Через тернии к свету (СИ), стр. 37
— Уходи, — холодным, будто неживым голосом, сказала она, — Тебя не должны здесь видеть. Могут быть неприятности…
— Но почему?
Осмелев, Поль обнял ее сзади за плечи и положил подбородок на макушку. Алина внезапно расплакалась.
— Думаешь, я не понимаю, что к чему? Не нужно разыгрывать из себя рыцаря. Ты так галантен, красив. Думаешь, я могла тебе отказать, если бы мы встретились в другой ситуации?
— Но я не имел в виду ничего такого, — удивился Поль. Он действительно ни секунды не думал о близости. Алина вырвалась из его рук и повернулась к нему лицом.
Только тут Поль увидел, что они полны боли, отчаяния и страха. Глубокого животного страха. Как будто в этой жизни ни осталось ничего, за что она могла бы зацепиться и удержаться на плаву…
И он понял. Осознал. Почувствовал, как если бы внутренний голос Алины разговаривал с ним, хотя сама она не раскрывала рта. Еще бы…
Поль вернулся в коридор и, пересилив неловкость, расстегнул молнию сумки и полез внутрь. Белое платье с длинной кружевной юбкой, бутылка красного вина, штопор, пластиковый стакан, плитка шоколада, паспорт и сложенный вчетверо листочек бумаги. Поль развернул его и стал читать. Всего лишь четыре строчки…
Поль вскочил и бросился на балкон. Алина стояла у перил, вцепившись в них руками, как птица цепляется за ветку, чтобы нее упасть. Только птица не собиралась падать. Алина же пришла сюда, чтобы расстаться — навсегда расстаться с жизнью.
Шестнадцатый этаж. Шансов выжить — минус сто процентов.
— Не делай этого, слышишь? Не надо!
Поль грубо схватил девушку за руки и оттащил от перил. Потом повернул лицом и крепко прижал к себе, опасаясь, как бы она не обманула его и не вырвалась, чтобы сделать то, зачем пришла.
— Подумай о своей девочке! Ты не имеешь права отнимать у нее жизнь!
— Откуда ты знаешь, что у меня девочка?
Губы посинели от напряжения, глаза покраснели и воспалились. Поль вдруг заговорил по-русски, хотя не знал ни слова из этого языка.
— Я все про тебя знаю, все!
— У меня СПИД.
Поль закрыл глаза, чтобы сдержать слезы, собравшиеся в болезненную соленую лужицу в уголках глаз. Он сжал Алину еще крепче и поцеловал в макушку.
— Я даже не подозревала, что Вадик носитель. И он тоже. Мы женаты совсем недавно. Все обнаружилось, когда я забеременела и начала обследоваться… Аборт делать слишком поздно. А анализы показали, что моя девочка будет носителем…
— Успокойся… Тысячи людей — носители! — воскликнул Поль, хотя в глубине души его охватила тоска. СПИД — это приговор. И никакие слова тут не станут утешением.
— Ты хоть представляешь, какая у нее будет жизнь? Когда стало известно, что я больна, Вадик собрал свои вещи и ушел. Он ни разу не позвонил, хотя это его вина. Его, не моя… Но что толку искать виноватого. Есть только один выход…
— Ты будешь каяться все свои последующие жизни. А она будет искать свою загубленную душу, но никогда, слышишь, никогда не сможет найти! Ты никогда не простишь себе этого. И она не простит. Пусть она еще зародыш, но у нее уже есть будущее, которое ты хочешь отнять…
Алина смотрела на него с широко раскрытыми глазами. Так много мыслей крутилось в ее голове. Мыслей, которым отвечали тысячи голосов, и лишь один настойчиво и громко твердил: нет!
— Но что мне делать, Поль? Я не носитель — я скоро умру. Что будет с ней без меня?
— Доверься мне. Я буду рядом — твердо сказал Поль. — Мы — будем рядом. Всегда. Я обещаю тебе…
4
Николя Монтеро выглядел взволнованным, если не сказать больше. Он был испуган не на шутку. Время на датчике показывало десять минут пятого. Именно в это время, согласно медицинской карте, его пациент появился на свет двадцать четыре года назад. Но ничего не происходило. Поль Сезар по-прежнему находился без сознания, хотя в это время ему полагалось очнуться.
Николя взял в руки медицинскую карту, чувствуя, что по вискам потекла струйка пота. Так оно и есть. Двадцать шестое января. Шестнадцать десять. Сложные роды. Линейный перелом черепной кости. Асфиксия. Кома.
Кома? Николя вдруг затошнило, и он присел, чтобы перевести дух. Какая кома? Раньше он не видел никакой записи о том, что новорожденный находился в коме…
Несколько минут назад появились данные о человеке, которым месье Сезар был в прошлой жизни.
Алина Зимородкова… Новороссийск… двадцать семь лет… Покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна с шестнадцатого этажа. На момент трагедии находилась на четвертом месяце беременности…
Буквы внезапно раздвоились, словно поплыли перед глазами….
На мониторе появилась новая информация.
Алина Зимородкова… двадцать восемь лет… Умерла родами 28 мая в тринадцать ноль восемь…
Николя опустил глаза в медицинскую карту Поля Сезара. Так и есть: 28 мая, 13.08 ребенок вышел из комы, в которой находился четыре месяца…
— Он изменил прошлое, — прошептал Николя и схватился руками за голову, — такого ведь раньше… никогда… Что теперь будет?
Он поднялся на ноги и повернулся лицом к мадам Сезар, с трудом понимая, как он скажет ей о том, что Полю придется остаться в лаборатории на несколько месяцев…
Однако Луизы Сезар в помещении не было. Николя находился один, не считая обезличенного двойника пациента. Немного подумав, он сообразил, что мадам Сезар вообще никогда не было в его лаборатории. И данные на мониторе, и записи в карточке — ничего не менялось. Это мираж, оставленный искаженным прошлым…
Но Поль Сезар был настоящим. В руках Николя по-прежнему сжимал его медицинскую карточку, а приборы на датчике показывали биение пульса…
5
Жизнь ураганом пронеслась перед глазами, а голова наполнилась воспоминаниями, которых раньше не было… Как будто бы все произошло в один день.
Неизвестный волшебник взмахнул палочкой, и на свет появилась Ольга Зимородкова. Нет, не появилась — свалилась точно снег посреди жары, упала на землю и растаяла, просочилась в пересохшую почву, вызвав легкое недоумение…
Вокруг никого не было — ни единой души, которую она могла бы взять за руку и опустить голову на спасительное плечо. Прошлое отталкивало от себя, казалось чужим. Настоящее… она стояла перед зеркалом, смотрела на свое привлекательное, но несчастное лицо, и не знала, что ей делать с этим настоящим.
Носитель ВИЧ… Кто захочет связываться с девушкой, на которой стоит это клеймо, разве что такой же обреченный бедолага, как и она…
Оля поправила старательно залакированную высокую прическу — так она казалась себе старше и увереннее в собственных силах — и, набросив на плечо сумочку, вышла из квартиры. Нормальные люди в это время спешили на работу или учебу. Оля смутно помнила, что работает в каком-то центре, и, кажется, даже знала, куда ей нужно идти.
Пешком, впитывая в себя первые лучики зарождающегося дня…
Только так — ощущая и наслаждаясь жизнью, как будто в первый, но не последний раз…
Когда Оля проходила мимо детского садика, ее кто-то окликнул. Не по имени. Мысленно. Она замедлила шаг и оглянулась на ходу. Следом за ней бежал высокий молодой человек с длинными развевающимися на ветру волосами. Что-то в его движениях показалось ей знакомым, и она остановилась…
Его лицо… Не это ли лицо она видела во сне столько раз?
В голове пробудились не сотни — тысячи воспоминаний о жизни, которой она никогда не жила, о местах, в которых никогда не бывала. О боли, страхе, ненависти…
Подбежав вплотную, Поль остановился и ласково дотронулся до ее руки. В глазах задрожали слезы радости…
«Наша девочка», — прошептал голос у него внутри, — «она такая… красивая»
«Да, родная», — беззвучно ответил Поль, — «вот я и нашел ее… Теперь мы снова будем вместе»
Оля посмотрела на него долго и внимательно, и вдруг улыбнулась.
Поль осознал: она слышала все и понимала, ведь очень долго она была частью его самого, и эта ниточка до сих пор не оборвалась. Как не обрываются нити матери и ребенка… Никогда…