Ферма, стр. 91

Сначала проводника никак не хотели пропускать через городские ворота. Два грозных стражника, в набедренных повязках, сплошь покрытые татуировками, имитирующими птичьи перья, выглядели весьма внушительно. Один был вооружен автоматом без магазина, к стволу которого проволокой был прикручен дротик (по всей видимости, отравленный – обладатель столь экзотического оружия старался, чтобы острие никого не задело). Второй внушал еще большие опасения. В одной руке он держал гранату без чеки, крепко зажав запал, а другой безмятежно ковырялся в носу. Оба отнеслись к Улу в высшей степени презрительно. Не удостаивая его взглядом, они то и дело плевали ему под ноги. Ул что-то объяснял, указывая на своих спутников и напуская при этом на себя вид человека, спешащего по очень важному, государственному делу. Тот стражник, что держал автомат с прикрученным дротиком, видимо устав слушать эти разглагольствования, молча схватил его за руку и вывернул ее внутренней стороной наружу, представив на всеобщее обозрение татуировку птичьей лапы.

– Да он из Левой Ноги,– возмутился Макс, – а нам рассказывал, что из Второго Крыла. Он, наверное, и про ангелов-хранителей все наврал.

– Духов-хранителей, – машинально поправил его Шур, обладавший профессиональной памятью разведчика.

Тем временем Трэш, устав ждать, оттолкнул Ула и сам вступил в переговоры со стражниками. Из недр лохмотьев, вид которых не вызвал у стражников никакого энтузиазма, он вынул сигару (Самарин был готов поклясться, что их у Трэша больше не осталось!). Сказать, что стражники приняли мзду в виде сигары с восхищением, все равно что назвать улыбку Джоконды ухмылкой. Один даже выронил гранату. Она ударилась о землю и весело поскакала вниз по склону, подняв приличный переполох. Стражник, ничуть не смутившись, бросился ее догонять. Когда он вернулся, сжимая кусочек смерти в руках, его напарник уже вовсю курил, пытаясь обсуждать с Трэшем последние биржевые новости на странном наречии, которому его, видимо, научил какой-то шарлатан, выдав за английский. Стражник, потерявший гранату, подбежал к нему и выхватил у него сигару изо рта, снова при этом уронив гранату. На этот раз он не обратил на нее никакого внимания, всецело отдавшись процессу дегустации табака. Граната опять вприпрыжку заспешила вниз по склону, где раскинулся бесконечный рынок, наполненный тряпьем, галдящими торговцами и терпким запахом мочи.

– Учебная, – высказал догадку Макс, и сразу вслед за этими словами со стороны рынка раздался оглушительный взрыв, тут же перешедший в многотысячный вопль. В воздух взлетело миллион предметов самого разного назначения: от ножниц для кастрирования животных до самих животных. Некоторое время стоявшие у ворот наблюдали этот мусорный фейерверк. К их ногам падали какие-то огрызки, куски апельсинов, яблоки и даже убитая насмерть курица, которую тут же, без зазрения совести, подобрал стражник, чья неуклюжесть и послужила причиной инцидента. Второй стражник вступил со своим напарником в яростный спор, из которого без перевода явствовало, что и курица, и сигара – слишком непосильное богатство для одного человека. Не желая вмешиваться, спутники вошли в столицу Уркана Салехом.

Улицы, мощенные черным вулканическим стеклом; крыши, крытые ведерной жестью; стены, сложенные из старинного красного кирпича, были буквально повсюду, располагаясь безо всякой системы. Улицы разбегались, словно тропинки в джунглях, дома стояли как им вздумается: фасадом к улице, торцом или тылом. Солнце играло на жестяных крышах в пинг-понг. Нечистоты, вываливаемые в канавы вдоль улиц, парили. Рынок продолжался и здесь. Чьи-то руки тянулись к путникам, ощупывали одежду, предлагали цену. Кто-то даже изъявил желание приобрести Ула, но Макс отогнал назойливого покупателя, изобразив львиный рык. Макс вообще чувствовал себя в столице охотников как рыба в воде. Глазея во все стороны, он восхищенно восклицал:

– Надо же, Уркан! Я – в Уркане. Здесь всем наплевать, клон ты или оборотень, человек или крыса. Свобода!

Он постоянно дергал товарищей, указывая то на золотых божков, стоящих почти у каждого крыльца, то на кусты, украшенные драгоценными камнями, призванными имитировать плоды.

– Да, здесь можно жить! – сделал он окончательный вывод.

Внезапно они очутились на Центральной площади. Казалось, дома расступились, почтительно замолкнув. В центре площади стояла трибуна для возвещения царских указов, возле которой, задрав хвост, испражнялась корова.

– Дворец Верховного Вождя Уркана, – ткнул пальцем в противоположную сторону площади Сигизмунд Трэш, – площадь пересекать нельзя – побьют камнями.

Обогнув Центральную площадь, они оказались перед входом во дворец – пятиэтажное каменное здание незатейливой квадратной формы. У дверей их встретили два охранника, экипированные не в пример стражникам у городских ворот. На них были бронежилеты и защитного цвета каски. С ног до головы их увешивали патронташи, гранаты, ножи и пистолеты. В руках – бластеры последней модели. В ушах – каплевидные передатчики. И это не считая устрашающей боевой раскраски, покрывавшей их непроницаемые лица. Над входом, хищно свесив вниз тупые морды, прилепились видеокамеры.

Сигизмунд Трэш схватился за ручку двери, не обращая на охранников никакого внимания. Охранники ответили ему тем же. Пропустили всех, кроме Ула, которого отшвырнули прочь, как мячик, прикатившийся с детской площадки.

В холле их встретил церемониймейстер, одетый в костюм от лучших портных из Ароппы. Через несколько минут они предстали перед всевидящими очами Верховного Вождя Уркана, Главы Царского рода, Почетного члена Обоих Крыльев, покровителя Ног и защитника Хвоста, Хранителя традиций Головы, а также мэра вольного города Салехом.

Владыка Нижнего и Верхнего Уркана восседал, как и положено, на троне. Одет он был в скромный френч и сандалии на босу ногу. На груди, на золотой цепочке, болтался клык какого-то чудовища, инкрустированный алмазами. Голова выбрита, за исключением темени, из которого торчали волосы, стянутые платиновой цепочкой в конский хвост. Широкоскулое лицо способно было вызвать только одно чувство – ужас. Густые, огромные брови почти закрывали глаза. Под ними распластался сплющенный нос. Щеки были покрыты длинными толстыми розовыми рубцами, из которых кое-где торчали черные волосики. Толстые губы кривило подобие улыбки. За губами виднелись желтые клыки, заостренные напильником.