Белый туман, стр. 51

– Я очень рад с вами познакомиться, леди Данвин, мисс Джулиана и мисс Брайди. Добро пожаловать в Лондон!

Он оказался первым, кто обратился к Элинор по имени ее мужа, и она сочла, что оно звучит очень приятно. Отныне она больше не леди Элинор Уиклифф.

Мистер Пратт воспользовался случаем, чтобы обсудить какое-то дело с Гэбриелом, после чего вручил им ключи от городского особняка Данвинов на Аппер-Брук-стрит. Элинор знала это место очень хорошо. То была тихая улочка, расположенная по соседству с Гросвенор-сквер и застроенная опрятными модными особняками, всего в нескольких кварталах от лондонской резиденции ее брата, Найтон-Хаус на Беркли-сквер.

Когда они, покинув контору мистера Пратта, направились в сторону Аппер-Брук-стрит, им пришлось проезжать мимо Беркли-сквер, и Элинор заметила у парадного входа в Найтон-Хаус начищенный до блеска дверной молоток в форме ананаса, что должно было свидетельствовать о том, что семья находилась в резиденции. По телу ее пробежала дрожь, и ей вдруг захотелось выскочить из экипажа и взбежать по каменным ступенькам к двери.

Гэбриел, должно быть, заметил, с каким видом болезненной нерешительности Элинор смотрела на каменный фасад особняка, который она всю жизнь называла домом. Когда из-за затора на дороге их карета вынуждена была остановиться, он наклонился к ней и шепотом спросил:

– В чем дело, Элинор?

Она подняла на него глаза и улыбнулась, отбросив в сторону мрачные мысли.

– Этот особняк принадлежит моей семье, – пояснила она. – Вон за тем окном на верхнем этаже, которое загорожено от нас деревом, находится моя спальня. А цветы на клумбах внизу мы с мамой сами сажали этой весной.

Тут парадная дверь распахнулась, и Элинор тихо ахнула, когда увидела дворецкого Найтонов, Форбса, который принялся выбивать пыль из коврика, перекинув его через перила лестницы.

Гэбриел сразу понял, какой мукой для нее было ощущать себя чужой, находясь рядом с тем самым местом, которое когда-то служило ей надежным прибежищем.

– Ты хочешь зайти и проведать родных?

Элинор задумалась, но затем покачала головой:

– Нет, пока еще нет. Только не сейчас. Сначала мы должны устроиться, а потом я постараюсь что-нибудь придумать, прежде чем предстать перед ними. Мне столько нужно им сказать, что я, право, теряюсь.

Гэбриел улыбнулся и ответил ей голосом, удивительно похожим на голос Майри:

– Начинать всегда лучше с самого начала, дитя мое.

Когда экипаж наконец тронулся с места, Элинор показалось, что она заметила чью-то фигуру – смутный силуэт, промелькнувший в одном из окон нижнего этажа. От волнения у нее перехватило дыхание, и она не спускала глаз с особняка до тех пор, пока тот не исчез из виду, повторяя про себя: «Вот я и вернулась домой, мама».

Глава 16

После того как их багаж перенесли в особняк Данвинов, Элинор отослала обеих девочек в ванную, чтобы те умылись с дороги, а сама тем временем приступила к обязанностям хозяйки дома, встретившись с миссис Уикетт, экономкой, нанятой для них мистером Праттом. Эта женщина представляла собой полную противоположность Майри, начиная с высокой худощавой фигуры и кончая безупречно вежливым голосом, начисто лишенным, однако, искренности или сердечного тепла. Она заставила Элинор еще больше пожалеть о разлуке с их домом на Трелее.

Элинор поручила миссис Уикетт и двум горничным, нанятым вместе с ней, подготовить для них спальни. Пока они проветривали белье и выколачивали пыль из ковров, Гэбриел, Элинор и обе девочки прокатились в экипаже по Пиккадилли, после чего покинули карету и пешком продолжили свой путь по Сент-Джеймс-стрит и прилегающим переулкам, чтобы сделать необходимые покупки, а заодно и полюбоваться городскими достопримечательностями.

Они долго бродили по Пэлл-Мэлл, показывая девочкам великолепные сады Сент-Джеймсского парка и Карлтон-Хаус, лондонский дворец бывшего принца-регента, опустевший с тех пор, как принц год назад унаследовал престол, потратив перед тем без малого тридцать лет на его перестройку. Сооруженный из красного кирпича, с внушительными на вид колоннами коринфского стиля, внутри этот дворец, как говорили, мог соперничать по роскоши с самим Версалем. Изящная лестница, состоявшая из двух рядов ступенек, которые сходились на первом этаже и затем снова расходились, чтобы соединиться этажом выше, считалась одним из главных украшений парадного вестибюля наряду с ионическими колоннами из бурого мрамора и драгоценными безделушками, привезенными сюда из разных мест, вплоть до Китая.

Окинув дворец до самого верха крыши взглядом, полным благоговейного трепета, Брайди с чисто детской непосредственностью заявила, что она непременно выйдет замуж за этого принца и будет жить в его красивом доме вместе с Джулианой и ее любимцем, маленьким ягненком, которого она ласково называла Вулли. Элинор и Гэбриелу пришлось поставить ее в известность, что принц – на самом деле уже не принц, а король – женат и отказывает своей супруге в официальном короновании потому, что она пришлась ему не по нраву. Брайди тут же взяла свои слова обратно, решив, что она найдет себе другого принца, у которого будет даже более красивый дом, чем этот Карлтон, и который не откажется сделать ее своей королевой.

Когда они снова свернули на Пиккадилли, Элинор заметила, что Гэбриел взял Джулиану под руку, чтобы помочь ей перейти оживленную улицу перед ними, и сердце ее переполнилось любовью к этому человеку, который так долго избегал общества дочери из опасения за ее жизнь, а теперь, казалось, решил наверстать упущенное за один день.

Перемена, произошедшая в нем, была поистине поразительной. Пока они проходили вдоль ряда магазинов, Гэбриел беседовал с Джулианой, показывал ей достопримечательности и даже не пытался заставить ее прервать молчание. Возможно, все дело было в Брайди, которая с самого начала приняла немоту Джулианы просто как одну из сторон ее натуры, но как только ее примеру последовал Гэбриел, все тут же встало на свои места.

Они заглянули в магазин Хатчарда, где приобрели несколько книг, как для того, чтобы продолжить образование Джулианы, так и для того, чтобы приступить к занятиям с Брайди. Девочка должна была присоединиться к Джулиане и еще нескольким ребятишкам с острова в школе, открыть которую Элинор предложила Гэбриелу по дороге в Лондон. Она собиралась учить там детей английскому языку, чтению, письму и начаткам счета, а те, в свою очередь, помогут ей расширить ее познания в гэльском.

После магазина Хатчарда они пили чай с горячими булочками в чайной миссис Коллинз. Элинор с трудом удержалась от смеха, когда заметила среди посетителей молодую леди в вечернем туалете, очень похожую на нее, какой она была еще не так давно. Девушка сидела за столиком рядом с матерью, а та напоминала ей о том, под каким углом следует держать пальцы, когда берешь в руки чашку. Все эти правила и ограничения теперь казались Элинор такими же далекими и ненужными, как само ее прежнее существование.

Они нанесли визит портному на Джермин-стрит, чтобы приобрести для Гэбриела несколько новых галстуков, а также в галантерейную лавку, где купили для Майри набор красивых шелковых лент всевозможных оттенков. Пока Гэбриел вместе с Джулианой покупал в магазине канцелярских товаров новые перья и воск для печатей, Элинор с Брайди любовались витринами магазинов на Олд-Бонд-стрит, обмениваясь замечаниями по поводу выставленных в них шляп, увенчанных грудами фруктов.

– Я и не знаю, чего мне больше хочется – надеть эту шляпу или съесть ее, – с обычной рассудительностью ребенка заявила Брайди.

Когда они уже собирались свернуть за угол, где их должны были ждать Гэбриел и Джулиана, Элинор неожиданно услышала, как кто-то окликнул ее:

– Элинор! Неужели это и в самом деле вы?

Элинор обернулась и застыла на месте, увидев Ричарда Хартли, спешившего по тротуару ей навстречу. Он был элегантно одет в темно-синий сюртук и брюки цвета буйволиной кожи, темные волосы под полями его высокого цилиндра были уложены в модную прическу, начищенные ботинки так и сверкали на солнце – настоящий светский щеголь с ног до головы.