Тачанка с юга, стр. 27

— Что там у тебя, Костенко?

— Тут, товарищ Панов, какой-то приехал на тачанке одноконь!

Обе фамилии я услыхал впервые, но обращение «товарищ» меня немного успокоило. Возможно, в мое отсутствие сменили караульную команду.

— Я работаю здесь, в мастерских, — прокричал я, — везу в Чека бандита! Мне нужно срочно к телефону!

К тачанке приблизился часовой и, заметив в моей руке браунинг» отскочил в сторону, закричал:

— Кидай оружию, бандитская рожа!

Ко мне подошел другой человек с наганом в руке. Я отдал ему браунинг. Увидав связанного Аркадьева и нашу растерзанную упряжку, он оборвал часового:

— Погодь, помолчи, Костенко! Парень, вроде, дело говорит.

— Товарищ Панов, — взмолился я, — давайте скорее, ведь в лесу товарищ от банды отбивается!

Панов сел в тачанку, и мы подъехали к мастерским. Не дожидаясь, пока откроют ворота, я кинулся в калитку.

— Стой! Стой! Куда?! — всполошился Панов. Я вбежал в кабинет Лукича. Здесь было темно. На ощупь я отыскал телефон. Вслед за мной, грохая сапогами и что-то зло крича, бежал Панов. Неожиданно щелкнул выключатель, и я увидел Лукича.

— Ты откуда взялся, хомяк?

— Потом, потом! — отмахнулся я.

Ошарашенный моим знакомством с Лукичом, Панов замер, а я стал звонить. Меня соединили с Чека, и дежурный чекист тотчас переключил телефон на кабинет Лембера.

— Здравствуйте, Ян Вольдемарович! — обрадованно заорал я в трубку, — Это я, Саша!

— Откуда вы звоните? Где Кирилл? Что с ним? — взволнованно спрашивал Лембер. Я стал докладывать, но Ян Вольдемарович, не дослушав, тревожно спросил: — Кира жив? Сейчас приеду, тогда расскажете подробно.

Когда я закончил разговор, смущенный Панов протянул мне браунинг.

— Возьми! Мы ведь не знали, кто ты, — сказал он миролюбиво.

* * *

Во дворе вокруг тачанки толпились красноармейцы. Аркадьев сидел с закрытыми глазами, привалясь к спинке тачанки.

— Развяжите его! — распорядился я. Аркадьева сняли с тачанки. Устоять на ногах он не смог и, как куль, повалился на землю.

— Отойдите, ребята, человек в обмороке, — сказал Панов. Кто-то принес ковшик воды и вылил на генеральскую голову. Аркадьев встрепенулся, сел и, оглядывая всех выпученными, невидящими глазами, попросил пить. Пил долго. Потом заметил меня и насмешливо сказал:

— На этот раз ваша взяла, господин самозванный Сараф. Зато вашему Бороде будет каюк! Каюк, каюк, — злобно повторил он. — Там такие хлопцы, что сам черт от них не уйдет!

— А Борода уйдет, — возразил я, хотя у самого на душе кошки скребли.

На двух машинах приехали чекисты. Лембер быстро подошел ко мне и, не интересуясь подробностями захвата Аркадьева, спросил;

— Где остался Бардин? Я доложил.

— Слыхали? Место найдете? — спросил Лембер коменданта губчека Бурова.

— Найдем. Киру выручим! — пробасил Буров и двинулся со двора, на ходу выкликая фамилии тех, кому с ним ехать.

— Ну, а теперь, Саша, показывайте ваш трофей, — обратился ко мне Лембер. Мы подошли к бричке. Кто-то из красноармейцев зашептал:

— Предчека, предчека.

Аркадьев встал и, держась за тачанку, напыщенным голосом представился:

— Генерал-майор российской армии Аркадьев!

— Российской армии? — удивленно повторил Ян Вольдемарович и усмехнулся. — А разве есть такая? — И, не ожидая ответа, пообещал: — Насчет армии мы с вами поговорим, только не о российской, а об вашей, бандитской.

Потом Лембер распорядился вызвать охрану и отвезти бандита в Чека. Он отвел меня в сторону и стал расспрашивать, как проходила операция. Поинтересовался, было ли мне страшно.

— До ужаса было страшно, Ян Вольдемарович, — без стеснения признался я. — За каждым кустом бандит мерещился. Будто притаился и ждет. Да еще Аркадьев за спиной…

Лембер улыбнулся.

— Верю, одному всегда нелегко.

— Вот я и думаю… не надо было оставлять Кирилла Митрофановича одного.

Ян Вольдемарович внимательно посмотрел на меня. Лицо его стало серьезным.

— Феликс Эдмундович Дзержинский говорил, что у чекиста должны быть горячее сердце и холодная голова. Вы, Саша, поступили правильно, совершенно правильно. Приказ старшего — закон. Иначе вряд ли удалось бы доставить Аркадьева живым. А он нужен нам, и только живой. А за Кирилла я тоже волнуюсь. Однако верю, убежден, что все обойдется. Взять его ночью в лесу — это задача не для десятка бандитов.

Лембер ушел звонить по телефону, а я вернулся к тачанке. Красноармейцы распрягли заморенную сибирку и соломой протирали ее опавшие бока. Аркадьев сидел на земле, курил и что-то односложно отвечал чекистам.

Я достал из сундука сверток с моим костюмом, саквояж с ценностями, мешок с остатками продуктов, отнес все в комнатку Лукича и разложил на столе. Саквояж был пробит пулей, она застряла в пачке денег. В моей кубанке зияли две дыры.

— Что за имущество? — взглянув на стол, спросил Ян Вольдемарович.

— Ценности, отобранные у Аркадьева. Вот акт. В нем все указано. А это костюм и кубанка — Аркадьев подарил.

В акте это тоже отмечено. Сапоги на мне, но я их сдам, когда получу свои.

— Постойте, постойте, а где же ваши?

— В Екатеринославе, в Чека. Обещали прислать. Лукич с любопытством поглядывал на нас, но в разговор не вмешивался.

— Надевайте, Саша, свои подарки, — разрешил Ян Вольдемарович. — Потом разберемся, что с ними делать. В ваших лохмотьях нигде не покажешься. Продукты оставьте себе. Вернется Кирилл, устроите званый обед. А переночевать можете в моем кабинете.

Вскоре Лемберу доложили, что прибыл конвой. Аркадьева увели. Потом подъехал фаэтон за Лембером. Ян Вольдемарович вышел, а я бросился к Лукичу: хотелось побыть с ним. Сколько мы не виделись? Немногим более недели. Но как я соскучился по нему за это время!…

Побеседовать нам, однако, не пришлось. С улицы раздался голос Лембера: «Саша, ехать пора!»

Я оставил Лукичу круг колбасы, каравай белого хлеба и простился.

* * *

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я недоуменно оглядел комнату: спросонок не сразу понял, где нахожусь. Потом снял трубку и услышал женский голос:

— Губчека? Соединяю с Харьковом. Говорите. — В трубке защелкало, затрещало, и мужской голос спросил:

— Товарищ Лембер?

— Товарища Лембера здесь нет. А кто его спрашивает?

— Говорит член коллегии ВУЧКа Гусев. Найдите немедленно Лембера! — строго потребовал голос.

Накинув на плечи волочащуюся по полу шинель, я открыл дверь и выглянул в коридор. Навстречу мне шли Лембер и… Кирилл.

— К телефону, — пробормотал я и, чуть не сбив с ног предчека, бросился к Бороде.

— Вот, палка-махалка, все обошлось, а ты сомневался. — Он крепко обнял меня. — В самый раз машины подоспели, а на полчаса позже — была бы мне амба. Гранаты извел, патроны в карабине и кольте расстрелял, осталось в маузере штук пять, а тут еще светать стало. Взяли бы меня бандиты, как пить дать взяли бы!

Вокруг нас стали собираться чекисты.

— Пойдем, Саня, к Лемберу, а то ты как из бани выскочил, — сказал Кирилл. Чекисты заулыбались. Мы вошли в кабинет. Лембер кричал в телефонную трубку:

— Сегодня ночью привезли!… Тут, у меня, рядом эти товарищи. Взял его товарищ Бардин, Вместе с нашим новым сотрудником. Нет, нет! Бардин не руководил — сам взял Аркадьева. Передаю трубку! Возьми, Кира!

Борода сказал члену коллегии, что наше самочувствие отличное, как всегда. «Правда, жарковато было напоследок, — весело кричал он в трубку, — зато знали, что дело верное. — Кирилл Митрофанович стрельнул глазами в мою сторону, отчеканил: — Спасибо за доверие! Довезем, как куколку!»

Оказывается, Гусев приказал ему и мне сопровождать Аркадьева в Харьков.

— Зачем его от нас забирают? — возмутился было Кирилл. — Сами бы разобрались. Подумаешь, невидаль — битый бандит!