Шхуна «Колумб» (рис. Л. Лурье), стр. 59
— Не затрудняйте себя русским языком, — ответила Люда на родном языке Анча.
Анч вздрогнул от неожиданности: «Так, значит, она понимала все разговоры в ее присутствии!»
Он с ненавистью посмотрел на девушку и замахнулся. Но его нетерпеливо позвал командир.
Шпион выскочил из каюты. В центральном посту звонил телефон, но никто не подходил к трубке. Из машинного отделения звали командира, но тот вместе с Анчем задраивал водонепроницаемую перегородку между центральным постом и боевой рубкой.
Они делали это, чтобы увеличить в рубке давление воздуха.
Раненый лежал несколько времени в каком-то оцепенении, но скоро опомнился.
— Не будем больше обманывать друг друга, — сказал он девушке. — Теперь у нас общие интересы. Я надеюсь — они оба сдохнут раньше, чем всплывут на поверхность. Каждый из них еще здесь застрелил бы другого, но пока они нужны друг другу.
Из боевой рубки долетел шум. Потом затих. Лодка качнулась — значит, вода прорвалась в боевую рубку, и сквозь раскрытый люк сжатый воздух выбросил двух людей наверх. За стеной слышалось какое-то шипенье, бульканье. Люда представила себе, как где-то над ними толщу воды прорезают тела двух людей, которые, бросив подчиненных на произвол судьбы, пытаются спасти свою жизнь.
Раненый тоже прислушивался, казалось испуганный каким-то страшным известием. Потом он потерял сознание и сполз с подушки. Свет лампочки все угасал, и вскоре Люда видела только слабо накаленную красную нить в темноте. Последние запасы энергии в осветительном аккумуляторе кончились. Кроме красной нити, Люда ничего не видела. Она поднесла к лампочке часы. Еще смогла разобрать, что было пять часов тридцать две минуты.
В центральном посту управления настойчиво звонил телефон.
Глава II
АНЧОУС
Рулевой Андрий Камбала одной рукой держал руль, в другой мял толстую цыгарку и философствовал о различных изменениях в природе. Вот, например, хамса. Обычно она ловилась с осени до весны, а на лето уходила, вероятно, в Средиземное море. Но в этом году косяки хамсы появились очень рано. «Колумб» был заполнен тысячами маленьких рыбок, напоминающих сельдей с серебристыми головками и буровато-синими спинками. Шаланды соколинских рыбаков со вчерашнего дня раскинули на мелях сети, и на шхуну погрузили очередной улов.
Андрий сегодня был необычайно разговорчив — посторонний наблюдатель мог бы принять его за болтуна. Но причины этой разговорчивости были иные. Рулевой старался отвлечь своих товарищей — шкипера и моториста — от грустных мыслей. Андрий грустил не меньше друзей, но он нашел себе новую работу — развлекать Стаха и Левка — и, выполняя ее, облегчал и свое горе.
— Вот раз, — говорил он, — появилась хамса громадная, в четверть метра длиной.
В другое время Стах обязательно уличил бы Камбалу во лжи — такой хамсы еще никто никогда не видел, — но на этот раз промолчал. Однако Андрий продолжал.
— Шел тут один французский пароход. Стал зачем-то против нашего острова… Спустили шлюпку, съехали на берег…
Стах все молчал. Обычно всякий раз, как рулевой рассказывал историю с пароходом, шкипер поправлял его, что пароход был не французский, а испанский, что не шлюпка к острову подходила, а рыбаки подъезжали к пароходу. Но сегодня, казалось, никто не слушал рассказа Андрия. Рулевой качнул штурвал, затянулся папиросой, покашлял и снова начал:
— Так брали они хамсу жарить, а называли ее чоусы.
— Анчоусы! — сердито поправил Левко, смотря поверх мотора.
— Анчоусы, анчоусы! — подхватил рассказчик, радуясь, что вытянул слово хоть у одного слушателя.
А Стах все молчал.
— Так эти анчоусы, я вам скажу, хоть и дешевая рыба, а такая…
— Марко здорово умел их жарить, — тихо проговорил Левко, ни к кому не обращаясь, и опустил голову.
Андрий растерянно посмотрел на моториста, на шкипера и беспомощно заморгал ресницами. Очерет не изменил позы, и нельзя было определить, слышал он слова Левка или нет. Моторист взял тряпку, склонился над мотором и стал что-то протирать. Внезапно захлопал на ветру парус. После утреннего шквала шхуна шла под мотором и под парусами. Шкипер посмотрел вверх и наконец отозвался:
— Ветер меняется. Рулевой — внимание!
Потом он перешел на нос и принялся разглядывать море в бинокль.
После шквала по морю еще катились пенистые волны, но они были уже не высоки. По небу плыли редкие тучки, солнце сильно припекало.
— Эй, ребята! — крикнул шкипер. — Лодка слева — видите?
Рулевой и моторист посмотрели в сторону, куда была протянута рука шкипера. Недалеко от них на волнах покачивалась большая шлюпка. В ней стояли две фигуры, и одна из них размахивала чем-то похожим на флаг.
— Рубахой на весле машет, — пояснил шкипер товарищам и скомандовал рулевому: — Право руля! Подойти к шлюпке!
Снова захлопал парус, но шхуна шла под мотором, чтобы не тратить время на маневрирование. Стах спустил парус. На лодке поняли, что шхуна идет к ним, и перестали махать самодельным флагом.
Чем ближе подходила шхуна к лодке, тем внимательнее смотрел Стах Очерет в бинокль, вызывая недоумение и зависть рулевого и моториста. Они жалели, что в распоряжении экипажа был только один бинокль.
— На «Колумбе»! — донесся голос с лодки.
Андрий и Левко переглянулись. Голос казался им знакомым. Всматриваясь в фигуры на лодке, Андрий забыл о руле, и шхуна пошла зигзагами.
— Руль! — крикнул Стах Очерет.
Рулевой выправил курс, но так же, как шкипер и моторист, не мог оторвать глаз от шлюпки.
На скамьях в шлюпке стояли юноша и девочка. Андрий наконец узнал их. Это были Марко Завирюха и Зоря Находка.
— Стопорить мотор! — раздался крик со шлюпки.
Это был первый случай в истории «Колумба», когда весь его экипаж забыл свои обязанности. Шкипер не дал команды, моторист, и без команды знавший, как подходить к судам, даже не стоял у мотора, а рулевой правил прямо на шлюпку, словно хотел ее протаранить. На этот раз скомандовал юнга. Левко бросился к мотору и выключил зажигание. Андрий дернул руль, и шхуна прошла мимо кормы шлюпки. Шкипер, схватив крюк, едва успел зацепить им борт лодки и поволок ее за шхуной.
В тот же миг Марко перепрыгнул на «Колумб» и попал прямо в объятия Левка и Андрия. Шкипер, не выпуская из руки крюка, подтянул шлюпку бортом к борту шхуны и протянул руку Зоре. Вид у юнги и девочки был измученный, одежда вся в лохмотьях. У Марка на голове и на руке запеклась кровь. Но оба смотрели бодро и радостно.
— Теперь я поверю, что анчоусы бывают длиною в метр! — сказал Стах Андрию.
Широко улыбаясь, Марко прежде всего потребовал есть.
— Сейчас приготовим анчоусы, — ответил ему Андрий.
— Не можем ждать, — заявил юнга.
Левко достал хлеб, редиску, сало, но Андрий все-таки принялся готовить рыбу.
Шхуну остановили. Все расположились около камбуза, где Марко и Зоря уничтожали продовольственные запасы колумбовцев, а рулевой жарил анчоусы, вспоминая кулинарные рецепты старого Махтея.
Марко рассказывал свои приключения. Он коротко изложил все по порядку и в заключение рассказал, как они спаслись с объятого пламенем тонущего парохода. Лежа в шлюпке, юнга вспомнил, что тали, на которых она держалась, разрезаны и, значит, когда палуба погрузится в воду, шлюпка всплывет. Угрожала опасность, что ее затянет в водоворот за пароходом, но до сих пор пароход погружался очень медленно, и можно было надеяться, что он не сразу пойдет ко дну, а течение отнесет шлюпку от опасного места. Так или иначе, это был единственный способ спастись. Если бы они прыгнули в воду, их безусловно заметили бы с подводной лодки и наверняка расстреляли бы, да и тонущий корабль скорее затянул бы в водоворот пловцов, чем большую шлюпку. Так оно и вышло. Лежали недвижимо на дне шлюпки, смотрели на тент, который уже начал тлеть, и вдруг послышался рокот самолета. «Разведчик рыбы» поднялся в воздух, пилот и штурман спасены. Теперь они немедленно известят военные корабли о пиратской подводной лодке. Через минуту, уже задыхаясь от дыма и жары, услышали легкий треск. Это, вероятно, оседал пароход. Одновременно лодка стала покачиваться с боку на бок. Поняли — шлюпка всплыла. Марко поднял голову — над ним тлел тент. Выглянул за борт — пират исчез… В нескольких десятках метров догорали капитанский мостик и штурманская рубка. Сразу сорвали тлеющий тент и выбросили его в воду. В шлюпке лежали одно весло и руль. Зоря взяла весло, а Марко — руль вместо другого весла и стали отгонять лодку подальше от парохода.