Миссис Фрисби и крысы НИПЗ, стр. 3

Прошло полчаса, солнце опускалось все ниже на западе, прежде чем она услышала приглушенный царапающий звук наверху, потом появился он, неся тряпичный рюкзак, вздувшийся от какого-то мешковатого материала. Его шерсть была мягкой, серо-белой и такой блестящей, что казалось, будто он весь светится. Миссис Фрисби слышала, что мистер Эйджис не был белой мышью от природы; то есть, он родился не белым, его шерсть побелела от старости. Было это на самом деле так или нет, она не знала. Конечно, он казался очень старым и мудрым, однако передвигался достаточно быстро.

– О, мистер Эйджис, я так рада, что вы пришли, – сказала она. – Не уверена, что вы меня помните, я миссис Фрисби.

– Конечно, я помню тебя. Мне было горестно узнать о бедном мистере Фрисби. Как твой младший сын – Тимоти, не так ли?

– Я как раз из-за него пришла к вам. Он ужасно болен.

– Правда? Я боялся, что он может оказаться не таким сильным, как остальные.

– Я надеюсь, что вы сможете мне помочь.

– Может быть. Входи, пожалуйста, я положу свой рюкзак.

Дом мистера Эйджиса, немногим больше обувной коробки, но примерно такой же формы, напоминал жилище отшельника. В нем почти не было мебели, кроме постели в углу, стула из куска кирпича и еще одного куска, стертого от частого использования в качестве ступки, где он делал свои лекарства. Вдоль одной из стен аккуратными кучками лежали исходные материалы, которые он собирал: корни, семена, сухие листья, стручки, полоски коры и сушеные грибы.

Ко всему этому он добавил и содержимое своего рюкзака. В нем было несколько маленьких растений, все одного вида, с тонкими корнями и темными, испещрёнными жилками листьями, похожими на мяту.

– Зимолюбка, – сказал мистер Эйджис. – Ботаническое название Chima-phila umbellata. Она остается зеленой всю зиму, из нее получается полезный тоник. Большинство используют только листья, но я обнаружил, что корни еще эффективнее.

Он сложил растения правильной стопкой.

– Но ты не ради этого пришла. Что с Тимоти?

– У него жар. Он бредит. Я не знаю, что делать.

– Насколько высокая температура?

– Такая, что на ощупь он горячий, истекает потом и в то же время трясется от холода.

– Закутай его в одеяло.

– Я так и сделала.

– Что с пульсом?

– Такой быстрый, что невозможно отделить один удар от другого.

– А язык?

– Весь обложен, что кажется фиолетовым.

– Как он дышит?

– Очень часто, воздух свистит в груди. Сначала он сказал, что не может ровно дышать.

– Но он не кашляет.

– Нет.

– У него воспаление легких, – сказал мистер Эйджис. – У меня есть лекарство, которое ему поможет. Но самое важное – это не давать ему замерзнуть. И он должен оставаться в постели.

Он пошел в другую часть дома и достал с полки из кирпича три пакетика порошка, аккуратно завернутых в белую бумагу.

– Один дай ему сегодня. Размешай в воде и заставь выпить. Если он будет продолжать бредить, зажми ему нос, пусть проглотит. Второй дашь завтра утром, а третий – на следующее утро.

Миссис Фрисби взяла пакетики.

– Ему станет лучше? – спросила она, боясь услышать ответ.

– На этот раз ему станет лучше. Температура снизится на второй день, пройдет на третий, после того, как он выпьет все лекарство. Это не будет значить, что он выздоровел; его легкие все еще будут ужасно слабыми и чувствительными. Если он хоть чуть-чуть замерзнет или вдохнет холодного воздуха, даже одного или двух вдохов будет достаточно, болезнь может приобрести тяжелую форму. Во второй раз он может и не выздороветь. Нужно быть осторожным как минимум три недели, а еще лучше месяц.

– А после этого?

– Даже после этого он должен быть аккуратен, мы можем только надеяться, что погода улучшится.

Теперь солнце было уже низко на западе, и опускалось за высокие горы за лесом. Миссис Фрисби поблагодарила мистера Эйджиса и как можно скорее побежала домой.

Ворона и кот

Миссис Фрисби вновь поглядела на солнце и поняла, что перед ней стоит неприятный выбор. Она могла пойти домой тем же окружным путем, что и пришла, но в этом случае ей точно придется идти одной по лесу в темноте – пугающая перспектива, так как ночь в лесу полна опасностей. Совы выходят на охоту, а лисы, ласки и странные дикие кошки таятся среди стволов деревьев.

Второй вариант был тоже опасен, но при удачном стечении обстоятельств она доберется домой до наступления темноты. Маршрут будет более простым, через ферму между амбаром и курятником, не слишком близко к дому фермера, но расстояние до ее дома уменьшится вдвое. Где-то там бродит кот, но если она будет на солнце, на открытой местности, не приближаясь к зарослям, то, возможно, сумеет заметить его раньше, чем он ее.

Кота звали Дракон. Жена фермера Фитцгиббона дала ему эту кличку в шутку, когда он был маленьким котенком и старался казаться злым. Но когда он вырос, имя оказалось подходящим. Он был огромным, с гигантской, широкой головой и большим ртом, полным загнутых клыков, острых, как иголки. У него было по семь когтей на каждой лапе и толстый, пушистый хвост, злобно метавшийся из стороны в сторону. Дракон был оранжево-белым, со светящимися желтыми глазами; когда он прыгал, чтобы убить, он издавал высокий сдавленный крик, который буквально заживо замораживал жертв.

Но миссис Фрисби предпочитала не думать об этом. Вместо этого, когда она вышла из леса из дома мистера Эйджиса и дошла до забора фермы, она думала о Тимоти. Думала о том, как его глаза светились весельем, когда он придумывал маленькие шутки, что он часто делал, и как бесконечно добр он был к своей маленькой легкомысленной сестренке Синтии. Остальные дети смеялись над ней, когда она делала ошибки или были нетерпеливы с ней, потому что она постоянно теряла вещи, но Тимоти никогда так не делал. А когда Синтия сама лежала в постели с простудой, он часами сидел рядом с ней и развлекал ее историями. Он сам их выдумывал и казалось, что у него их бесконечное множество.

Крепко держа пакетики с лекарствами, миссис Фрисби прошла под забором и направилась ко двору фермы. Первая пробежка предстояла по длинному пастбищу; сам амбар, квадратный, красный и большой, показался в отдалении справа от нее; слева, чуть подальше, были курятники.

Когда через некоторое время она подошла к амбару, она увидела проволочную изгородь для скота, которая отделяла одно пастбище от другого; когда она подбежала к ней, она вдруг замерла от внезапного шума. Сначала она подумала, что это была курица, ушедшая со двора – вдруг ее поймала лиса? Она посмотрела вдоль забора, никакой курицы не было, лишь молодая ворона хлопала крыльями в траве, ведя себя очень странно. Пока она смотрела, ворона подлетела к верху проволочной изгороди и на мгновение замерла там. Потом она расправила крылья, сильно ими захлопала и взлетела, но, пролетев метра два, внезапно остановилась и вновь рухнула на землю, оставив в воздухе пучок черных перьев и громко каркнув.

Она была привязана к забору. Что-то серебряное, похожее на проволоку, свисало с одной из ее лап, другой конец был привязан к забору. Миссис Фрисби подошла ближе и тогда она увидела, что это была не проволока, а моток веревки серебряного цвета, возможно, оставшийся от упаковки рождественских подарков.

Ворона сидела на заборе, беспомощно клюя веревку, тихо каркая себе под нос. Через мгновение она расправила крылья, и миссис Фрисби поняла, что ворона вновь собирается попробовать взлететь.

– Подожди, – сказала миссис Фрисби.

Ворона посмотрела вниз и увидела ее в траве.

– Зачем мне ждать? Не видишь, что я поймана? Мне нужно освободиться.

– Но если ты опять будешь шуметь, кот точно услышит. Если уже не услышал.

– Ты бы тоже шумела, если бы оказалась привязанной к забору мотком веревки на ночь глядя.

– Я не стала бы, – ответила миссис Фрисби. – Если бы у меня была хоть капля здравого смысла и я знала, что рядом кот. Кто привязал тебя?