Кровь Олимпа (ЛП), стр. 11

— Нет, — в голосе Нико чувствовалось раздражение, словно этот вопрос ему задают в тысячный раз. — Лемуры. Недружелюбные призраки. Они есть во всех римских городах, но в Помпеях...

— Весь город был уничтожен, — вспомнила Рейна. — В 79 году нашей эры в результате извержения Везувия весь город превратился в пепел.

Нико кивнул.

— Подобная трагедия оставляет за собою множество злых духов.

Тренер Хедж покосился на вулкан вдалеке.

— Он курится. Это плохой знак?

— Я... Не уверен, — Нико ковырял дырку в своих черных джинсах. — Божества гор, оры, чуют детей Аида за милю. Быть может, потому нас и сбило с курса — дух Везувия намеревался нас убить. Однако на текущем расстоянии он вряд ли нас достанет.

— Да и на подготовку к полномасштабному извержению у него уйдет слишком много времени. Непосредственная угроза окружает нас повсюду.

Рейна почувствовала покалывание в затылке.

Она привыкла к Ларам, добрым духам в Лагере Юпитера, но даже от них ей было как-то не по себе.

Они не имели ни малейшего понятия о личном пространстве — иногда проходили прямо сквозь нее, после чего у нее долго кружилась голова. А Помпеи вообще казались ей одним огромным призраком, проглотившим ее целиком.

Она не могла признаться своим друзьям в том, что жутко боялась привидений, или почему она их боялась — это была причина, по которой они с сестрой давным-давно покинули Сан-Хуан. Сей секрет Рейна намеревалась унести с собой в могилу.

— Ты сможешь их контролировать? — спросила она.

Нико поднял ладони вверх.

— Я донес до них послание: «Держитесь от нас подальше». Но когда я усну, толку от этого будет мало.

Тренер Хедж похлопал по своему новому изобретению, состоящему из ракетки и ножа.

— Не волнуйся, парень. Я установлю сигнализацию и ловушки по периметру. Тем более, мы с моей бейсбольной битой будем присматривать за тобой все это время.

Казалось, Нико это вряд ли успокоило, но его веки были уже полузакрыты.

— Идет. Но... полегче там. Нам не нужна очередная Албания.

— Истину глаголишь, — согласилась Рейна.

Их первое путешествие по теням два дня назад стало полным фиаско, пожалуй, самым унизительным эпизодом в долгой карьере Рейны. Возможно однажды, при условии, что они выживут, они вспомнят об этом и посмеются, но не сейчас.

Все трое договорились никогда не обсуждать произошедшее. Случившееся в Албании, в Албании и останется.

Тренер Хедж выглядел обиженным.

— Ладно, неважно. Просто отдохни, парень.

— Хорошо, — сдался Нико. — Если только чуть-чуть... — с этими словами он стащил с себя теплую парку и свернул ее в подушку, а потом завалился сверху и начал посапывать.

Рейна восхищалась тем, как мирно он выглядел во время сна. Черты беспокойства пропали. Его лицо стало непривычно ангельским... совсем как его фамилия, ди Анджело. Она почти поверила, что он был обычным четырнадцатилетним мальчиком, а не сыном Аида, который был вырван из времени с 1940-х и был вынужден переживать гораздо больше трагедий и опасностей, чем большинство полубогов в своей жизни.

Когда Нико впервые появился в Лагере Юпитера, Рейна ему не доверяла. Ей казалось, что за историей о посланнике Плутона кроется нечто большее. Конечно, сейчас она знала правду. Он был греческим полубогом — первым на памяти из ныне живущих, а, возможно, и вовсе самым первым, кто посещал оба лагеря, но не рассказал ни одной из групп о существовании другой.

Странно, но от этого Рейна начинала доверять ему даже больше.

Да, он не был римлянином. Он никогда не охотился с Лупой и не проходил жестокие тренировки легиона. И все же, Нико поднялся в ее глазах по-своему: он хранил тайны лагерей из лучших побуждений, потому что боялся войны. Также он в одиночку добровольно направился в Тартар, дабы отыскать Врата Смерти. Там его поймали и удерживали в плену. Он привел экипаж Арго II в Дом Аида... а теперь принял на себя еще одну тяжелую ношу — доставить Афину Парфенос обратно в Лагерь Полукровок, рискуя собственной жизнью.

Медленный темп их путешествия сводил ее с ума. Они могли перепрыгивать лишь на несколько сотен миль каждую ночь, отдыхая днем, чтобы дать Нико возможность восстановиться, но даже это требовало от него намного больше энергии, чем Рейна могла себе предположить.

Он нес в себе столько печали и одиночества, столько сердечной боли, и все равно на первом месте у него стояла миссия. Он проявлял упорство и стойкость. Рейна это уважала. Она понимала его стремление.

Рейна никогда не была особо чувствительным человеком, но испытывала страннейшее желание накрыть плечи Нико своей мантией и укутать его. Она мысленно пожурила себя. Нико был ее товарищем, а не маленьким братом. Он точно не был бы в восторге от такого жеста.

— Эй, — тренер Хедж прервал ее мысли. — Тебе тоже надо поспать. Я подежурю первым и сварганю что-нибудь поесть. Не думаю, что призраки сейчас опасны; восходит солнце.

Рейна и не заметила, как уже посветлело. По восточному горизонту плыли розовые и бирюзовые облака.

Маленький бронзовый фавн отбрасывал тень на пустой фонтан.

— Я читала об этом месте, — внезапно осознала Рейна. — Это одна из наиболее хорошо сохранившихся вилл в Помпеях. Дом Фавна.

Тренер Хедж глянул на статую с отвращением.

— Ага, ну а сегодня это Дом Сатира.

Рейне удалось улыбнуться. Она начинала ценить различия между сатирами и фавнами. Если бы она когда-нибудь уснула с фавном на дежурстве, то наутро проснулась бы без своих вещей, с усами на лице и не обнаружила бы пройдоху на месте. Тренер Хедж был другим, пусть и питал нездоровую слабость к боевым искусствам и бейсбольным битам.

— Ладно, — согласилась она. — Вы будете дежурить первым. Я оставлю с вами на карауле Аурума и Аргентума.

Хедж посмотрел на нее так, словно хотел возразить, но было уже поздно. Рейна резко свистнула. Металлические борзые материализовались из руин, мчась к ней с разных сторон. Даже после стольких лет, Рейна не знала, откуда они появлялись и куда уходили, когда она их отпускала. Ей было безумно приятно увидеть их вновь.

Хедж прочистил горло.

— Ты уверена, что это не далматинцы? Они похожи на далматинцев.

— Это борзые, тренер, — Рейна понятия не имела, почему Хедж боялся далматинцев, но сейчас она была слишком уставшей, чтобы спросить. — Аурум, Аргентум, охраняйте нас, пока я сплю. Повинуйтесь Глисону Хеджу.

Собаки окружили внутренний двор, сохраняя дистанцию с Афиной Парфенос, которая, видимо, излучала враждебность ко всему, что было связано с Римом.

Сама Рейна только начинала привыкать к ней, и она была абсолютно уверена, что статуя не оценила переселение в само сердце древнеримского города.

Рейна легла и натянула на себя пурпурный плащ. Её пальцы сжали мешочек на поясе, где она хранила серебряную монету, полученную в Эпире от Аннабет.

«Это знак того, что всё меняется, — сказала ей та. — Метка Афины теперь твоя. Возможно, она принесёт тебе удачу».

Рейна не знала, что именно принесет ей эта удача: счастье или горе.

Бросив последний взгляд на бронзового фавна, прикрывающегося от восхода солнца и Афины Парфенос, она закрыла глаза и погрузилась в сон.

ГЛАВА 6. РЕЙНА

Обычно Рейна могла контролировать свои кошмары.

Она натренировала свой разум так, чтобы все сны протекали в ее любимом месте — в саду Бахуса

[45]

, расположенном на высочайшем холме в Новом Риме. Там царили покой и безопасность. Когда в ее сны вторгались нехорошие видения — что часто бывает у полукровок — она могла притуплять их, представляя, что они — всего лишь отражения на воде в фонтане. Таким образом, она спала весьма умиротворенно, и проснуться наутро в холодном поту ей не грозило.

Этой ночью все было по-другому.

Началось все не так уж и плохо. На дворе стоял тихий, теплый полдень, Рейна пребывала в саду, в беседке, увитой зарослями цветущей жимолости. В центральном фонтане располагалась миниатюрная статуя Бахуса, держащая в руках бочонок, из которого в фонтанную нишу струилась вода.