Океан безмолвия, стр. 44

– Джош трахается с кем-то еще. – Добавить к этому, что Джош больше не хочет ни к кому привязываться, и он, можно сказать, недостижимая мечта.

– Ну и что? Если есть чем трахаться, почему ж не потрахаться? – Дрю пожимает плечами, словно сообщил мне, что Джош носит штаны. Причем тем же тоном, каким завел разговор о нем, и меня это раздражает. – Как, по-твоему, ему удается все время держаться от тебя на расстоянии? Это ничего не значит. – Взгляд, которым я награждаю его, говорит о другом. – Не суди его строго. Он – хороший парень, а не святой.

– Что она для него? – Я стараюсь говорить ровно, чтобы в голосе не слышалось ни ревности, ни любопытства, будто я выуживаю у него информацию, хотя меня разбирает и то, и другое.

– Она, – отвечает он, глядя на мою грудь – Дрю он и есть Дрю, – потом поднимает глаза к моему лицу, – его Солнышко. Бедняга.

Мне трудно в это поверить, ведь Джош даже не пытается ко мне прикоснуться.

– Он даже искоса на меня не посмотрит, а уж попытаться потрогать – тем более.

– Ты права. Искоса на тебя он не смотрит. Он смотрит на тебя во все глаза, не пытаясь это скрыть. На моей памяти единственная вещь, на которую он так смотрел, пуская слюни, имеет четыре ноги и сделана из красного дерева, но не думаю, что в скором времени он намерен пригласить ее на свидание.

– Останови его, Дрю. Не надо ему со мной связываться. Он тебя послушает.

– Нет. Не послушает. – Сидя на полу, Дрю поднимает глаза и глядит на меня. – Думаю, эта доска уже распилена, Настя.

– Распилена? Доска?

– Ну да. Знаешь, ну, как поезд ушел, корабль уплыл, коробочка раскрылась? Я просто пытаюсь оперировать плотницкими понятиями, но круг моих познаний в этой области, увы, весьма ограничен. Не ясно, да?

– Не совсем.

– Не волнуйся. Джош не любит без надобности усложнять свою жизнь. Думаю, пока ты в безопасности. – Дрю специально взлохмачивает себе волосы.

– Сколько нам еще здесь торчать? – Устала я от разговоров о Джоше. Некоторые темы лучше не затрагивать, и эта – одна из таких. Я смотрю на смятую постель и решаю, что на кровать не сяду. Сползаю по стене на пол, сажусь рядом с Дрю, кладу ногу на ногу. Дрю кладет мою голову на свое плечо, я прислоняюсь к нему.

– Как минимум минут двадцать. Я должен поддерживать свою репутацию.

Глава 29

– Блин! – Пильное полотно полоснуло по моей руке. Ладонью другой руки я прижал ее к ногам, и в считаные секунды мои штаны пропитались кровью. А я плохо реагирую на кровь. Точнее, совсем не выношу вида крови, так что ситуация неприятная.

Я опускаюсь на пол, прислоняюсь к шкафчикам. Нужно остановить кровь, но сначала я должен сесть, иначе отключусь.

– Что за черт, Джош? – Настя берет мою руку, и я хочу сказать ей, чтоб она ее не трогала – крови-то сколько! – но в результате снова чертыхаюсь.

– Вот так. – Она зажимает порез, а я правой рукой пытаюсь дотянуться до полотенца, лежащего на верстаке. Настя отшвыривает его от меня еще дальше.

– Оно все в масле и опилках. Черт! – восклицает она, потому что кровь проступает из-под ее ладони, которой она зажимает рану, и струится по ее руке. – Зажимай! – Она снова хватает мою правую ладонь и прижимает ее к порезу на левой руке, из которой хлещет кровь.

Я глянул на рану, прежде чем она опять зажала ее моей ладонью, и это большая ошибка, потому что у меня сильно закружилась голова. Кровь для меня все равно что криптонит. Блевотину, даже в больших количествах, я могу выдержать, кровь – нет. Особенно если это моя кровь.

– Ну и кровища, – выдыхаю я.

– Это еще не кровища, – говорит она, своей рукой надавливая на мою ладонь, зажимающую порез.

– Кровища, – выдавливаю я из себя, отстаивая свою правоту. Если уж из-за крови я сижу на полу, как какой-то хлюпик, значит, нужно настаивать, что крови много.

– Нет, – категорично произносит Настя, и я уже не смею возражать, потому что она смотрит мне прямо в глаза, заставляя сосредоточиться на ней. – Это не кровища.

Она постоянно шарит взглядом по гаражу, ища, чем остановить кровь. Спрашивает:

– Встать можешь?

Черт. Я отключусь прямо у нее на глазах, если сейчас она заставит меня подняться. Прежде чем успеваю осознать всю унизительность своего положения, Настя отвлекает мое внимание от неутешительных мыслей. Снимая с себя футболку. Сдернула ее рывком и намотала на мою ладонь. Я даже не успел спросить, что она делает. Это столь же впечатляюще, как и трюк с бюстгальтером.

– Может, лучше бы я снял свою футболку? – спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. Или хотя бы самому избавиться от неловкости. Она-то сама держится как ни в чем не бывало.

– Если б я была уверена, что ты сумеешь ее снять, не потеряв еще пинту крови, уверяю тебя, я пошла бы именно этим путем. – Она туго затягивает футболку на моей руке, закрепляет повязку. – К тому же я должна быть сосредоточена, а вид твоего голого торса может вызвать у меня головокружение. И тогда мы оба окажемся в отключке. – Ну и язва.

– Я не в отключке. – Пока.

– Пока. – Улыбаясь, Настя поднимает мою руку, проверяет свою работу. – Ладно, теперь хотя бы не зальешь кровью ковер. В дом, – командует она, но я не могу отвести взгляд от ее груди в розовом кружевном бюстгальтере. Не знаю, что больше меня шокировало: то, что я смотрю на ее грудь, или то, что у нее розовый бюстгальтер, а не черный. Но, по крайней мере, я теперь не думаю про кровь. А потом, пока я даже не пытаюсь встать, чувствую, как у меня предательски дернулся член. Блин, я сижу посреди гаража, обливаюсь кровью. Еще десять секунд назад я боялся лишь одного – как бы не грохнуться перед ней в обморок. Оказывается, это не самое страшное. Член опять дернулся, набухает. Теперь я стараюсь думать про кровь, но Настя стоит прямо передо мной, хочет помочь мне подняться с пола. В общем, слишком поздно. Она смотрит вниз. Ну разумеется, она смотрит вниз.

– Ни фига себе! Что за шутки? – Она поднимает глаза к моему лицу, и, если бы я не потерял много крови, то, наверно, был бы сейчас пунцовым. К счастью, вся кровь ушла в член и рассеченную ладонь. – Не может быть. Прямо сейчас? В такой момент? Ну и ну. – Она качает головой, смеется. По такому случаю не грех и смутиться. – Да, нелегко быть парнем.

– Сама виновата. Нечего было снимать футболку.

– Если оторвешь свою задницу от пола и мы зайдем в дом, там я что-нибудь накину. – Она осторожно берет меня за предплечье, помогая встать.

Я медленно поднимаюсь. Слава богу, футболка туго перетягивает руку, кровь уже не хлещет, и мне удается пройти из гаража в дом, не жертвуя тем, что осталось от моей Y-хромосомы.

Спустя несколько минут Настя выходит из моей спальни в одной из моих футболок, и в ней она еще сексуальнее, чем вообще без футболки. Она ставит на стол перед нами аптечку.

– Это все, что у тебя есть? Думаю, мало…

– В ванной для гостей. Под раковиной.

Она приносит большую бутыль перекиси водорода и марлю. Смотрит на меня с беспокойством прежде, чем размотать футболку.

– Не смотри, ладно?

– Я думал, рана не такая страшная.

– Рана не страшная, но ты, по-моему, и от пореза бумагой можешь сознание потерять, так что закрой глаза или смотри туда или куда-нибудь еще.

Я выбираю «или куда-нибудь еще». Здоровой рукой приподнимаю нижний край ее футболки и большим пальцем вожу по шрамам на ее животе, которые я тоже заметил, когда она была без футболки, но не разглядывал, потому что смотрел на ее грудь. Настя на мгновение задерживает дыхание, потом отдергивает мою руку, опускает футболку.

– Ты не так уж много крови потерял, я ведь могу и врезать. А если я врежу, будет больно.

В этом я не сомневаюсь ни секунды.

– Откуда это? Шрам?

– Операция.

– Да брось ты, Солнышко. А тот, что у тебя на голове? – О нем я давно хотел спросить. Теперь еще этот, что я обнаружил сегодня вечером, наряду с розовым кружевным бюстгальтером и кубиками сумасшедше накачанного брюшного пресса.