Ферма, стр. 17

Невысокий человек с усталым взглядом сидел за небольшой конторкой в кабинете овальной формы, стены которого были отделаны украшенной резьбой филенкой из черного дерева. Тяжелые шторы на окнах не пропускали свет. Бронзовая лампа на конторке весьма скудно освещала помещение. На темно-синем потолке серебрились нити изображенной с большим натурализмом паутины.

Человек помассировал виски, выжидающе глядя на дверь. Дверь, будто повинуясь взгляду, отворилась, и в кабинет, широко шагая и стуча каблуками, вошла женщина. Пухлые влажные губы кривились. Из-под длинных ресниц темнели злые глаза. Она подошла к конторке и, наклонившись, оперлась на нее руками, обнажая нежную, испещренную дорожками вен, большую грудь. Человек за конторкой закрыл глаза.

– Сигизмунд! – крикнула женщина.

Сигизмунд нехотя приподнял веки.

– Дорогая?

– Ты и на этот раз будешь отпираться?

– В этом нет нужды. Ты прекрасно знаешь, что это был Альберт. Его тянет на падших женщин. Господи, как он мог! А ведь я хотел дать ему разрешение на официальную пластическую операцию…

– Альберт?! Очень удобно сваливать все на Альберта. Неужели ты доверил этой скотине договариваться с Лицензионной палатой?

– В каком смысле?

Карандаш выделывал акробатические этюды в пальцах Сигизмунда, совершая кувырки и кульбиты. Женщина отошла к симпатичному бару и открыла дверцу, которая радостно выдала мелодию, состоящую из переливчатых звуков крохотных колокольчиков. Женщина налила в стаканчик фиолетовой жидкости и, отсалютовав портрету пожилого человека с восковым лицом и алой перевязью, лихо вдохнула выпивку.

– Трэш, ты клялся мне. И я не заставляла тебя делать этого.

– Виктория…

– Заткнись.

– Ты наняла детективов?

– А теперь, конечно, во всем виноват Альберт…

– Ты наняла посторонних людей следить за мной?

Женщина села в кресло и расстегнула верхнюю пуговицу, еще больше освобождая грудь. Некоторое время она молча смотрела в пол, а потом, резко выпрямившись, швырнула в Трэша стакан, который, наткнувшись на бронзовую лампу, задорно взвихрился тысячью сверкающих брызг. Сигизмунд Трэш моргнул, на его лице появились маленькие капельки крови.

– Они рассказали мне все. С утра ты поехал в Лицензионную палату, в 12.00 вышел оттуда злой как черт и направился в «Свинцовый туман», где снял эту шлюху Фишман. И теперь утверждаешь, что это был не ты, а Альберт.

Сигизмунд Трэш встал, подошел к женщине и погладил ее по волосам.

– Вики…

Трэш наклонился и поцеловал ей грудь. Женщина прикрыла глаза.

– Сигизмунд, как ты мог?

– Они отшили меня. В какое-то мгновение мне показалось, что жизнь кончилась. Захотелось разрушить все.

– Но ты же мог действительно послать вместо себя Альберта. Ты мог, если уж тебе так хотелось выплеска, понаблюдать за ним. Но лично… Ты оскорбил меня.

– Прости.

Сигизмунд присел на подлокотник.

– Они даже не сочли возможным рассмотрения казуса в суде. Советник юстиции не принял моих юристов. Исполнительный директор Национальной баскетбольной ассоциации собирает завтра пресс-конференцию. Они смешают меня с грязью.

– Я давно тебе говорила, что спорт – это не твой бизнес. Твои «Кабальерос» второй год в самом низу. Эта дурацкая затея заняться баскетболом никогда не родилась бы в твоей светлой голове, – Виктория чмокнула Трэша в затылок, – если бы ты не выиграл в баккара лицензию на Айзия Томаса у Харпера в «Логове горностаев».

– Я думал, все будет иначе, если я куплю лицензию на Майкла Джордана.

– Они отозвали ее?

– Причем без компенсации. 400 миллионов таллеров псу под хвост.

– Но ведь ты приобрел лицензию законно? Или?

– Никаких «или». Но они говорят: одна лицензия – один Майкл. Пять Майклов – это незаконно.

– Тебя подставил Харпер.

– Не думаю. Это ВБС. Чем я им помешал – не знаю.

– Не связывайся с ними, Трэш.

– Знаю. Пока у меня нет ни малейшего шанса.

– Против ВБС ни у кого нет шансов. Даже у Господа Бога.

Сигизмунд Трэш встал. Из нагрудного кармана пикейного жилета выскользнул светло-зеленый платок и проплыл по лицу, жадно впитывая капельки крови. Трэш устало сел за конторку и нажал кнопку на громоздком телефоне с тяжелым, грубым наборным диском. В телефоне зашуршало.

– Ты простила меня? – спросил Трэш, не глядя на Вики.

– Я – единственная, кто тебя действительно любит.

Женщина вышла из комнаты, мелькнув складками на легком, ситцевом платье.

Шорох в телефоне оборвался щелчком и раздался искаженный записью голос:

– Трэш, это я. МБР не знает, что с ним делать. Тесты показывают, что он не клон. Перезвони.

Сигизмунд Трэш вскочил как ужаленный, попытался вырваться из-за конторки на свободное пространство и больно ушиб коленку.

– А-а, черт!

Прихрамывая и выгибаясь от боли, Трэш заскакал по кабинету. Остановился возле бара, резко дернул дверцу, от чего мелодия прозвенела в ускоренном темпе, попытался налить, передумал и хлебнул прямо из горлышка, оставив на шее несколько фиолетовых ручейков. Затем Трэш достал из кармана сотовый телефон, нажал зеленую кнопку и произнес:

– Найдите мне Шура.

– Он дожидается вас уже пятнадцать минут, сэр.

– Пусть войдет.

Дверь отворилась, и в комнату вошел потрепанный, небритый ковбой со значком Международного бюро расследований на правом лацкане. Трэш протянул ему руку:

– Шур…

Шур, не обращая внимания на Трэша, достал из заднего кармана джинсов что-то вроде пульта дистанционного управления и сделал им круговое движение.

– Четыре закладки, – сказал он, внимательно глядя на маленький экранчик. – Сейчас погасим. Кто-то крупно сел на тебя, Сигизмунд.

– Брось пугать меня, Шур, – обнял его за плечи Трэш, – хочешь снять с меня побольше, так и скажи. Тебе есть за что платить.

– Боюсь, мне придется вообще отказаться от гонорара, по крайней мере, на ближайший месяц, – сказал Шур, разваливаясь в кресле и держа неведомо откуда появившийся стакан с выпивкой.

Трэш с дурацкой улыбкой застыл посреди комнаты. Шур отхлебнул.

– Что вылупился? Я же говорю, на тебя кто-то сел по-крупному.