Обещания, стр. 59

Сэм медленно расхаживал по библиотеке, пытаясь не обращать внимания на головную боль. Он подошел к выключателю и погасил свет. Боль в глазнице ослабла лишь на какое-то мгновение, чтобы затем превратиться в мучительную пульсацию. Все следующие шесть месяцев ему придется это терпеть, и Сэму ничего не оставалось делать, как, привыкнуть к такому состоянию.

Алис Файе ничего ему не сказала, но он знал, что она огорчена тем, что прошлой ночью он не смог выполнить свой супружеский долг и сегодня утром тоже. Теперь это случалось часто и, черт возьми, его это расстраивало еще больше, чем Алис Файе. Сегодня она уехала в Веллингтон за покупками, и насколько он знал жену, к обеду ее можно было не ждать.

Каждый удар сердца резко отдавался в голове. Его лицо, отраженное в висевшем на стене зеркале, было нездорового, землисто-серого цвета. Скоро придется все рассказать. Он содрогнулся от этой мысли. Придется рассказать всем, но прежде всего он скажет Алис Файе. Он не хотел бы, чтоб она узнала обо всем не от него самого, а от других. Постепенно его мысли обратились к дочери. Еег поведение после обручения с Куртом стало несколько эксцентричным. Сначала тот случай в конюшне, после которого она попала в больницу. Линна здорово ушиблась, но почему-то усиленно оправдывала Джея Спренгстена, долго убеждая, что он не виноват. Не прошло и месяца, как она не вернулась ночевать домой и провела где-то ночь с тем же парнем. Потом она извинилась за то, что заставила отца волноваться, но ничего толком не объяснила, сказав только, что они друзья и в тот вечер между ними ничего не было. Затем сдохла Большуха, вскоре из озера вытащили ту бедняжку — и оба раза рядом с Линной оказывался Спренгстен. Сэм несколько раз встречался с этим молодым человеком, и он показался ему простым и приятным парнем, но было совершенно ясно, что Паркер его ненавидит. Сэм никак не мог понять, в чем дело, до тех пор, пока не узнал, что из-за Джея они не получили земельного участка Хартфорда, и пока Линна не предупредила его, что Спренгстен раньше встречался с Джолин.

Сэм уже начал подумывать, что из-за Джея может расстроиться помолвка Линны, как дочь вдруг объявила ему, что они с Куртом назначили день свадьбы. Она снова выглядела счастливой и вдохновенно занималась свадебными приготовлениями вместе с Алис Файе.

Внезапно резкая боль в здоровом глазу заставила его опуститься на стул, стоявший за письменным столом. В последнее время он постоянно думал о близкой смерти, и эти мысли все еще вызывали в памяти образ Луизы. Он вспоминал, как она умирала и как после этого он решился связать свою жизнь вторым браком. Наверное, ему следует сейчас попытаться… Но вполне возможно, он все-таки не успеет. Тогда нужно вписать это в свое завещание. Но стоит ли причинять боль жене и детям только ради того, чтобы облегчить себе совесть? Разумеется, чтобы его воля имела силу закона, ее нужно изложить на бумаге. Он вырвал из блокнота с желтой почтовой бумагой листок и положил его перед собой. Ему потребовалось несколько часов, чтобы оформить документ. В четыре часа, до предела утомленный и все еще не уверенный, стоит ли отдавать его Хольману, он замкнул бумаги в столе и отправился наверх в спальню.

Джиллиан снизила скорость, подъезжая к пансиону миссис Чатфильд. Полночи она не могла уснуть, решая, что ей надеть. В конце концов она остановилась на черных узких брюках и белом коротком свитере в обтяжку. А утром она два часа вертелась у зеркала, придавая своим волосам небрежный вид — настолько небрежный, чтобы выглядеть достаточно привлекательной. Джиллиан перепробовала четыре тона губной помады, прежде чем осталась довольна своей внешностью. По правде говоря, она знала, что выглядит потрясающе. Еще когда она подыскивала себе квартиру в новом доме на Мэйн-стрит, три разных парня обратили на нее внимание.

Она подъезжала к пансиону. Сладкий аромат свежеиспеченных пирогов волнами плыл по воздуху, вытекая из открытой двери. Джиллиан объехала дом, чтобы проверить, на месте ли грузовик Джея. Машины нигде не было, значит, и Джея не было дома. Прежде чем она успела развернуть свой автомобиль, чтобы уехать, на крыльцо вышла Анни Чатфильд и помахала ей рукой, показывая, где поставить машину.

— Они должны вот-вот вернуться, — крикнула она.

Действительно очень скоро во двор медленно и осторожно въехал грузовик Спренгстенов, за рулем которого сидел Джей. Томми и Стефен стояли в кузове, поддерживая сложную конструкцию, составленную из разносортных вещей, предназначавшихся для их маленькой гостиницы: из спинок кроватей, пружин для матрацев, туалетных столиков, одеял и подушек, завернутых в постельное белье. Джиллиан подъехала к указанному ей месту и заглушила двигатель. Братья стали разгружать машину. К ним, спустившись с крыльца, подошла у Анни, чтобы оценить привезенные сокровища.

— Прекрасно, все это нас устраивает как нельзя лучше, — одобрительно сказала она. — Давайте-ка занесем это в дом.

Схватив в охапку пару подушек, Анни, пыхтя, стала подниматься на крыльцо. Заметив наконец Джиллиан, Джей поздоровался, но его внимание было поглощено разгрузкой. Томми, увидев Джиллиан, растянул губы в приветливой улыбке, Стефен тоже кивнул, и мальчики принялись носить тяжелые вещи. Джиллиан вскоре подключилась к работе и стала переносить легкие ящички от туалетных столиков.

Когда мебель была расставлена в предназначенной для нее комнате, все дружно решили, что вполне заслужили по куску пирога и чашке горячего кофе. Томми и Стефен уселись прямо на крыльце, а Джиллиан, Джей и Анни расположились за маленьким столиком в уголке кухни, отгороженном стеклянной дверью.

Стены были выкрашены недавно. По их белому фону рассыпались бледно-лимонные цветы. Едва уловимый запах эмали смешивался с густым и теплым духом пирогов и ароматом только что сваренного кофе. Джиллиан с любопытством рассматривала сложный узор на полу, выложенный черными и белыми кафельными плитками, ее мысли плясали вместе с замысловатой мозаикой. Весь день сегодня она ощущала рядом с собой присутствие Джея. И сейчас, сидя с ним за одним столом и почти касаясь его локтем, она чувствовала, как ее тело пронзает электрический ток, охватывая волнами трепетной дрожи все ее существо.