Затерявшиеся в тайге, стр. 14

Комары атаковали нас неожиданно—так сверхзвуковые истребители появляются над головой неприятеля. Внезапно их налетело столько, что я уж подумал, будто они собрались погреться у огня и что они специально сидели в засаде — под каждым листом и травинкой, дожидаясь, когда мы появимся в их землевладениях и уляжемся, беззащитные, спать.

Напрасно мы натягивали свитер на голову, напрасно совали руки в карманы, поджимали под себя ноги или старались подсунуть их под товарища— комары непременно находили уязвимое место и безжалостно жалили. Они совершенно свободно кусали через куртку и через свитер, через тонкие брюки, через носки, через кеды, и я даже Толю спросил, не прокусили ли они ему сапоги. Мы еще крепились и пытались шутить, наивно полагая, что человек заведомо сильнее всего комариного племени. Но нас кусала еще мошка и целая куча каких-то насекомых, кровожадных до невероятия и скорее всего еще неизвестных науке.

Нападая, различные комары избирали различную тактику. Одни атаковали с лета, как истребители, и тут же наносили удар. Другие налетали степенно, не спеша, подобно тяжелым бомбардировщикам. Но и те и другие наносили обороняющимся серьезный урон.

Наши защитные действия доставляли им мало беспокойства: на месте сбитых появлялся легион голодных других.

Никогда не устану удивляться: ну хорошо, сейчас здесь появились мы. А когда нас нет в этих дебрях, они что едят?!

Алексей не выдержал первым. Сел, сунул руки под мышки и мрачно сказал: «У кого-то из классиков я читал, как комары насмерть людей заедали...»

Мы тоже сели, живо представив себе наши истерзанные, изорванные комарами в клочья тела. Наверное, только и останутся топор да сапоги Коваленко. И тут меня осенило.

— Выход есть,—сказал я товарищам, — и очень простой. Я читал, что комары совершенно не выносят дыма. Должно быть, у них моментально развивается одышка и аллергия. Надо сесть поближе к огню.

— Так бы сразу и сказал... — проворчал Коваленко.

Продвинулись к огню, но и это верное средство никакого облегчения не принесло. Наверное, комары ничего не знали о тех книгах, в которых говорилось, что им надо дыма бояться. Они бесстрашно залетали в самую гущу завесы из дыма, которую мы сами дольше нескольких секунд терпеть не могли, и нападали вновь и вновь. Так что нам, судя по всему, оставалось только одно: самим сесть в костер. Впрочем, я не уверен, что и это помогло бы. Однако мы попытались.

Встали и подошли настолько близко к костру, что от непосредственной близости с ним рисковали воспламениться. Если стояли спиной к огню, казалось, что мы обугливаемся, а комары при этом наносили бесстрашные удары по фронту. Когда появлялся запах паленого, мы поворачивались, отдавая комарам на съедение спину, которая сама по себе уже начинала куриться, и принимались поджаривать грудь и бока. Глядя со стороны, можно было подумать, будто мы решились в дополнение к грибам приготовить из самих себя какое-то новое блюдо.

Можно было бы еще попробовать закопаться с головой в землю. Мы бы это наверняка сделали, будь у нас с собой лопата.

Тогда я решил перехитрить комаров. Не может быть, чтобы они не поддались на хитрость. Я резко отскочил от костра в темноту, как это делают, уходя от удара, борцы каратэ, и сделал небольшую пробежку.

Кажется, я слишком быстро бежал, потому что, когда упал, споткнувшись о дерево, удар оказался очень силен. Пока я лежал на земле, распластавшись, потихоньку в себя приходя, комары безнаказанно ели меня.

Собравшись с силами, я истребил их несколько тысяч и вернулся к товарищам с травмой правой ноги, с легким сотрясением мозга и еще больше искусанный.

Оценив результаты тактики, мной примененной, товарищи решили ей не следовать и предпочли зажариться заживо. Я, взвесив все перспективы, в этом случае мне открывающиеся, побоялся остаться в тайге в одиночестве и, стиснув зубы и перенеся тяжесть тела на здоровую ногу, встал рядом с ними. Договорились стоять до тех пор, пока не упадем. Причем было уже все равно куда падать—в костер или рядом.

Когда мы сделали попытку подсчитать, сколько литров крови каждый из нас уже потерял, стало светать. Комары, видимо утомленные бессонницей, разлетелись на отдых, а мы без сил повалились на ложе и тут же уснули.

Пробудил нас утренний холод. Была половина шестого—спали часа полтора. Костер погас, и только слабая струйка дыма говорила о том, что тепло его прячется в углях. Мы подбросили огню свежей пищи и подумали о том, что неплохо было бы и самим что-нибудь съесть. Я очень пожалел, что не прихватил с собой скатерти-самобранки, и, оглянувшись, поискал взглядом, нельзя ли тут найти что-нибудь из съестного. Грибы, собранные перед вчерашним обедом, за ужином кончились, а идти по свежей росе за новыми, да еще с абсолютно пустым желудком совсем не хотелось. Лучше уж просто так посидеть у костра, сжавшись, поплотней запахнувшись и сунув руки под мышки. Почти наслаждение сидеть так и радоваться тому, что нет комаров. Нет, за грибами я сейчас ни за что не пойду... Да и неизвестно еще, есть ли они в этих местах...

— Подберезовик!—удивленно выдохнул Толя рядом со мной. Похоже, он собирался набрать грибов, не сходя с этого места. С прытью грибника, впервые в сезоне нашедшего гриб, он кинулся в траву, к корням старой березы, под сенью которой мы провели эту ночь, и поднялся торжествующий, держа в каждой руке по грибу. Мы их не заметили вечером только потому, что были озабочены устройством ночлега.

Минут за пятнадцать набрали половину корзины грибов. Чистили их, надо признаться, не особенно тщательно, потому что иначе не закончили бы эту работу и к вечеру — корзина у Толи объемистая. Потом отлили в котелок немного воды из бутылки. Немного, потому что, во-первых, не забывали о том, что воду надо беречь, а во-вторых, грибы, как я читал, сами на девяносто восемь и еще сколько-то десятых и сотых процента состоят из воды. Вряд ли это было разумно — добавлять воду в воду.

Алексей поставил котелок на огонь, вооружился ложкой, с которой не расставался ни на минуту, и стал время от времени снимать грязную накипь. Когда, по нашим предположениям, грибы сварились, Леша снял пробу — и я, и Толя в этот момент ему позавидовали — и сказал не слишком уверенно: «По-моему, очень вкусно...» Мы тоже попробовали, сочли что действительно вкусно необыкновенно, ничуть не хуже, чем было вчера, только чего-то все же не хватает. Посоветовавшись, пришли к выводу, что неплохо было бы положить для разнообразия немного соли. Соль я собирался со всей строгостью экономить, да и уже экономил — дальше уж некуда, — и доставать малюсенький пузыречек, где она содержалась, лишь в крайнем случае, когда начнутся судороги от полного обессоливания организма. Леша еще в Москве предупредил нас: «С солью все просто. Когда в организме обнаружится ее дефицит, начнутся судороги». Так что в этом смысле первое время мы жили спокойно: раз судорог нет, значит, все в полном порядке.