Золотой фонд детектива. Том 5, стр. 30

Она вырвала свою руку из руки Холла и бросилась к сходням, проталкиваясь сквозь поредевшую толпу. Старкингтон смотрел ей вслед, одобрительно покачивая головой.

— Вы, Холл, сделали очень хороший выбор. Эта девушка — с характером. А теперь нам придется несколько форсировать наш план. Я думал подождать, пока судно опустеет. Однако, по-моему, большая часть пассажиров уже сошла. Вы пойдете с нами?

Последняя фраза была произнесена таким вежливым тоном, что Холл с трудом поверил, что приглашается стать свидетелем исполнения смертного приговора над человеком, который является отцом Груни. Старкингтон, сочувственно улыбаясь, взял его под руку.

Холл последовал за ним, как во сне. Этому нельзя было поверить! Со стороны, вероятно, можно было подумать, что он идет к друзьям сыграть партию в вист. Пока они спускались по широкой, устланной ковром лестнице, шедший рядом Старкингтон вел непринужденную беседу.

— Путешествие на судне очень приятно, не правда ли? Для всех нас это было настоящим наслаждением. Правда, Луковиль всю дорогу жаловался на пищу, но… А вот мы и пришли.

Он прижался ухом к двери и прислушался. Изнутри доносились какие-то неясные звуки. Он снял повешенный Луковилем замок и обратился к остальным:

— Луковиль, встаньте по эту сторону. Вам бы, Холл, я посоветовал уйти из тупика. Шеф, конечно, будет защищаться, и мне не хотелось бы, чтобы вас ранили.

— А вас могут убить! — воскликнул Холл.

— Разумеется. Однако один из нас — Луковиль или я — сможет выполнить задание. А это все, что нам нужно.

Он извлек из кармана револьвер и привел его в боевую готовность. Луковиль в свою очередь сделал то же самое. Холл с ужасом смотрел на этих людей, не выказывающих ни малейшего страха. Вынув из кармана ключ, Старкингтон вставил его в замочную скважину, даже не стараясь делать это тихо.

— Назад, Холл, — скомандовал он и в тот же миг распахнул дверь и проник внутрь. При виде того, что открылось перед ними, Старкингтон от удивления раскрыл рот, а Холл расхохотался.

На койке, извиваясь и дергаясь, лежал китаец-носильщик, раздетый до нижнего белья и крепко привязанный к кровати. Рот его был заткнут, а глаза сверкали от ярости. Как только он повернул голову, в отчаянии умоляя обнаруживших его людей об освобождении, они увидели обрезанные концы его косичек.

— Драгомилов! — выдохнул Луковиль. — Он, должно быть, проскользнул мимо нас под видом носильщика! — Он бросился к двери, но рука Старкингтона преградила ему путь.

— Слишком поздно, — сказал он спокойно. — Наши поиски придется начать сначала.

В коридоре послышался какой-то шум, и на пороге появилась Груня в сопровождении нескольких местных полицейских, вооруженных дубинками. При виде корчившегося от смеха Холла, Груня остановилась в нерешительности. Перед лицом такой веселости ее решимость стала улетучиваться. Старкингтон вежливо дал дорогу полицейским, которые быстро овладели каютой и развязали несчастного китайца, немедленно застрекотавшего о своих злоключениях. Он показывал на обрезанные косички, потом на свое почти голое тело и торопливо демонстрировал руками, как его повалили и связали. Все это он, захлебываясь, сопроводил рассказом на непонятном им языке. Сержант прерывал его несколько раз, чтобы задать вопрос, а затем строго обратился к Старкингтону.

— Где человек, совершивший это насилие? — спросил он по-английски.

— Не знаю, — признался Старкингтон. Но тут его чувство собственника пришло ему на помощь. Он полез в карман и извлек пачку банкнотов. Отсчитав несколько, он сочувственно обратился к расстроенному китайцу.

— Вот. Вы пострадали, как и мы. Это вам частичная компенсация. Что же касается нас, — в его голосе неприкрыто звучало сожаление, — не знаю, как это будет компенсировано.

Глава XVII

Прошло две недели, прежде чем Груня и Холл получили дальнейшие инструкции, — итак, скоро они встретятся с Драгомиловым. Воспользовавшись тем, что у них была машина с шофером, они объездили вдоль и поперек прелестный тропический город и его окрестности. Шофер появился в гостинице «Королева Анна» на другое утро после их приезда и вручил им письмо следующего содержания:

Под письмом не было подписи, да она и не была нужна. Убедившись, что Драгомилов вне опасности, они успокоились. Они вели обычный для туристов образ жизни: купались и загорали на пляже Вайкики, смотрели, как любители острых ощущений бесстрашно мчались на досках на гребне пенящихся океанских валов к поросшему пальмами берегу. Они гуляли по красочным улицам Гонолулу и наслаждались необычными картинами, встававшими на каждом шагу. Они с удовольствием бродили по рыбному рынку на Кингстрит, где торговцы расхваливали свой товар на восьми языках, или наблюдали, как причаливают в Кеволо Бэсин японские сампаны, до краев наполненные уловом. Невозмутимый Чан никогда ничего не предлагал и не давал никаких разъяснений; он вел машину туда, куда ему говорили, и только.

Вечера они часто проводили вместе со Старкингтоном, Гановером и Луковилем. Груня помимо своей воли стала испытывать к ним симпатию. Их взгляды и образ мыслей сильно напоминали ей отца. Ей втайне было стыдно за ту сцену, которую она устроила на борту парохода и которая говорила, что она недостаточно верит в отца. Ей почему-то казалось, что теперешняя близость с этой троицей в какой-то степени искупает ее вину. К тому же с каждым днем приближалось окончание срока договора и уменьшались шансы Бюро на успех.

Однажды вечером вопрос о сроках возник в застольной беседе.

— Остается менее двух месяцев, — сказал Холл и рассмеялся. — Поверьте, я ничего не имею против того, чтобы вы так мило развлекались. Мне даже приятно смотреть, как вы растрачиваете средства Бюро. Но мне непонятно, почему вы не ищете Драгомилова!

— Мы его ищем, но по-своему, — мягко поправил его Старкингтон, — и наши розыски увенчаются успехом. Не раскрывая наших планов, я могу сказать следующее: он провел два дня в Нанакули и последующие три дня в Вайанаэ. Луковиль выследил его в первом случае и Гановер — во втором. Но в обоих случаях он успел оттуда уехать.

Холл насмешливо поднял брови:

— А вы не вели розысков?

— Нет. — В голосе Старкингтона не было смущения. — Я наблюдал за вами и за мисс Драгомиловой, хотя я уверен, что вы знаете о его местонахождении не больше нас. — Он поднял рюмку. — Предлагаю тост за окончание дела.

— Я буду рад за это выпить, — спокойно заметил Холл. — Хотя мы имеем в виду разные вещи.

— В этом и состоит сложность словесного общения, — с улыбкой заметил Старкингтон.

— В неточности определений, — возразил Гановер. — Определение составляет самую сущность общения. Это своего рода скелет, на котором зиждутся звуковые формы, составляющие любой язык.

— Вы говорите о каком-то одном языке, — серьезно вставил Луковиль, хотя в глазах его прятались смешинки. — А Старкингтон и Холл говорят о разных языках — или по меньшей мере на разных языках.

— Я полагал, что говорю не о языке, а о тосте, — мягко поправил Старкингтон. Он поднял рюмку. — Если меня больше не будут прерывать…

Но его прервали еще раз.

— По-моему, — лукаво заметила Груня, с интересом слушавшая реплики спорящих, — важно, чтоб каждый оставался верен своему определению.

— Согласен! — воскликнул Луковиль.

— Я тоже, — добавил Гановер.

— А я… — Старкингтон, который поставил было рюмку, снова ее поднял. — А я хочу выпить.

И с этим он опрокинул рюмку. Засмеявшись, другие последовали его примеру.