Моя королева, стр. 25

Внезапно Элизабет остановилась и повернулась к преследователям:

– Право же, джентльмены, я очень ценю ваше желание меня проводить, но я вполне могу дойти и сама. Пожалуйста, не беспокойтесь. В этом нет никакой необходимости.

– Да разве ж мы были бы настоящими джентльменами, если бы дали такой красивой барышне одной бродить по лесу, верно? В лесу полно разбойников и бродяг. С вами всякое может случиться.

Спутник говорившего – то ли Броуди, то ли Мердок – фыркнул.

– Ну да, разбойники. А там, в чаще леса, никто и не услышит ваших криков…

И он шагнул к ней. Элизабет, не мешкая, повернулась, подхватила юбки и побежала.

За ней с гиканьем и радостными воплями бежали бродяги, преследуя свою жертву с алчностью настоящих хищников. Элизабет устремилась к лесу, надеясь укрыться от преследователей в его чаще. Она старалась не поддаваться страху, который уже грозил одолеть ее.

Она добежала до просторной лужайки и помчалась через нее наискосок, с трудом дыша из-за туго затянутого корсета. Шляпу она потеряла. Шпильки выпали из ее прически, и волосы рассыпались у нее по спине. Преследователи громко смеялись позади нее. Они с легкостью настигли девушку.

Когда один из них схватил ее за локоть, Элизабет закричала. Он повалил ее на землю. Камни и сухие ветки впились ей в спину. Негодяй подмял ее под себя.

– И куда же это вы так спешите, а, девушка?

Элизабет попыталась закричать, но он зажал ей рот рукой. Она тяжело дышала. Его лицо было совсем близко, от него исходило мерзкое зловоние. Элизабет рассмотрела шрам, пересекающий щеку бандита, кончающийся у самого уха. В глазах у нее помутилось, она боролась, пытаясь увернуться, а он протянул руку к ее бедрам и, путаясь в многочисленных нижних юбках, пытался их задрать.

Элизабет удалось высвободить руку, и она впилась ногтями в лицо негодяя, царапая его глаза и уши. Он взревел от боли и ударил ее в подбородок, на мгновение оглушив, но девушка опять стукнула его по голове. Тогда он позвал своего дружка, и спустя мгновение тот крепко схватил ее за руки и завел их ей за голову. Никогда в жизни ей не было так страшно. Солнечный свет гас, теряя силы, она поняла, что вот-вот лишится сознания. Она поневоле вдыхала исходившую от насильника вонь и чувствовала, как он с силой придавил ее к земле, роясь в своей одежде и пытаясь расстегнуть штаны.

Нет, не может она впасть в беспамятство и сдаться. Нужно что-то предпринять, чтобы устоять. Но не успела девушка подумать о том, что именно нужно делать, как тело лежавшего на ней негодяя обмякло, и она смогла освободиться.

Прозвучал одинокий пистолетный выстрел, от которого птицы в страхе взлетели с ветвей. Элизабет подняла голову и сквозь спутанные волосы увидела Дугласа, стоявшего в двух шагах над неподвижным телом мерзавца, посягнувшего на нее. В его глазах застыла холодная ярость. Пистолет все еще дымился.

Потом он повернулся к другому негодяю.

– Мы… это… мы просто хотели малость пошутить над девчонкой! Мы ей не сделали ничего дурного. Чего ты так взъярился, приятель? Это же треклятая сакская девка!

Дуглас схватил негодяя за горло и поднял так высоко, что ноги у него заболтались в воздухе, а дыхание сперло. Потом горец поднес свой пистолет к его носу. Ни горцу, ни трясущемуся подонку в его руках не пришло в голову, что он не успел перезарядить пистолет. Когда Дуглас заговорил, его голос звучал так же холодно и твердо, как холодна и тверда сталь клинка:

– Эта треклятая сакская девка – моя жена, слышишь, ты, подонок? Если хочешь увидеть завтра рассвет, убирайся отсюда подобру-поздорову! Беги и не останавливайся, пока тебя держат ноги. А если ты еще когда-нибудь обойдешься с женщиной так же непочтительно, я найду тебя на краю света и убью.

Дуглас отшвырнул от себя негодяя, и тот распростерся рядом с бездыханным телом своего дружка. С трудом поднявшись на ноги, он бросился бежать и тут же исчез в чаще леса.

Дуглас подошел к Элизабет, которая стояла, обхватив себя руками, и пыталась унять дрожь.

– Вы невредимы, мисс?

Она кивнула, все еще не сводя глаз с мертвеца и того, что осталось от его лица.

Вдруг Дуглас увидел, как по ее щеке скатилась слезинка, и мужество оставило его. Элизабет оплакивала свою навсегда утраченную наивность. Она привыкла к полной безопасности, которую обеспечивало ее положение дочери герцога Сьюдли; всю жизнь она жила под защитой могущества и влияния, которыми он пользовался в королевстве. А теперь это ощущение безопасности рухнуло.

Он должен был быть с ней, подумал Дуглас. Не стоило отпускать ее одну так далеко от места привала. Нужно было пойти за ней, охранять ее. Он обязан был это сделать, ведь он ее муж, а он был так беспечен. И вот теперь она так страдает. Он обнял Элизабет и привлек к себе, а она обмякла в его руках и разрыдалась.

Выплакавшись, Элизабет медленно подняла голову и посмотрела на горца.

– Здесь вам не Англия, Элизабет, – спокойно сказал он. – Имя вашего отца больше не защитит вас – оно здесь ничего не значит. Шотландия – страна дикая, варварская. Здесь не место для прогулок. Я знаю, вы натерпелись страха и, увы, я в этом виноват, но здесь среди гор скрываются беглые повстанцы-якобиты. Эти люди многие месяцы не видели женщин, и к тому же они с удовольствием отыгрались бы на беззащитной англичанке за поражение при Куллодене. Прошу прощения за то, что не оказался с вами рядом, когда они на вас наткнулись. Больше такого не повторится. Даю слово.

Элизабет почти не слышала, что он говорит, но один только звук его голоса успокаивал, отгонял страхи и согревал.

Дуглас спас ей жизнь.

Он убил ради нее.

Он поборол дракона.

И случилось именно то, что бывает в волшебных сказках, веками переходящих из уст в уста. Когда опасность миновала и в стране снова воцарялся мир, спасенная дева во все времена поступала одинаково – задолго до того, как было написано: «И они жили счастливо и умерли в один день».

Она награждала своего спасителя поцелуем.

Элизабет поступила так же.

То был ее первый поцелуй.

И естественно, что у нее занялся дух.

Глава 10

– Как вы смеете?

– Как я смею?

Дуглас пошатнулся, потому что Элизабет разжала руки, которыми только что крепко вцепилась в него, и с силой оттолкнула.

Она ничего не говорила, но в ее туманном взоре ясно читалась готовность себя защищать. Но Дуглас и без ее слов понял, о чем она подумала. Все ее мысли были просто написаны у нее на лице. Дочь одного из самых богатых и могущественных герцогов Англии только что соединилась в поцелуе с каким-то шотландским бедняком. Без сомнения, теперь она задавалась вопросом – не спятила ли она совсем?

– Вы что, совсем рехнулись?

Горец недоуменно заморгал.

– Я рехнулся? – повторил он. – Какого черта! Что я такое сделал?

– Вы меня поцеловали!

Дуглас потряс головой.

– Я думаю, мисс, все было совсем наоборот.

Элизабет отступила от него на довольно приличное расстояние.

– Ну… это был просто слепой порыв, не более. Только из чувства благодарности. Я оказалась в опасности, а вы меня спасли. Естественно, мне захотелось выразить вам свою признательность.

– Понятно.

– И ничего такого не произошло. Только из признательности, – затрещала она. – И потом, мне всегда было интересно, каково это – поцеловать мужчину. Всякий должен испытать это хотя бы один раз. Вроде как походить босиком по песку или… выпить виски. – О Господи, что это она такое несет? – Вот я и попробовала, вот и все. Поцелуй. Ничего большего. Ничего большего, просто соприкосновение губ. – Соприкосновение губ, и ртов, и дыханий, от которого она вся растаяла…

Элизабет покачала головой, словно стряхивая с себя воспоминание об этих минутах. Как она могла сделать такое? Как могла поцеловать его – именно его? Он был ее мужем и, видит Бог, единственным человеком, которого ей не следует целовать.