Город бездны, стр. 83

Глава 15

Мы находились на нижнем уровне Города Бездны, почти на самом дне кальдеры. Улица, по которой мы ехали, переходила в понтонный мост и пересекала черное озеро. С неба — то есть, с многокилометрового купола над нашими головами — падал ласковый дождь. Вокруг нас из воды вырастали огромные призматические здания. Они были повсюду, куда ни взглянешь — целый лесной массив, который в отдалении сливался в безликую стену и пропадал в туманной дымке. Шесть-семь нижних этажей, покрытых грязной коростой, обросли ветхими хижинами и магазинчиками. Казалось, они были примотаны к большим зданиям при помощи хлипких дорожек и веревочных лестниц. В хижинах горели очаги, а воздух казался еще более едким, чем на базарной площади. Но здесь было чуть прохладнее и, благодаря легкому ветерку, было не так душно.

— Как называется это место? — спросил я.

— Малч, — ответил Хуан. — Все, что внизу, на уровень улица — Малч.

Понятно. Если Малч был районом города, это означало, что районы располагаются подобно геологическим напластованиям. Он включал в себя первые шесть-семь этажей выше уровня затопления. Если сравнивать город с лесом, то Малч представлял собой нечто вроде лесной подстилки.

Я изогнул шею, чтобы не мешала крыша повозки, и поглядел вверх. Постройки с гладкими стенами словно вонзались в небо. На высоте километра или чуть больше они смыкались — хотя это была просто игра перспективы. До определенного уровня геометрия зданий более-менее соответствовала замыслу архитекторов: прямоугольные, с параллельными рядами темных окон постройки портила лишь случайная экструзия или наросты, похожие на моллюсков. Выше картина была иной. Хотя ни одна пара зданий не мутировала одинаково, в их метаморфозах было нечто общее. Если бы это происходило с людьми, хирург мог бы узнать и диагностировать патологию, имеющую одинаковое или сходное происхождение. Одни здания раскололись пополам по всей длине, другие отвратительно разбухли, точно страдали водянкой. Некоторые обросли крошечными подобиями самих себя, превратившись в уступчатые башни и потайные темницы волшебных замков. Выше эти структурные наросты многократно ветвились, переплетаясь и прорастая друг в друга, сцепляясь подобно бронхиолам или зловещей мозговой опухоли, пока не образовывали нечто вроде гигантского плота из сросшихся ветвей, который висел на высоте одного-двух километров над землей. Разумеется, я уже видел это на подлете. Но поражающие воображение масштабы стали понятны лишь при взгляде с этой выигрышной позиции — равно как и подлинный смысл слова, которым это называлось.

Кэнопи.

—  Теперь вам ясно, почему я не везти вас туда, господин.

— Начинаю понимать. Оно покрывает весь город, верно?

— Как Малч, только выше, — кивнул Хуан.

Единственное, что не бросалось в глаза, когда я разглядывал город с борта «бегемота», — то, что толщина этого переплетения фантастически деформированных зданий была сравнительно невелика.

Кэнопи был чем-то вроде воздушной экосистемы, а ниже располагался другой мир — и абсолютно другой город. Теперь сложность структуры стала очевидной. Она заключала в себя целые общины — герметические постройки, каждая величиной с дворец, которые висели в Кэнопи на манер птичьих гнезд. Тончайшие шелковистые нити заполняли пространство между крупными ветвями, свисая почти до самой поверхности. Трудно сказать, появились они в результате мутаций или их появление было спланировано человеком.

В итоге казалось, будто Кэнопи опутан паутиной, сотканной чудовищными пауками-невидимками размером с дом.

— Кто здесь живет?

Мой вопрос не был безнадежно глупым, поскольку я уже видел среди ветвей горящие огоньки. Это доказывало, что эти искаженные оболочки, больные, мертвые, они по-прежнему использовались в качестве жилья.

— Никто, кого вы захотеть узнать, господин, — процедил Хуан, затем добавил: — И никто не захотеть узнать вас. Это никак ни оскорбление.

— Я не в обиде, но прошу ответить на мой вопрос.

Хуан замолчал надолго. Наш рикша продолжал огибать корни гигантских построек, а колеса прыгали по заполненным водой ухабам на дороге. Дождь, конечно, не прекратился, но когда я втянул голову под навес, то ощутил тепло и уют — почти как дома. Интересно, прекращается ли когда-нибудь этот дождь. Возможно, конденсация на куполе подчиняется смене дня и ночи или какому-то иному строгому графику. Впрочем, я все больше склонялся к тому, что подавляющее большинство процессов в Городе Бездны никем напрямую не контролируется.

— Тут одни богачи, — произнес паренек. — Настоящие богачи — не так себе, вроде мадам Доминики, — он постучал по лбу костяшками пальцев. — Да они и не нуждаться в мадам Доминика.

— Значит, в Кэнопи есть анклавы, куда не добралась эпидемия?

— Нет, эпидемия достигать везде. Но в Кэнопи они ее вычищать после того, как здание перестать изменяться. Некоторые богатые оставаться на орбите. Некоторые никогда не покидать Город или спускаться сюда, когда дерьмо попадать на вентилятор. Некоторых депортировать.

— А к чему людям было прибывать сюда после эпидемии без крайней необходимости? Даже если Кэнопи «вычистили», как ты говоришь, мне непонятно, почему кто-то предпочитает жить здесь, а не в оставшихся обителях Ржавого Обода.

— Потому что они думать, будто все улучшаться и хотеть быть здесь, когда это случаться. Тогда будет много способов делать деньги, но мало кто всерьез разбогатеть. Сейчас тоже много способов делать деньги — и полиции тут меньше, чем наверху.

— Значит, здесь нет законов, верно? И купить можно что угодно?

Представляю, насколько это соблазнительно после строгостей демаркического режима.

— Господин, вы говорить смешно.

Мой следующий вопрос был вполне очевиден:

— Как мне попасть туда? То есть, в Кэнопи?

— Это не так просто.

— Хочешь сказать, что я недостаточно богат?

— Богат не достаточно, — повторил мальчуган. — Нужен знакомый. Без них в Кэнопи ты никто.

— Предположим, они у меня есть, но как я туда попаду? Может, под зданиями есть какие-то ходы, старые вспомогательные шахты, не поврежденные эпидемией?