Похищенный рай, стр. 50

— Да, но поверьте, это вовсе не из-за того, что ей обо мне наговорили. Просто она ни к кому в своей жизни, видимо, не обращалась: «Отец». Даже к мужу Элизы. — Дант помолчал, потом проговорил: — Вам тоже всякого порассказали обо мне, Джиллиан?

Джиллиан смотрела на Фебу, которая медленно шла вдоль кромки воды, высматривая оранжевую рыбу.

— Да.

— Может, и мне расскажете? Джиллиан лишь молча посмотрела на него.

— Я буду с вами откровенен, Джиллиан. Она вновь внимательно посмотрела на него — и поверила. Он не солжет.

— Мне говорили, что у вас есть прозвище при дворе — граф-Повеса и что у вас были многочисленные связи с замужними женщинами.

Дант медленно выдохнул.

— Да, Джиллиан, я поддерживал отношения с замужними женщинами. Вам может показаться это маловероятным, и вы, наверное, не поймете, но я всегда следовал законам чести и благоразумия в этих вопросах.

— Благоразумия?

— Да, гораздо больше, чем другие придворные. Но я не собираюсь обелять свое прошлое перед вами, Джиллиан. Что мною сделано, то сделано. Ничего уже не изменишь. Скажу только, что я не сломал жизнь ни одной невинной девушке и не разрушил ни одну счастливую семью. Все женщины, с которыми я поддерживал отношения, были несчастны в браке. Меня не привлекали серьезные романы, так как у меня не было планов жениться. И я не обманул ни одну женщину, дав ей ложную надежду на то, что она может изменить меня. Не знаю, что еще сказать вам, Джиллиан. Все это в моей жизни было, и теперь мне приходится жить с этим.

Джиллиан задумалась над его словами. Ей, пожалуй, только сейчас стало окончательно ясно, какой все-таки у Данта богатый жизненный опыт. Чего же другого она могла от него ждать? Что он никогда не был ни с одной женщиной?

И тогда Джиллиан задала ему последний вопрос:

— Клер говорила, что вы были ее любовником.

— Посмотрите мне в глаза, Джиллиан. Джиллиан повиновалась и увидела в его бездонных карих глазах с золотистым отливом тайный огонь, излучавший тепло. У нее перехватило дыхание.

— С Клер у меня ничего не было. Вы были слишком юны, чтобы знать об этом, но еще пять лет назад я считал вашего брата своим другом. Я никогда не относился к числу тех людей, которые похваляются своими любовными победами, но почему-то, когда Клер распустила слухи о наших с ней якобы любовных отношениях, этим слухам поверили. Про меня понесли такое!.. Приходилось слышать про мои «романы» с женщинами, с которыми я даже не был знаком. Но Клер — другое дело. Ее я знал через Реджи. Так вот, она как-то дала понять, что хочет познакомиться со мной поближе. Но я отказался. Видите ли, Джиллиан, у меня правило: никогда не делать друга рогоносцем. Клер разозлилась на меня за это, и уже вскоре у меня за спиной на всех балах начали шептаться. А потом меня разыскал и сам Реджи… Он бросил мне вызов на дуэль, на которой думал отстаивать честь Клер.

— А вы отказались.

— Да, я, разумеется, отказался принять вызов, но Реджи на этом не успокоился. И однажды он унизил меня настолько, что я не сдержался и сделал то, о чем, наверное, буду жалеть всю свою жизнь.

Джиллиан увидела, как глаза его подернулись дымкой печали. Она коснулась его руки:

— Что случилось?

— Я предложил Реджинальду проследить за своей женой в один из дней недели, когда она всегда уходила вместе со своим сыном на встречу с его настоящим отцом.

Джиллиан была потрясена услышанным.

— Вы хотите сказать, что Алек не от Реджинальда?

— Да, я именно это хочу сказать. Хоть он и носит фамилию Форрестер, мальчик в действительности является сыном виконта Лимли.

Только тут в голове Джиллиан кое-что прояснилось.

— Теперь мне ясно, что имел в виду Марселлас, когда говорил о том, что разногласия между Реджинальдом и Клер начались отнюдь не с той истории пятилетней давности, в которую были вовлечены вы.

— Почти весь двор знал о том, что Алек не является сыном Реджинальда. По иронии судьбы один только Реджинальд и не ведал об этом. Не стоило мне открывать ему глаза: я лишил его мужской гордости, что страшно для любого.

— Значит, по-вашему, Реджинальд должен был и дальше считать Алека своим ребенком?

— Не знаю, но я не имел никакого права говорить ему то, что сказал.

Джиллиан вновь задумалась. Она не знала, что ей ответить. Она ясно видела, что между Реджинальдом и Клер далеко не все обстоит благополучно. Еще бы! О каком семейном счастье можно было говорить, если Клер родила ребенка от другого мужчины, обманув мужа, который считал Алека своим сыном до тех пор, пока…

Дант взял ее за подбородок, и они встретились глазами.

— Теперь вы понимаете, почему ваш отец так поступил со мной? Представляю себе, какой шок он испытал, когда узнал о том, что его единственная дочь провела две недели с Повесой Морганом. Ведь я фактически сломал жизнь его сыну. Трудно упрекать его в том, что он считает меня вашим похитителем.

— Нет! — воскликнула Джиллиан. — Вот тут вы ошибаетесь, Дант, потому что вы меня не похищали. Уж если в чем я и уверена абсолютно, так именно в этом. Это сделал кто-то другой, и я не позволю своим родным быть несправедливыми по отношению к вам, в то время как настоящий преступник гуляет на свободе!

Дант прищурился:

— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы.

— Мне кажется, что из-за лживой басни, сочиненной Клер пять лет назад, больше всего пострадали вы и Алек.

— Алек, верно. Именно поэтому я не должен был говорить про него Реджинальду. Алек — невинный ребенок.

— Вы тоже пострадали ни за что, Дант. Вы поступили честно, не пожелали гулять за спиной у друга с его женой. И отказались драться с ним на дуэли после того, как Клер распространила о вас те лживые слухи. Я не сомневаюсь в том, что ваш отказ драться был воспринят некоторыми при дворе фактически как признание брошенных в ваш адрес обвинений. Вы пытались избежать скандала и за это были награждены гадким прозвищем. И в случае со мной вы тоже поступили благородно, когда нашли меня на дороге. Вы не знали, кто я, но подобрали и выходили. А когда вернули семье, та снова отплатила вам черной неблагодарностью и клеветой.

— Чувствую, в вашей голове рождается какой-то план.

Джиллиан улыбнулась:

— Именно. Чем больше я думаю обо всем случившемся — особенно, если учитывать то, что во мне постепенно начинают просыпаться какие-то смутные воспоминания, — тем больше прихожу к выводу, что у нас остается один выход из положения. Для того чтобы подтвердить ваше доброе имя и заставить моих родных увидеть в вас того, кем вы являетесь в действительности, то есть благородного джентльмена, Дант, нам необходимо найти настоящего похитителя.

Глава 22

Во время обратной поездки в Адамли-Хаус у Джиллиан было гораздо легче на душе. Им с Дантом удалось составить план совместных действий. Впрочем, не совсем совместных. Дант выслушал идею Джиллиан разыскать похитителя по характерному перечному аромату духов, которыми тот пользовался, и даже предложил ряд своих собственных оригинальных задумок на этот счет. Разногласия начались тогда, когда Дант воспротивился ее участию в поисках. Он сказал, что раз похититель не испугался пробраться к ней в дом ночью и фактически выкрасть ее из-под носа у всей семьи, одному только Богу известно, что он может задумать во второй раз. От него можно ждать всего.

Джиллиан не смогла толком возразить Данту, ибо она услышала, как ее зовет Дорри. Джиллиан пришлось наскоро попрощаться с Фебой и Дантом и уйти. «Ничего, — рассуждала она, — он в итоге и сам поймет, что без меня ему все равно не обойтись. Ведь только мне известен запах, который должен вывести нас на злодея. Только я могу опознать его. Дант подумает хорошенько и, конечно, сам придет к такому же выводу».

Маркиз ждал их на ступеньках крыльца, когда карета с Джиллиан, Дорри, Марией-Терезой и детьми подъехала к Адамли-Хаусу. Едва они вышли из кареты, старый маркиз с плохо скрываемой враждебностью взглянул на Дорри и спросил: