Через тернии к свету (СИ), стр. 81
— Спасибо, — поблагодарила Рене и, бросив сумочку на этажерку, устало опустилась в кресло.
Окинув взглядом комнату, она отметила почти идеальный порядок и почувствовала непреодолимое желание сбежать отсюда куда подальше. Она еще помнила, как Дейв, ее кузен, разбрасывал по комнате игрушки и вещи, а Натали постоянно ворчала, что не успевает убирать за ним. Теперь нет игрушек. И Дэйва тоже нет. Мир вокруг окунулся в густые темные краски, которые бежали по щекам, вперемежку с соленой влагой.
Рене промокнула салфеткой глаза: меньше всего Натали сейчас нужны ее слезы.
Между тем тетка вернулась из кухни с кувшином сока, с запотевших боков которого стекали струйки воды. Рене посмотрела на холодный напиток, чувствуя, как усиливается жажда.
— Как там предсвадебная суета? Еще не рвет крышу? — как-то совсем уж обычно спросила Натали, протягивая племяннице стакан с соком.
Рене смутилась: обсуждать торжество в доме, где еще не убран траур, было не то чтобы совсем неприлично, скорее жестоко. И она с удовольствием сменила бы тему, но Натали смотрела на нее с откровенным любопытством. Значит, придется отвечать.
— Все в порядке. Крыша пока цела, — Рене даже сумела выдавить из себя улыбку.
Натали улыбнулась в ответ — тепло, искренне, от души. Рене вдруг подумала, что мужества и выдержки тетке не занимать. Она бы на ее месте билась бы в истерике, или уехала куда-нибудь далеко-далеко, забывшись в тяжелейшем приступе мизантропии. [19]
— Ты счастлива? — неожиданно спросила Натали. Рене вздрогнула и удивленно моргнула ресницами.
Счастлива ли она? Безусловно, счастлива! До самой последней черепицы на собственной крыше — счастлива. И так же несчастна, взвинчена до предела и готова послать все на свете к чертовой бабушке. Только Натали об этом совершенно необязательно знать.
Поэтому Рене послушно кивнула головой и цыкнула на прорезавшийся вдруг голосок совести: врать нехорошо.
Но и правда не всегда бывает необходимой.
Рене с удовольствием наблюдала, как Натали, забываясь, смеется и живо рассуждает о том, о сем. О свадьбе, которой может и не быть. О погоде. О работе. Обо всем, кроме своей беды. Лицо ее приобрело розоватый оттенок, а глаза заблестели, наконец-то высохнув от слез.
Так пролетел час, потом другой. Солнце за окном уже не светило столь ярко, и Рене внезапно вспомнила, что нужно собираться домой. Уходить совершенно не хотелось. Да и было какое-то странное чувство, будто она должна задержаться еще хотя бы чуть-чуть. Но, посмотрев на часы, Рене поняла, что опаздывает, и решительно сказала Натали «прощай».
2
Дома Рене поджидал очередной «сюрприз» от будущего мужа: видеозаписка с улыбающейся голограммой Берта, кривляющейся на все лады. Он «дико извинялся», что не сможет сегодня провести вечер с любимой женщиной. Что поделаешь, служба. Интересы государства превыше всего!
Рене выключила запись и опустилась на диван. А ведь она так надеялась, что хоть сегодня он будет рядом.
Служба! Как бы не так! Берт совершенно бессовестно пользовался «службой» всякий раз, когда хотел укатить с друзьями в клуб: поиграть в футбол или мотополо. Разве так ведет себя влюбленный мужчина? Рене в этом сильно сомневалась…
В голову закралась предательская мыслишка: быть может, предложение руки и сердца Берта прозвучало лишь потому, что ее отец мог значительно поспособствовать продвижению женишка по служебной лестнице? Мысль эта показалась ей отвратительной, и Рене в отчаянии закусила губу. Для полного хаоса ей не хватало именно этой мысли!
На запястье завибрировал видеофон. Рене взглянула на крохотный экран. Лицо было незнакомо, однако выглядел звонивший вполне прилично, поэтому Рене не стала сбрасывать вызов.
Перед диваном возникла мерцающая голограмма. Незнакомец представился сотрудником полиции и сообщил, что Натали скончалась около двадцати минут назад. Покойная успела связаться со службой неотложной медицинской помощи, однако обширный инфаркт не оставил несчастной никаких шансов на спасение.
Выслушав полицейского, Рене закрыла лицо руками и сползла с дивана на пол.
Если бы она прислушалась к собственному внутреннему голосу, если бы не спешила, словно последняя дура, к беспечному жениху, она была бы рядом. И, возможно, Натали осталась бы жива…
Рене вытерла слезы и набрала номер Берта на видеофоне. Берт не ответил. Ему не было дела до остального мира. Пусть он хоть рухнет и рассыплется в прах…
3
Похороны состоялись на следующий день. Рене — заплаканная и без косметики — стояла, оперевшись на отцовский локоть, и слушала надгробную речь. Глаза ее слегка покалывали от напряжения и недосыпа. Всю ночь она ворочалась с одного бока на другой, не в силах уснуть. Острое чувство вины не отступало ни на секунду. Если бы она прислушалась к интуиции…
Если бы не рвалась к Берту, которому искренне на все плевать…
Неожиданно на ладонь легла чья-то мягкая и теплая рука. Сердце екнуло от волнения, а губы непроизвольно растянулись в улыбке.
— Привет, — тихо сказал знакомый голос, — Я немного опоздал.
— Не важно, — прошептала Рене, — Главное, что ты пришел.
Она слегка сжала пальцы Маркуса — друга детства, и настроение немного улучшилось. Краски уже не казались столь мрачными, а совесть немного поутихла. К концу надгробной речи Рене пришла к выводу, что глупо терзать себя, если ничего нельзя вернуть обратно. Ведь жизнь не топчется на одном месте, перемалывая упущенные мгновения, а неумолимо несется вперед.
На выходе из похоронного зала Рене с благодарностью обняла друга за плечи и прижалась носом к его щеке. Тут же почувствовала, как руки Маркуса скользнули по ее спине, касаясь, будто ненароком. В голову закралась скабрезная мыслишка, что Маркусу, должно быть, очень приятно обнимать ее — совсем не по-дружески…
— Вот как, голубки, развлекаетесь, — голос Берта, полный сарказма, внезапно вернул Рене к реальности и заставил вздрогнуть, — Не могли, что ль, подождать, а не устраивать мелодраму при всем честном народе.
Рене отпрянула от Маркуса и взглянула на неизвестно откуда взявшегося жениха. Она и подумать не могла, что он появится на похоронах Натали.
Берт Климов стоял чуть поодаль, прислонившись спиной к стене, и поигрывал связкой брелков в виде старомодных знаков зодиака. Губы его скривились в иронической усмешке, а глаза казались холодными, будто застывшие голубые льдинки.
— Надо же, — заметила Рене, — Ты пришел.
— У меня были дела, — пожал плечами Берт, даже и не думая менять позу, явно ожидая, пока она сама подойдет и поприветствует его поцелуем.
— У всех есть дела, Климов. Жизнь расписана чуть ли не по минутам, — раздраженно бросила Рене, — Но есть такие моменты…
— Я сочувствую твоей тетке, Рене, — сказал Берт и протянул ей руку, — Но поверь — ей уже все равно: пришел кто-то на панихиду или нет. К тому же теперь ей намного легче.
— Как ты можешь?!
— А что я такого сказал? — усмехнулся Берт, — Все мы понимаем, что это правда. Тяжело терять тех, кого любишь. Вот поэтому я и не хочу иметь детей…
Рене внутренне сжалась и начала медленно считать до десяти, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. Ей хотелось залепить Берту пощечину.
За его черствость и за свои разбитые надежды. За то, что он все-таки сволочь, а она наивна и глупа…
Перед глазами поплыли воспоминания, словно кадры из прошлого: она и Маркус стоят на берегу моря и наблюдают, как в воздухе над волнами парят огромные переливающиеся всеми цветами радуги, прозрачные шары. В них люди — машут друг другу и улыбаются. Сталкиваются, а потом отскакивают обратно, падая на мягкие, словно резиновые стенки шаров. Некоторые шары падают на волны и послушно катятся к берегу — те, чьим хозяевам поднадоело парить в воздухе.
Все это напоминало Рене выпущенные из трубки гигантские мыльные пузыри. Они и надувались точно так же: человек забирался в капсулу, и она медленно выталкивала его с противоположного конца, уже заключенного в пузырь. Он уносился прочь, подхваченный порывом искусственно созданного ветра.