На Новую Землю!, стр. 16

— Сейчас трудно грузить карбаса, сильный прибой.

— Возможно, что с радиостанции дальше мы пойдем Карским морем и больше не зайдем сюда.

— В таком случае мы сейчас же переправляемся на „Таймыр“.

Карбаса заводим в крайней угол залива. Здесь прибой несколько меньше. Большой карбас ставим на якорь в расстоянии нескольких десятков саженей от прибоя, а маленькую самоедскую шлюпку пускаем курсировать между берегом и карбасом. В шлюпке сидит один человек, который с набегающей волной быстро приближается к берегу. В это время в нее кидаем несколько вещей и сейчас же, стоя по колено в воде, дружно отталкиваем прочь, а если не досмотришь и прозеваешь, то следующая волна моментально опрокинет шлюпку и зальет все вещи.

Последние ящики уложены наспех, в них все перемешано — примус, разные хозяйственные принадлежности, остатки продовольствия, кое-какие научные коллекции, собранные в последнее время, и прочая мелочь. Как мы ни готовились к приходу судна, оно все же застало нас врасплох. Только что испеченные блины так и остались никем не съеденными.

Наконец все вещи погружены на карбас. Быстро прощаемся с самоедами. Итак, прощай новоземельский берег, может быть я тебя вижу в последний раз. Идем на „Таймыр“. Набежавшая на прощанье тучка разразилась сильным снегом. На несколько минут „Таймыр“ и становище теряются из вида. Океанская зыбь в последний раз как-то особенно злобно подбрасывает карбас. У борта „Таймыр“ мы то быстро взлетаем вверх, подымаясь почти до самого спардека, то вновь падаем вниз в какую-то пропасть. Выгружать вещи очень трудно. Но старые опытные военные моряки ловко подводят тали… и „Ошкуй“ уже на „Таймыре“.

— Ну, как вы путешествовали? Много поймали своих зверюшек? — добродушно спрашивает капитан. — Я уже запрашивал станцию, где вас искать.

Устраиваемся в отведенных для нас помещениях. В кают-компании узнаем последние новости. Вертясь на винтовом кресле, лекарский помощник медленно рассказывает, что горняки попрежнему бастуют, в Китае происходит гражданская война…

Затем кто-то сказал о предполагаемой зимовке „Седова“.

— Что, „Седов“ затерт льдом? Где? — спрашиваем мы взволнованным голосом. На „Седове“ у нас есть близкие товарищи и эта неожиданная новость нас живо заинтересовала.

— А вы разве не знаете, что он уже просил помощи: сильного ледокола и продовольствия на год? А вместе с ним застряло два торговых судна.

— Откуда же мы можем знать?

— Ах, верно, вы, ведь, еще ничего не знаете.

Радиостанция.

5 октября. „Таймыр“ вторично продвигается к радиостанции по проливу Маточкин Шар. По дороге нас накрывает сильный встречный сток, но пролив совершенно чистый и льда нигде нет до самого мыса Поперечного. Далее сразу попадаем в полосу вновь образовавшейся шуги. Любопытные тюлени поминутно выныривают у самого борта судна, оставляя на ровной поверхности молодого льда круглые отверстия. С бака пробуют стрелять из винтовок, но тюлени быстро исчезают.

В горной долине на небольших холмах неясно вырисовываются две стройные мачты и жилые постройки самой радиостанции.

Радио-станция в Маточкином Шаре (фот. Ю. Чирихина).

„Таймыр“ дает гудок, как всегда хриплый и протяжный, к берегу спускаются маленькие человеческие фигурки, суетливые и в то же время проворные. На вышке главного дома мигает красный флаг С.С.С.Р. — повторно доказывая неотъемлемую принадлежность Новой Земли к нашему Союзу. С берега отходит шлюпка с зимовщиками. Они радостно встречают приход судна. „Таймыр“ им привез много писем и новых известий от родных и близких друзей. Каждому есть посылка. Посылки вскрываются дрожащей рукой, торопливо, — что в ней, от кого она? И каждый чего-нибудь ждет. Ждут разное. Один — научный сотрудник станции, микробиолог — ждет куриные яйца. Ему нужен белок для просветления среды бактериальных культур. Посылал специальные радиотелеграммы — „непременно закупите десяток куриных яиц“. Но телеграммы пришли поздно, закупить не успели, а может быть, просто подумали — для чего это вдруг ему понадобились так срочно яйца. Не привезли. Для микробиолога это явилось настоящим горем, все остальное для него казалось пустяком. Большой ящик со специальной посудой для микробиологических исследований и посылка из дома со всякими вкусными вещами, пачка лучшего английского табака сразу перестали его интересовать, как только он узнал об отсутствии яиц.

В кают-компании зимовщики неохотно отвечают на вопросы и почти ничего не рассказывают, как прошли первые дни зимовки, — все поглощены письмами, жадно глотая каждую строчку и слово. Но все это личные дела, и судно, конечно, пришло не для этого. „Таймыр“ привез новые запасы продовольствия и топлива, а главное — свежую зелень, без которой нельзя рассчитывать на благополучную зимовку. За полярным кругом для поддержания здоровья необходимы витамины и некоторое разнообразие в столе. Отсутствие свежей зелени и общая скудость питания часто являются основной причиной появления цынги, столь широко распространенной во всей полярной области. Цынга — настоящий бич для северных поселенцев и многие, не свыкшись с исключительными условиями зимовки, легко поддаются заболеванию и умирают. Иногда заболевают самоеды, но это случается реже. Цынга обычно подкрадывается незаметно и издалека: сначала появляется общая апатия и сонливость, затем начинают распухать ноги и десны, обнаруживаются кровотечения, и, наконец, больной уже не в состоянии двигаться и в страшных мучениях умирает. При первых признаках появления цынги необходима утомительная физическая работа, нужно как можно больше двигаться и ходить. Часто самому больному двигаться уже не под силу, а потому для того, чтобы его спасти, иногда прибегают к принудительным способам. У одного русского промышленника из Поморской губы захворала жена. Он привязал ее к нартам и на собаках поехал по горам. Ужасная тряска причиняла мучительные боли, но в итоге женщина все же быстро поправилась. Приходится прибегать к решительным мерам.

Многие трагические случаи на почве цынги отмечены историей. Почти во всех полярных экспедициях, сопровождавшихся зимовками в суровых условиях, были случаи заболеваний цынгой, что, конечно, сильно действовало на настроение всех остальных членов экспедиции. Известно, что от цынги иногда умирало больше половины состава экспедиции. На радиостанциях также нередка смерть от этой ужасной полярной болезни.

Подобную страшную трагедию из совсем недавнего прошлого мы имели на одной из наших северных станций — на Маре-Сале (в Карском море, на полуострове Ямал). В 1924 г. [37] на эту станцию для ее обслуживания было завезено пять человек, к несчастью, все разного толка и происхождения. Большинство родом из южной полосы Союза. Люди впервые увидели полярную природу. Гидрографическое судно ушло и пять человек, совершенно изолированные от всего мира, одиноко остались на глинистом обрыве беспредельной тундры, У подножия обрыва такое же беспредельное море, постоянно ревущее, серое, холодное. С цивилизованным миром зимовщики связаны лишь по беспроволочному телеграфу. С уходом судна к безлюдному берегу надвинулись карские льды…

Первые месяцы проходят незаметно — много спешной работы: необходимо срочно поднять весь выгруженный груз с берега к дверям радиостанции, иначе первый же шторм смоет его; нужно все наладить и хорошенько приспособиться к новой жизни. Первое время все ново и все интересует — безвольно влечет на охоту, хочется скорее понять всю прелесть и весь ужас полярной обстановки. Страшная тишина безграничной тундры порабощает и захватывает человека.

Но вот наступает длинная полярная ночь с беспрерывным завыванием ветра, с постоянным шумом от грохочущих льдин бушующего моря. Временами из дома нельзя выйти по неделям. Сначала новые зимовщики смело и дружно борются с тяжелыми испытаниями, но тоска по родной земле, по близким людям, которых они покинули на целый год, а может быть и больше… незаметно подкрадывается к человеку. Тоска по всему, что осталось по ту сторону мира. В первую очередь — тоска по родному солнцу. Люди уже выбиты из колеи, мускулы слабеют, они не хотят работать, если к этому их не принуждают обстоятельства. Зачем? Все надоело — каждый день все одни и те же лица — твои двойники, и ты уже отлично знаешь наперед, что они скажут сегодня, что завтра… чего они хотят, о чем они думают… Изо дня в день все одни и те же стены; а из окна виден белый саван полярной смерти… Метель, завывает ветер, а где-то там, вдалеке, на севере грохочет море. Хочется спать, ничего не делать, и только спать… Один заболел цынгой, его товарищи стараются оказать ему помощь, но не в силах, так как сами уже достаточно ослабели телом и духом. Домой летят жалостные телеграммы… в ответ рыдающая мольба родных: больше движений, физической работы… больше чеснока, перца… не падайте духом и т. д.