Майами, стр. 53

— Мммммм, — произнесла рассеянно Мери. — Криста знает Южную Флориду так же хорошо, как и все мы. Я полагаю, что тоже подумаю над этим. Санибел вполне атмосферный, если вы бредите всей этой эйвоновской чепухой, и, по-моему, великолепны оба Абако, если широко понимать слово «Флорида». Масса хороших мест там внизу, в более диких и заросших рифах. Прекрасен Драй-Тортугас возле Ки-Уэста, а Криста сможет найти место, где она рассталась с нашим общим приятелем Питером Стайном. Если «Грезы, что пригрезились мне» когда-нибудь будет закончена, то мы все должны будем благодарить за это тебя, Криста, в роли спасительницы его жизни.

Она весело расхохоталась, уловив вспышку смущения, появившуюся на лице Кристы.

— Как ты с ним поладила? — спросил Стив.

— Плохо.

— Криста довела его до бешенства. Нам всем было велено выполнить акт, который, это я уж знаю точно, анатомически невозможен, особенно для женщин, и затем он удалился с моего вечера. Ему пришлось присудить за это штрафные очки. Короче, настоящая катастрофа.

— О, Мери, все не так. Вечер удался великолепно.

— Может быть, с тобой и было все в порядке, дорогая моя. Ты избежала зрелища пира в теннисном павильоне. В тот момент, когда я это увидела, мне захотелось сделать из этой суки Родригес настоящую отбивную.

Криста рассмеялась на выражение вселенской скорби, которое приняла Мери Уитни, отчасти в шутку. Что бы она ни увидела в теннисном павильоне, это не изменило ее решения использовать Лайзу для съемок. Важней этого для нее ничего не было.

— Тут возникает еще одна вещь, — сказала Криста. — Нам требуется парень.

— Да, я знаю, но нужны ли мы парням?

— Для съемок, — уточнил Стив. Чувство юмора у Мери приближалось слишком близко к его собственному, чтобы он мог чувствовать душевное спокойствие. Он отправился ранним утром в Палм-Бич, потому что ему не терпелось. Они с Кристой уже набросали по телефону план игры. Первым делом требовалось узнать какие-нибудь подробности о запахе, обсудить визуальное решение рекламы и выбрать место для съемок. Вторым делом станет парень.

— Ну, почему меня должно заботить, кого вы используете? У нас лучшая девушка и, как говорят, лучший фотограф. Мальчик уже не так важен.

— Мы хотим использовать Роба, — сообщила Криста.

— Роба? Мы?! — Мери Уитни удивлялась редко. Теперь настал тот редкий случай.

Криста тяжело вздохнула.

— Послушай, Мери, если отбросить в сторону личные чувства, то он просто находка для всей кампании. У нас есть Лайза с ее просто стратосферным лицом. И кто-то совершенно неизвестный, чтобы подыгрывать ей, будет в самый раз. Я говорю тебе, что в смысле фотогеничности у него все в порядке. В это утро я попросила его зайти сюда и познакомила со Стивом. Стив согласился. Он, пожалуй, сейчас даже больший энтузиаст, чем я, ну, а о Лайзе и говорить нечего, она подпрыгивает выше луны от радости. Получилось бы неплохо, если бы нам удалось выработать хороший синтез ее и мальчика. Тогда все обрело бы в целом новый смысл.

— А теперь, как я полагаю, ты скажешь, что только что подписала контракт с Робом для работы в вашем чертовом агентстве и хочешь миллиард долларов за моего тренера по теннису. Только не забывай, дорогая, что мы тренировались за пятьдесят баксов в час и были довольны, пока твой бродячий цирк не объявился в городе.

— Он даже еще и не знает, хочет ли этим заниматься. И кроме того не уверен, сможет ли. Я предложила эту идею. Вот и все. Реализовать ее мы сможем только с твоей помощью.

Мери Уитни ничего не сказала. Она взвешивала. Внезапно все вдруг захотели Роба — Лайза, Криста, Стив Питтс. К черту, она сама его хочет. Допустим, у Кристы интерес платонический. Но она подозревает, что у фотографа он не был таким невинным.

— А что именно думаете вы о нашем Робе, мистер Питтс? Я полагаю, что нам следует знать.

— Он естественен. Криста права. У него лицо человека завтрашнего дня, а тело сегодняшнего. В нем есть невинность, которая будет сталкиваться с избыточной сексапильностью Лайзы. Я полагаю, что может получиться магическая комбинация.

Стив Питтс подумал, не зашел ли он слишком далеко. Все верно. Мальчишка включил его мотор… профессиональный… и другой тоже. Это делало все немного проще. Это означало, что он сможет дать тот маленький кусочек сверх положенного при съемках, когда личные соки сливались с творческими в дымящееся рагу искусства.

Глаза-мушки Мери Уитни впились в его душу.

— Ла-аадно, — протянула она. — Как я вижу, мое маленькое открытие повсюду завоевало сердца. Теперь будем надеяться, что мы сможем двинуть вперед наши дела, как умеем встряхивать гормоны.

— Это что, да? — спросила Криста.

— Послушайте, дорогие мои. Вы трубачи. Вот и дудите свою мелодию. Но вот какая вещь, мальчики и девочки. Не нужно приходить потом и блеять, если все закончится слезами.

Мери Уитни побарабанила пальцами, нахмурилась и поглядела на океан через лужайки, которые выглядели так, словно маникюр им сделала Жоржетта Клингер. И удивилась на себя, какого черта она внезапно так разозлилась.

23

«Бильбоке» — это «самый-самый» ресторан в Нью-Йорке. Немногим это известно, и завсегдатаям это нравится. Есть несколько причин тому, что его знают только в узких кругах. Снаружи нет никакой вывески. Вы не можете зарезервировать места. Он поменьше, но намного ярче, чем черная дыра «Калькутты». И потом там есть такая персона, как Жак, который им управляет. Он восхитителен, хоть и француз, эксцентричный и тяжелый в обращении, если вы ему не понравились. Долгое время в «Бильбоке» подавались только холодные закуски. У них даже не было кухни. Теперь есть, и горячие блюда больше не нужно приносить из дома напротив. Публика европейская, однако не случайные посетители. Экс-королевские особы с Балкан, девушки от «Сотбис», высокопоставленные юнцы и топ-модели трутся плечами, в буквальном смысле, с артистами из Нью-Йорка и Голливуда, вроде Хоффмана и Де Вито. Столы стоят так тесно, что каждый день часы ланча напоминают чей-то прием. Если вы зайдете туда в двенадцать сорок пять и вам повезет, то вы получите место. Если нет, то будете слоняться вокруг по тротуару, пока из вас не улетучится вся гордость. Летом это почти невыносимая вещь. А зимой это возможно лишь для стоиков и отъявленных мазохистов.

Однако Джонни Россетти, как исключение, что подтверждает правило, держал перманентно зарезервированный столик на четыре персоны в «Бильбоке». Лишь только, если он не появлялся в час тридцать, места отдавались кому-нибудь еще.

Сегодня он был здесь, и сегодня он был в замешательстве. В это утро он прочел пресс-релиз про Кристу, ее агентство, Лайзу Родригес, Стива Питтса и Мери Уитни с ее рекламной кампанией, касающейся парфюмерии. Он сердито потягивал крепкое красное «Бильбоке» и замышлял месть.

Сидевшая напротив него спиной к толпе девушка могла бы привести любого другого посетителя ресторана в невероятно хорошее расположение духа. Ростом она была около шести футов и двух дюймов, черная красавица с лунными глазами, полной, дерзкой грудью и такими губами, которые, казалось, могут обещать вам только хорошее.

Мона была девушкой из «Эль» в любом смысле слова, однако она была еще и девушкой Джонни, его специальной девушкой… счастливой и довольной в исламской роли «любимой жены». Девушка, сидевшая через стол слева от Джонни, была претенденткой на ее место. Она была белой или, пожалуй, медово-коричневой в результате съемок на Сейшельских островах. Ее светлые волосы были подстрижены под мальчика-пажа, а сама она походила на мальчика из алтаря. Голубые глаза, твердый подбородок и пухлый рот были тем, что мы могли видеть из ее примечательной внешности. Однако лучшая часть была спрятана. На банкетке «Бильбоке» удобно устроился ее зад мальчика из хора, которым Джонни Россетти не мог вдоволь насытиться. Это была Сисси; Сисси и Мона одновременно и дружили и соперничали. И в этот момент обе старались вывести Россетти из его дурного расположения духа.