Сломай меня, если сможешь (СИ), стр. 35

— Все будет хорошо, просто слушай свое сердце, всегда.

— Все итак хорошо, мам.

— Врешь ты все, я знаю тебя.

— Все нормально, разное бывает.

— Я просто хочу знать, что однажды ты сможешь простить меня.

— Простить за что?

— За все, милая, я многое сделала, что перекосило твою жизнь, я знаю, что это не то чего ты хочешь от жизни, но я верю, что ты найдешь свой путь.

— Конечно, найду, мамуль. — Я улыбнулась, и встав из-за стола подошла к маме и слегка поцеловала ее в щеку.

Мама никогда раньше не просила у меня прощения, просто не выдавалось случая. Мы не были идеальными матерью и дочерью, но мы не делали друг другу того, за что бы можно было просить прощение, может именно поэтому, сегодняшняя ее речь слегка насторожила меня. Возможно, она чувствует вину за развод, за то, что я учусь там, где больше всего в жизни не хотела учиться, за то, что мне приходится жить в этом доме.

Выходя из кухни, я чуть было не столкнулась с мамой Кирилла, которая шла навстречу.

— Лера! Ничего себе, как выросла, похорошела. — Теть Наташа обняла меня и я с радостью ответила на ее объятия. Приятный аромат ее, наверняка, дорогих духов не отпускал меня, но все же в итоге, мы перестали обниматься.

Наталья Романова, мама Кирилла, красивая женщина, я всегда восхищалась ею, ее внешностью, манерами, завораживающим тембром голоса. Моя мама тоже красивая, но она больше похожа на простую женщину — домохозяйку, хоть и очень ухоженную, а вот теть Наташа больше похожа на статную светскую львицу с обложки гламурного журнала. Белые, всегда красиво уложенные волосы, дорогая стильная одежда, дорогие духи от запаха которых можно было потерять сознание, в хорошем смысле этого слова, ну а самое главное, ее доброе сердце. По поселку ходили разные разговоры о том какая эта Романова мымра, но я всегда знала, насколько сильно она любит своего сына и как хорошо относится ко мне.

— Вы надолго?

— Ты что уже гонишь меня? — Теть Наташа усмехнулась и я поняла, что спросила глупость.

— Нет, ну что вы.

— Ой, да ладно, я пошутила. На самом деле, я не на долго, подожду пока Кирилла выпишут и в путь. На этот раз я все проконтролирую, взбалмошный мальчишка, безответственный, так и знала, что нужно лететь самой, чтобы забрать его.

— В смысле забрать?

— С собой, в Америку. Он разве тебе не говорил?

— У нас не лучшие отношения. Я слышала, что он собирался уезжать на какое то время, еще до того, как, ну. он попал в больницу.

— Да, я в курсе, что у вас сейчас туго с общением. Знаешь, это правильно, это к лучшему.

— Что именно?

— Лер, ну что ты как маленькая. — Наталья положила руку мне на плечо, и я слегка вздрогнула.

— Вначале я была обеспокоена вашей ссорой.

— Мы не ссорились.

— Это не важно, сейчас уже нет. Я думала, Кирилл серьезно привязан к тебе и я была расстроена тем, что вы не общаетесь, но потом я поняла, что вся ваша дружба или что бы там ни было, это всего на всего часть детства, которая ничего не значит.

— Эмм. что?

— Ты пойми, Лерусь, я не хочу тебя обидеть, но это все позади. Мой мальчик не хочет дружить с тобой, а тем более жить под одной крышей.

— Это он вам сказал? — Я старалась не выдавать по своему выражению лица и голосу то, что мне жутко обидно это слышать.

— Это не важно, Лер, просто у Кирилла нет здесь будущего, вот и все.

— А что если вы ошибаетесь?

— Да? И какие у тебя предположения? Как думаешь, когда в следующий раз ему придется пострадать из-за тебя? Не пойми меня не правильно, но ведь это ты стала виной той драки в которой порезали моего сына.

— Кхм. кхм. — Мама стояла позади меня и наблюдала за нашим разговором. Как долго она здесь находилась, я не знаю, но судя по ее выражению лица, она отчетливо слышала последнюю фразу матери Кирилла.

— Ты в своем уме? Моя дочь не имеет никакого отношения к тому, что произошло с Кириллом.

— Мам, пожалуйста.

— Иди к себе, Лера.

— Я никуда не пойду.

— Все нормально, Лерочка, можешь идти, я еду к Кирюше в больницу, а ругаться я не собираюсь, это выше моего достоинства, твоей маме следует преподать урок этикета.

— Знаете что, Наталья, не вам говорить, кому и что нужно преподать. — Мне кажется, я сказала это слишком уверенно и нахально, но я ни чуть не жалею об этом, никто не смеет говорить так о моей маме.

— Хабалка. — Фыркнула теть Наташа и направилась к выходу, и остановившись у двери, она резко повернулась в мою сторону.

— Знаешь, как ты была деревенщиной, так ты ей и осталась, и никакой город и никакие деньги не сделают из тебя приличного человека, я рада, что Кирюша понял это и вовремя отстранился. В Штатах его ждет прекрасное будущее, я даже нашла ему невесту, они с Оливией будут прекрасной парой. — После этих слов, она вышла и демонстративно хлопнула дверью, от чего я содрогнулась.

— Здесь все в порядке? Простите, был неотложный телефонный разговор. — Из кабинета вышел Владимир Николаевич, а я поняла, что не могу проронить ни одного слова из-за досады. Из-за того, как Кирилл был похож на своего отца, он единственный кого я видела сейчас перед собой, поэтому мне было необходимо уйти в свою комнату, что я и сделала.

Меня безумно расстроило все то, что наговорила теть Наташа и самое обидное то, что она права. Мне нет места в жизни Кирилла, но я не хочу верить, будто это были его слова, для меня лучше чтобы это было лишь мнением его мамы. Дети не всегда соглашаются со своими родителями, и я все же надеюсь на то, что вся наша дружба не была для Романова пустым местом, ничем, никогда бы не простила ему, если бы он сказал такое, это слишком больно. Я дорожу тем, что было, не смотря ни на что.

Со всеми этими разговорами, я абсолютно забыла о Денисе, а точнее о том, что будет завтра. Я совершенно не готова принять то, что надо мной так подшутили, я бы хотела, чтобы Романов солгал о том, что я всего лишь часть спора, а с другой стороны я готова расстаться с Денисом, я сама этого хочу. Но я не хочу разочаровываться в нем, как в человеке, он всегда казался мне очень хорошим.

Утро было странным, когда я проснулась, я не совсем сразу поняла, где я и что со мной, реальность ли это или сон. На часах 07:30, как ни странно, сегодня я встала сама, без будильника. Обычно мне никогда не снится Кирилл, ну разве что было пару раз, я смутно помню, но кажется, это было после того, как я узнала, что наши родители вместе. Сегодняшний сон был самым четким и реалистичным, чем когда-либо, мое сердце до сих пор вырывается из груди, я чувствую легкую приятную дрожь по телу, и мне кажется, что я до сих пор там. Я стою в поле, легкий теплый ветер колышет колосья пшеницы и раздувает мои волосы. В моих руках кисть, я что-то рисую на большом листе бумаги, закрепленном на мольберте. Все четко и ярко как на яву, но я почему-то не вижу своего рисунка, но раз я стою в поле, наверняка это пейзаж. Я закрываю глаза, слегка содрогаясь от нежного прикосновения руки к моему обнаженному плечу, я пока не вижу, кто это, но я не спешу оборачиваться, мне не страшно, потому что я уверена в человеке стоящем позади. Одной рукой он убирает мои распущенные волосы и перекладывает их на левое плечо, тем самым обнажая мою шею и правое плечо, я все еще стою с закрытыми глазами и тяжело дышу. Его прикосновения такие нежные, такие ласковые и осторожные, совсем как мамины, только они не просто согревают душу, а бросают в жар, разгоняют по телу дрожь, учащают пульс. Когда он касается губами моей шеи, я понимаю, что больше не в силах держать себя в руках, я медленно поворачиваюсь, не открывая глаз, целую его в губы, а только потом я позволяю себе убедится в том, что я знаю, кого я целую. Кирилл, я смотрю на него, а он смотрит на меня, но потом его взор переходит на мольберт. Взгляд Кирилла становится хмурым, но я не понимаю в чем дело.

— Почему ты это рисуешь? — Спрашивает он, и я оборачиваюсь, но до сих пор ничего не пойму, картина расплывчата, я снова смотрю на Кирилла, и меня пугает его взгляд, я начинаю паниковать, внутри себя, не подавая виду.