Траян. Золотой рассвет, стр. 70

Он остался у разбитого корыта. Сомнений не было, разбойник рано или поздно посчитается с ним. Одним своим существованием Корнелий Лонг представлял для негодяя смертельную угрозу. Через месяц в поход. Оставить Волусию, долгожданного ребенка, родителей на произвол судьбы? Судьба карала жестоко, била точно, под ложечку. Может, обратится к Ликорме, пусть его людишки поищут государственного преступника?

Пустое!

Ему как никому другому было известно, как мало рвения проявляют официальные чины, которым по просьбе частного лица прикажут отыскать разбойника. С них не спросишь, их не подгонишь. Никакие взятки не помогут. Сацердата, должно быть, в силе, если рискнул появиться в Риме. К тому же прятаться он умеет.

Выбора не было, сковала полная безысходность. Драгоценной колонне досталось еще раз. Боль в ноге отрезвила. Ответ был прост и просматривался еще в ту минуту, когда он отдал распоряжение подвергнуть строптивого раба бичеванию. За то и наказание, что, зная о неразумности тщеславия, поддался пороку с надеждой – авось, пронесет?!

Все, хватит, он осознал!

В следующее мгновение Разум подобрел, надоумил – кто, кроме Эвтерма, может помочь ему? Фригиец знает преступника в лицо, ему известно, как организовать охрану дома.

Выходит, придется поклониться рабу?

Выбора не было.

Разве спокойствие Волусии, будущий ребенок, старость родителей – это объекты торга? Конечно, необъяснимая милость в отношении строптивого раба поставит крест на его карьере, и что? Не он первый, не он последний, к тому же он уже вдосталь намахался мечом.

Ларций прошелся по внутреннему дворику, миновал таблиний, оттуда направился в перистиль. Здесь учуял аромат жареной рыбы, вероятно, осталась с вечера или кухарка Гармерида приготовила рыбу на завтрак. Не удержался, заглянул на кухню, нашел рыбу, принялся есть. Рыбину держал двумя пальцами, невольно отметил ее величину и мясистость. Видно, тоже метила в преторы, а то и в рыбьи консулы, а вот оказалась на сковородке. Итог понятный, не всем же щеголять преторским или консульским достоинством. Кому?то и сетей не миновать, и в префектах всю жизнь ходить. Обиды не ощущал, только безмерное, веселящее, как неразбавленное вино недоумение. Почему жизнь такая непутевая? Сколько не ворочайся, все равно рано или поздно она тебя умнет.

Завтра придется написать письмо в Тарквинии, чтобы Эвтерма немедленно отослали в Рим. Он отложил объеденный спинной хребет, усмехнулся. Так не пойдет, так дела не делают, придется самому поехать, побеседовать, заодно посмотреть, что там, на заводе. Вот какая мысль придала уверенность в принятом решении – не такой уж Эвтерм невозмутимый философ, если сумел пробиться к императору. Тот еще, оказывается, хитрюга! Такому можно доверить жену и будущего ребенка. Вытер руки, поспешил в спальню, повернул к себе Волусию. Та спросонья взмолилась – не буди. Куда там! Навалился, любил долго, до приятной истомы, потом лежал и разглядывал потолок на котором цветущая соблазнительная Флора с венком в руках водила хоровод.

Всю дорогу до Тарквиниев Ларция преследовал один и тот же сон – он томится на берегу, а неподалеку, по морю, по бирюзовой глади ступает человек. Удаляется. Время от времени неизвестный оборачивался, зовет за собой. Каждый раз Ларций робеет ступить в воду, стоит столбом, не в силах стронуться с места. Так и торчал на берегу, пока незнакомец не скрывался из вида. Тогда сердце едва не разрывалось на кусочки.

Он так и сказал Эвтерму – сердце на кусочки разрывается, когда вспомню, что скоро мне придется оставить Волусию. Как полагаешь, Эвтерм, к чему этот сон? Кто зовет меня? Согласишься ли ты защитить мою жену и будущего сына, если я верну тебя в Рим?

— Соглашусь, господин, – ответил раб. – Будь спокоен, сражайся доблестно. Я не держу камня за пазухой. Что было, прошло, теперь надо жить, трудиться, рожать детей, заботиться о спасении, а кто зовет – не скажу. Сам еще не знаю.

— Позаботься, Эвтерм, – попросил хозяин. – Ты уж постарайся.

Часть III. Укрощенные судьбой

Если нет вечной жизни, нужна ли людям вечная правда?

А. П. Чехов

Ежедневно проявляй заботу о своем войске, и тебе не понадобится философия, чтобы с уверенностью в победе вступать в бой.

Марк Ульпий Траян

Глава 1

В конце сентября 102 года римские армии соединились под Сармизегетузой и после кровопролитного сражения обложили ее. Через несколько дней царь даков Децебал сдал столицу, а вместе с ней и всю страну.

Все произошло буднично, в полдень. В римский лагерь, разбитый в виду хорошо укрепленной крепости, с той стороны, где располагалось главное святилище варваров, прискакал посланец от Децебала и на словах передал – царь Дакии согласен мириться на условиях, которые выдвинул император Рима.

— Вот и хорошо, – кивнул Марк, услышав слова посланца. – Давно пора. У царя даков есть просьбы, дополнительные условия?

— Да, император, – сообщил посланец. – Он настаивает на личной встрече, на которой собирается изложить особое требование. Наш царь желает, чтобы встреча была проведена тайно в любом назначенном тобой месте. Один на один.

— Надеюсь, без оружия? – поинтересовался Траян.

— Без оружия, государь.

— И то хорошо.

Император сделал паузу, прошелся по опустевшему шатру – все, кто находились в походной палатке, кроме двух темнокожих телохранителей, стоявших на пороге, по просьбе посланца были отосланы. Траян приблизился к выходу, выглянул наружу. Здесь замер, обозревая умытое последними дождями, чистейшей голубизны небо. Ниже мощные, насупившиеся стены Сармизегетузы. Ровно начертанными зубцами стен и башен абрис волчьего логова отчетливо рисовался на фоне дальнего, покрытого лесом хребта. Изучал пейзаж долго, не мог унять волнение. Карпаты были куда живописнее, куда внушительнее давным–давно оголенных италийских гор. Здесь даже воздух был иной, отличавшийся живительной, наполняющей легкие бодростью, а голову геройством. Свершилось! Теперь будет где размещать переселенцев из скудных италийских, иллирийских, греческих земель.

Наконец вернулся к посланцу, внимательно оглядел его. Тот был высок, сухощав и очень силен – типичный варвар, шапку так и не снял. Смел, держится свободно. Ничего не скажешь, хорош! Радость ударила в голову – все?таки мы вас одолели!

Что ж, будем посмотреть, какое условие или, точнее, пакость, Децебал приготовил на этот раз?

* * *

Место встречи выбрал сам император. Оно располагалось на поляне, неподалеку от римского лагеря. Поляну огородили, выставили караулы, водрузили роскошный шатер, принадлежавший когда?то то ли армянскому, то ли парфянскому царю. До сих пор его возили в обозе. Траян вместе с женой и племянницей довольствовались прибежищем, более похожим на увеличенную войсковую палатку. Теперьрешил пустить пыль в глаза.

Децебал прискакал в полночь в сопровождение небольшого отряда личной охраны. Когда спешился, встречавший его префект Корнелий Лонг попросил передать ему оружие. Децебал – крепкий, необыкновенно широкогрудый мужчина с бородой, закрывавшей полгруди, – распоясался, передал римлянину пояс с мечом. Лонг смотрел грозно, специально выпячивал нижнюю челюсть.

Децебал пристально оглядел его, хмыкнул и спросил.

— Ты и есть однорукий префект, утопивший в Медвежьем урочище храброго Сурдука?

— Да, царь. Меня зовут Ларций Корнелий Лонг.

— Знаю. Ты спас от смерти Лупу. Как он, Лупа?

Ларций растерялся, не сразу нашел, что ответить. Его лицо приобрело глуповатое выражение.

— Что молчишь, префект? – спросил царь.

— Лупа жив, царь, – наконец ответил Лонг.

В этот момент со стороны шатра донесся голос Траяна.

— Я хотел купить сына твоего побратима, Децебал, однако Лонг отказал мне.

Децебал усмехнулся.

— Ты – храбрый человек, Лонг, если осмелился отказать своему повелителю.

Траян подошел ближе. Эта неожиданная встреча, исключившая всякое пренебрежение, тем более изощренное унижение, которого ждал царь даков, резко смягчила обстановку. Децебал почувствовал себя свободней, перевел дух. Траян вблизи вовсе не выглядел поганым псом, скорее медведем. Сказки о его силе оказались правдой.