Золотой фонд детектива. Том 5, стр. 99

Мне хотелось пойти домой и забыть о съезде, но помешала моя глупая гордость. Я чувствовал, что вокруг меня образовалась стена молчания. Я ощущал на себе взгляды и понимал, что гости отпускают реплику по моему адресу.

Я сел за стол. «Не спеша выпью кофе, — решил я, — и потом уйду». Покончив с кофе, я встал, намереваясь отправиться домой.

Но не тут-то было. Чашка кофе задержала меня на критические пять минут, и, не успев дойти до эскалатора, я увидел Ширли Дженнифер. Уйди я на пять минут, на две минуты раньше, мы бы разминулись.

Я не видел ее по крайней мере полгода, но это было вполне нормально. Мы могли встречаться каждый день в течение двух недель и потом снова не видеться целый год. Нас это устраивало. Это не был «роман». Мы просто встречались время от времени, и близость обычно была частью удовольствия от встречи, и ни один из нас потом ни о чем не жалел.

Я крикнул:

— Ширли!

И она воскликнула:

— Дэрайес!

И мы радостно обнялись.

— Я знала, что неспроста иду сюда, — сказала она, — но не думала, что попаду в объятия своего самого красивого конкурента.

Тоже мне, конкурент! Ее книги расходились гораздо лучше моих. Она сочиняет семейные хроники — прослеживает смену поколений. Я пытался читать их, но, к сожалению — от правды не уйдешь, — они оставляли меня равнодушным. Они рассчитаны на женщин, причем на женщин, не мечтающих об эмансипации.

— Ты только что приехала? — спросил я.

— Только что.

— Поела что-нибудь?

— Не-е-ет, — протянула она, — чуть-чуть выпила и закусила солеными рогаликами. А что-нибудь путное осталось?

Возле столов еще стояли по нескольку человек, и я предложил принести ей поесть.

— Нет, подожди здесь. Ты не знаешь, что мне хочется.

Ширли вернулась с сияющим видом.

Рост Ширли пять футов восемь дюймов, и вообще, когда я описывал тип девушки, который мне нравится, я думал о ней.

Я не стал ее отвлекать, зная, что она любит поесть, а немного спустя спросил:

— Ты не будешь давать автографы?

— Не-е-ет. Во всяком случае, не специально. Издатели моего романа просили, чтобы я часок посидела в их киоске завтра днем и подписала маленькие рекламки, анонсирующие выход моего сериала о семействе Розуэлл в картонном футляре. И тогда я подумала, что стоит зайти сюда сегодня, чтобы осмотреться, и хорошо сделала. Видишь, что я обнаружила? Те-е-бя.

— Ты остановилась в отеле, Ширли?

— При таких ценах? Когда у меня хорошая квартира на берегу реки?

— Та же самая?

— Конечно, та же.

— Ширли? — мы никогда не спрашиваем о личной жизни друг друга, но надо было убедиться, что я ни на кого не напорюсь. Достаточно спросить: «Ширли?», и она знала, что я имею в виду, и могла сказать: «Я слишком устала». Но она улыбнулась своей особенной, солнечной улыбкой и сказала:

— Добро пожаловать в квартиру Дженнифер.

13. Ширли Дженнифер. 21.00

К девяти часам вечера мы были готовы уйти, и, что касается меня, я не собирался возвращаться.

Встреча с Ширли была первым отрадным проблеском за весь день. Когда мы уходили, настроение мое поднялось, я готов был целовать всех подряд, включая таксиста, жевавшего сигару.

Несмотря на это, все в тот день вело не туда, куда следует, даже Ширли. Дело в том, что с того момента, когда она оказалась в моем поле зрения и в моих объятиях — именно, в этом порядке, — я совершенно забыл о номерке и ключе, лежавших у меня в кармане. Джайлс и его поручение перестали существовать.

Я не думал о нем в такси, и потом, когда Ширли заперла дверь и предложила «промочить горло», и когда мы сидели на тахте в полумраке и никакой зловредный проигрыватель не оглушал нас, и когда мы начали целоваться, а потом разделись и улеглись в постель, и более часа спустя, когда я лежал рядом с ней, а она курила.

Я мирно заснул и, помнится, спал без сновидений сном праведника, как мне и положено. (Джаст означает «справедливый», «праведный»).

По сути дела, с тех пор, как я встретил Ширли, и до самого утра не было ни одного момента, когда бы я наморщил лоб и подумал: «Я ничего не забыл?»

Ни разу.

Часть вторая

Понедельник, 26 мая 1975 года

(День поминовения погибших в войнах)

1. Ширли Дженнифер. 8.55

Я проснулся почти в 9 часов от запаха жарившегося бекона. Помог Ширли разложить на тарелки бекон с яйцами, и мы устроились в крошечной столовой.

— Пойдешь сегодня на съезд? — спросила она.

— У меня нет особого желания, — ответил я, — разве что присоединюсь к тебе на ленче книготорговцев и писателей.

— Нет, нет. Я там буду со своим издателем и вовсе не хочу, чтобы ты по рассеянности начал меня поглаживать за столом ниже талии.

— Тогда я, может быть, пойду поприветствую бедного Джайлса, он сегодня будет надписывать автографы на своих книгах.

Удивительно! Я мог даже говорить о Джайлсе, вспоминать, как кричал на него, и теперь, когда я был спокоен и доволен, устыдиться своей вспышки и все же не вспомнить о поручении, которое не выполнил.

— Да ты что, — воскликнула Ширли, — смотреть как дают автографы, так ску-у-у-чно!

В известном смысле давать автографы приятно. Каждый экземпляр твоей книги, который тебе протягивают, — куплен, а это значит, что денежки текут в твой карман. С другой стороны — это утомительная процедура. Одно и то же. Одно и то же. «С наилучшими пожеланиями. С наилучшими пожеланиями». И все время улыбаешься. «Спасибо, я так рад, что вам нравятся мои книги. Я так рад. Спасибо. Нет, это я благодарю. Спасибо.»

— Я все-таки пойду, — заявил я.

Быстро принял душ, оделся и отправился домой сменить белье и рубашку, побриться, и оттуда — в отель.

Моя совесть все еще молчала.

Я вошел в отель примерно в 10.45. Джайлс Дивор и Айзек Азимов должны были надписывать свои книги до 11, так что они все еще были там, но это меня не волновало. Я собирался спешить, чтобы застать их в последние минуты. Впоследствии я узнал, что им была предоставлена большая комната, в одном конце которой на возвышении сидели они оба, а очередь любителей автографов двигалась сперва к одному из них, а потом — к другому, и каждый читатель получал две книжки бесплатно.

Я поднялся в зал, где расположены киоски издательств, и подошел к киоску «Призм Пресс». Лавку сторожила секретарь Терезы — Мэри Энн Липски. Я написал записку: «Пытался говорить с Джайлсом, совершенно бесполезно!», сложил ее и оставил для Терезы.

2. Мартин Уолтерс. 12.10

Я толкнулся было в банкетный зал, но он был заперт, и на двери висело объявление, что он откроется в 12.30. В это время я услышал:

— Дэрайес! — и, обернувшись, увидел Мартина Уолтерса, жестами подзывавшего меня. — Что вы здесь делаете в толпе рядовых? Пошли с нами, офицерами, на коктейль.

И он потащил меня в небольшую комнату возле банкетного зала. В ней группками стояли человек сто. В центре самой большой находился Дуглас Фербенкс-младший. Там же был и Азимов, которого представляли одной из кинозвезд. Тут мне пришло на ум, что, поскольку Азимов здесь, где-то неподалеку должен находиться и Джайлс Дивор. Во всяком случае он должен был закончить надписывание автографов более часа назад. Я снова огляделся, и Мартин Уолтерс, вспомнив, о чем я спрашивал его накануне вечером, поинтересовался:

— Снова ищете Дивора?

— Я подумал, может быть, он где-то поблизости.

— Едва ли. Скорее всего забился куда-то и дуется. Этот человек не похож на писателя-профессионала. Утром он это снова доказал.

— Что он сделал, Мартин?

— Поднял переполох во время надписывания автографов. Не знаю, в чем было дело. Я сидел в комнате издательства «Хэкьюлиз Букс», и единственное, что мне известно, это то, что надписывание автографов полностью прекратилось. Нелли Гризуолд из «Хэкьюлиз Букс» пришлось бежать что-то для него доставать.