться? Но зачем?

— Затем, что я больше не хочу быть одной из… Это — ненормально. А я — нор-маль-на-я. А в такой ситуации я рано или поздно свихнусь.

— Может, ты и права — грустно заключила Инна. — Пора прекращать этот мазохизм. Если ты уверена, что она для него слишком важна — уходи.

Актеры играли прекрасно, просто замечательно. Ведь не зря же зрители никак не хотели их отпускать за кулисы и долго кричали «Браво!». Сама Даша тоже хлопала — они ведь старались. Но что происходило на сцене — не помнила. И не смогла бы сказать, даже если бы ее от этого зависело что-то важное. Этим вечером она действовала и говорила «на автомате». Вадик что-то спрашивал — она отвечала, иногда невпопад. Возможно он догадался о ее состоянии, потому что в какой-то момент замолчал, и лишь поглядывал на нее искоса.

После спектакля довез до дома. Даша не помнила, как попрощалась, все так же на автомате проследовала к двери подъезда. И, лишь когда потянулась к ручке — перед носом возник Данька. Даша отшатнулась. И пришла в себя.

— Как это понимать? — спросил он тоном, пробирающим до костей. — Почему ты вышла из его машины? Почему отключен мобильник? Где ты была?!

— В театре.

Ну да, ответ не внесет ясность. Но голова все еще отказывалась облекать мысли в слова.

— Где?! — он уже почти кричал.

Даша достать из кармана мобильник, протянула, показывая:

— В театре требуется отключать телефоны.

Даня замолчал. Посмотрел на нее с подозрением:

— Даша, с тобой все в порядке? — он принюхался, но запаха спиртного не услышал. — Или я сошел с ума и не заметил? — Он смотрел настороженно.

— Я тебе звонила…

— Мы собирались вечером встретиться, ты забыла?

Она вздохнула:

— Ты мне так и не перезвонил.

— Но мы же собирались встретиться.

— А ведь я сказала, что нам нужно поговорить.

Недоуменное выражение на его лице говорило само за себя. Похоже, он даже не помнил этого разговора. Был так сосредоточен на своей спутнице?

Как обидно.

— Даша, это ты к чему клонишь?

— Я ведь уезжаю. Ты помнишь?

Ответом был напряженный взгляд.

— А у тебя открываются новые перспективы.

— Какие перспективы? Мы же, кажется, уже все решили…

— Да? — Спасительная злость дала возможность дышать и говорить. — Решили? Что?

— Что не будем скрытничать.

— Я не знаю, что ТЫ решил, но скрытничать кто-то из нас определенно продолжает. — Она жестом остановила собравшегося возражать парня. — Между нами всегда будет… твоя жизнь, твое окружение. Я в него не вписываюсь. Мне не осталось места.

— Что ты такое говоришь?! Ты что-то пила?

— Лучше б пила, честное слово!

— Даш, ты чего?

— Теперь мне понятно, что значит «сердцу не прикажешь». Видимо, мы встретились не вовремя. И не с того начали. Я начала! — Она успокаивающе подняла ладонь. — Да. Я начала с вранья. А вот жить с ним не могу.

— Ну так и не живи…

— Вот поэтому я тебя и отпускаю. Будет трудно, но я попытаюсь…

— Не получится.

— Почему?!.

— Сама говоришь «сердцу не прикажешь».

«Знает. Пытался. Не получилось.»

Даша утратила последние сомнения.

— Всего хорошего, Дань. Нам… было весело. — В глазах сверкнули слезы.

На его лице мелькнуло странное выражение, похожее на боль и недоумение.

— У тебя нет передо мною никаких обязательств, — поспешно бросила, ужаснувшись хриплому звучанию собственного голоса. — и не было.

Бросилась к двери, лишь нечеловеческим усилием воли подавив рвущиеся наружу рыдания.

Если бы она оглянулась, то увидела бы, что Данил несколько раз порывался что-то сказать. Намеревался крикнуть, когда она почти скрылась за дверью, но… слова остались непроизнесенными. Рот сжался в узкую полоску.

Парень несколько раз провел руками по волосам. Не помогло.

Он медленно прошел к машине, завел мотор. Но никуда не ехал, рассматривая окружающий пейзаж. А куда ехать? Кто знает?..

Взгляд упал на соседнее сидение. Там в горшке стоял маленький кактус, напоминающий смешного человечка с поднятыми ручками. Даня помнил, что Даша не любит букеты, но сегодня ему так хотелось подарить ей цветы!.. В магазине на кактус нацепили смайлик, отчего он выглядел смешно и нелепо. Не-ле-по.

Он взял несчастное растение и отнес к ближайшему мусорному баку. Сперва хотел просто выбросить его, но в последний момент наклонился и аккуратно поставил на землю. Разве цветок должен расплачиваться за человеческое непостоянство?

Голова отказывалась соображать. Что-то произошло, отчего мир вдруг перевернулся вверх тормашками. Усевшись обратно за руль, он увидел первые капли дождя на лобовом стекле…

Вот и хорошо, лето в этом году было необычайно засушливым, дождь сейчас нужен.

А ему нужно выпить.

В голове прояснилось.

Ему определенно нужно выпить.

Глава 28

…Она горько плакала, облокотившись на стену, и плевать на то, что эта стена не очень чистая, что в любую минуту может выйти любопытная соседка. Она сама, своими руками разрушила даже то немногое, что у них было. И пусть он никогда ей ничего не обещал… все равно было невыносимо больно. В какой-то момент показалось, что она сейчас задохнется. Выйти на улицу… сейчас. Немедленно.

Упругие струи дождя хлестали по лицу, но она не обращала на них никакого внимания. Лишь презрительно кривила губы, когда незадачливые прохожие, застигнутые разбушевавшейся стихией врасплох, пробегали мимо, прячась под пакетами и сумками в тщетной попытке найти укрытие.

Кубики льда звякнули о стекло. Он ошеломленно уставился на стакан. Опять пуст? Не может быть, он же еще абсолютно трезв.

В недоумении Данька поднял стакан и осмотрел его дно. Что он ожидал там увидеть — трещину или еще какую-нибудь причину несвоевременного опустошения?..

Снова рухнул на диван, уставший, вымотанный, истерзанный собственными мыслями, откинув голову на спинку, опуская руки, вытягивая ноги, кладя их на журнальный столик…

Помнится, он должен был кому-то позвонить… Данил похлопал по карманам в поисках мобильника. Не найдя, встал, слегка покачнувшись, прошелся по квартире. Блин, наверное, в машине оставил.

Недолго думая, парень вышел, хлопнув дверью. Подойдя к машине, он снова принялся ощупывать карманы в поисках ключей.

Бл…#! Он же выложил их на стол, когда искал телефон. Уже возвращаясь к подъезду Данил понял бесполезность своих действий… Вместе с ключами от машины он выложил и ключи от квартиры. А дверь захлопнул.

Он оперся на капот, провел рукой по лицу. Он еще никогда не был в такой дурацкой ситуации.

Посмотрел вверх, подставив лицо дождю.

Он действительно еще никогда не был в такой ситуации. Как сегодня. Как несколько часов назад.