Искушая судьбу, стр. 56

– Я могу подождать месяц, чтобы удостовериться, беременны ли вы. Если нет, тогда мне больше не о чем будет беспокоиться. Я смогу расторгнуть этот брак и попытаться начать жизнь сначала.

От этих слов Мара похолодела.

– Должна вас предупредить, что не перестану бороться за Кулхевен. Он принадлежит моей семье и…

– Или, – продолжил он, закрыв ей рот, чтобы заставить замолчать, – я могу оставить вас в качестве своей жены вне зависимости от того, родите вы мне ребенка или нет. Так по крайней мере вы будете у меня на глазах. А потом, надо помнить о Проклятии Кулхевена. Единственный способ снять его – это вернуть Кулхевен наследникам Диспенсерам. Ради своих потомков я не могу обижать духов, чтобы они не прокляли замок навечно. Мне вполне достаточно того, что, будучи законно признанным, я вынужден всю жизнь носить клеймо незаконнорожденного графа Сент-Обина.

Мара встала:

– Вы не незаконнорожденный.

Потом подняла лицо и, прежде чем он успел открыть рот для ответа, поцеловала его.

Сначала она чувствовала его сопротивление, но вскоре он ответил на поцелуй и обнял ее. Мара буквально растворилась в его объятиях. Она так давно ждала дня, когда сможет любить его не как Арабелла, а в своем истинном облике, и ей хотелось, чтобы этот момент длился как можно дольше и навечно запечатлелся в ее памяти. Мара не знала, какие планы строит в отношении ее Адриан, передаст ли он ее солдатам, чтобы отправить на виселицу, или оставит у себя, но в настоящий момент это ее даже не волновало.

Об этом можно будет подумать потом. Все, чего ей хотелось сейчас, так это принадлежать ему и быть любимой им, и к черту все остальное!

Они даже не потрудились пересечь комнату, чтобы дойти до кровати, а сорвали одежду, что для Адриана было нетрудно – на нем была лишь одна рубашка на голое тело. Когда они уже стояли друг перед другом обнаженными, Адриан отошел на шаг и окинул взглядом ее прекрасное тело, на котором играли отблески горевшего в камине пламени.

Никогда еще он не видел столь великолепного зрелища.

Ее волосы ниспадали на тонкую талию кольцами огненного пламени. Из-под густых ресниц на него смотрели не прячущиеся, как раньше, за стеклами очков живые глаза, и он не мог удержаться от того, чтобы не поцеловать их.

– Я мечтал заняться с тобой любовью с того мгновения, когда увидел тебя в озере, – сказал он голосом, полным желания.

Она улыбнулась ему, ее изумрудные глаза сверкали в пламени очага.

– Тогда чего же ты ждешь?

Адриан притянул ее к себе, поцеловал и, проникнув языком между губ, почувствовал сладость ее рта. Рука его скользнула по гладкой коже плеча, и вскоре уже он ощутил в своей ладони тяжесть ее груди. Ему тоже хотелось, чтобы этот момент длился вечно, но в то же самое время ему не терпелось овладеть ею. Поласкав большим пальцем ее сосок, Адриан почувствовал, как он стал твердым от желания, наклонившись, взял его губами и, проведя вокруг языком, заставил ее затрепетать от страсти.

Потом, не отводя губ, он увлек ее вниз и взял прямо на толстом ковре, достигнув высшей точки как раз в тот момент, когда над горизонтом появилось солнце. Подняв голову с ее плеча, он посмотрел вниз и довольно улыбнулся, увидев в свете утреннего солнца, что под ним находится именно Мара, а не Арабелла.

– Так, значит, это не сон? Ты не исчезла вслед за ночью.

– На этот раз нет.

Адриан лег на спину и привлек Мару к себе, так что ее щека легла ему на грудь. Она смотрела на него, один локон упал ей на глаза, и он не удержался от улыбки.

– Чему ты улыбаешься?

– Вспомнил одну книгу ирландских мифов, которую когда-то читал. Там упоминалась богиня по имени Морриган, которая часто принимала облик ворона.

– А может быть, облик женщины с волосами цвета воронова крыла?

– Насколько я помню, она всегда несла за собой войну и неприятности. Между тобой и этой богиней есть несомненное сходство.

– Неужели ты подобно великому воину Кухулайну откажешься от моей помощи и не примешь предложенную мною любовь?

Адриан улыбнулся:

– Насколько я помню, Кухулайн погиб, потому что отказал Морриган. Мне не хотелось бы повторять ту же самую ошибку.

– Что ты хочешь этим сказать, Адриан?

– Я хочу сказать, дорогая жена, – ответил он, – что в моих интересах будет оставить тебя здесь как свою жену, чтобы ты все время была у меня перед глазами.

Я не хочу быть ответственным за появление в Ирландии новой богини войны.

– Ты хочешь сказать, что принимаешь мою любовь и отвечаешь мне тем же?

Адриан опустил голову и поцеловал ее. Потом, почувствовав, как в нем снова возникает желание, ответил на все вопросы, которые у нее могли возникнуть.

Глава 24

Когда четырьмя часами позднее Адриан проснулся, чувствуя себя отдохнувшим и посвежевшим, несмотря на беспокоящие его шишки на голове, перед его глазами предстала картина: жена, сидящая перед туалетным столиком, с рукой, опущенной в горшок с какой-то черной гадостью, которую она готова была вылить на свои великолепные рыжие локоны.

– Что, черт возьми, ты собираешься делать?

Она взглянула на него в зеркало с выражением, которое ясно показывало, что считает этот вопрос глупым.

– А что, разве не понятно? Конечно, крашу волосы, как делала это каждый день со времени прибытия сюда. Не моту же я как ни в чем не бывало спуститься вниз в таком виде и попросить чаю и рулет. Мне кажется, слуги должны будут заметить эту маленькую разницу, как ты думаешь, Адриан?

Он вскочил с кровати, выхватил горшок у нее из рук и, поднеся его к носу, сморщился от исходящего от настоя зловония.

– Эта отрава должна оказаться там, где ей самое место, – в выгребной яме, а не то ею провоняет весь дом. Хотя она должна хорошо сводить ржавчину. Я не могу поверить, что ты мазала ею волосы. Хорошо еще, что они у тебя не выпали. А что касается того, что подумают слуги, так мне до этого нет никакого дела.

Если они дорожат своим местом в этом доме, то пусть воздержатся от всяких комментариев.

Он присел рядом с ней на корточки и поднял один блестящий, завивающийся штопором локон с ее плеча.

– Мне гораздо больше нравится, когда твои волосы такого цвета, особенно когда они растрепаны и падают свободно, а ты кричишь от удовольствия.

Заплетая в волосы белую ленту, Мара искоса посмотрела на него.

– Я не кричала.

– Разве? Я думаю, что слуги, чье мнение о цвете твоих волос так заботит тебя, не согласятся с тобой, дорогая. – Он встал и поднял ее платье, которое лежало на скамье возле кровати. – И пожалуйста, избавься от этих ужасных платьев. Они совершенно не подходят к твоим чудесным волосам. Изумрудно-зеленый и ярко-синий – эти цвета, я думаю, подойдут тебе больше. Или желтый. Платье из ткани, желтой, как подсолнух. Я позабочусь о том, чтобы тебе немедленно прислали из Дублина портниху.

– От желтого у меня будет болезненный цвет лица.

Он шутливо поцеловал ее в огненную макушку.

– У тебя, моя дорогая, никогда не будет болезненного цвета лица.

Мара только молча посмотрела на этого человека, который по-прежнему был ее мужем, но совершенно не походил на прежнего Адриана. Этот Адриан смеялся и улыбался ей. Он даже давал ей советы, как одеваться, – кто бы мог подумать! И уж никак нельзя было сказать, что он избегает своей жены.

Оказывается, не только она одна все это время пряталась под маской.

– Хорошо, Адриан, будь по-твоему. Даю тебе слово, что больше не буду красить волосы. И прикажу одному из лакеев вылить эту краску в выгребную яму, хотя он, вероятно, будет недоволен, получив столь непочетное задание. А теперь иди к себе и оденься, чтобы не предстать при свете дня перед горничными таким голым и волосатым.

Адриан улыбнулся;

– Я буду ждать тебя в холле, чтобы проводить к завтраку.

– Надеюсь, одетый.

Адриан повернулся было, чтобы выйти из комнаты, но остановился и посмотрел на какой-то предмет, лежавший на гардеробе. Не говоря ни слова, он приблизился, взял белый льняной чепчик, который, в бытность свою Арабеллой, Мара всегда надевала, дошел до камина и торжественно, – положил чепчик в огонь.