Бегущий в Лабиринте. Трилогия, стр. 55
Протирая глаза, девушка появилась в окошке.
– Никто не погиб? – спросила она очень сонным голосом.
– Ты что, спала?! – удивился Томас.
Увидев, что Тереза в порядке, он успокоился.
– Спала, – ответила она. – Пока не услышала, как что-то начало крушить Хомстед. Что произошло?
Томас покачал головой, не веря своим ушам.
– Ума не приложу, как можно спать под скрежет тварей, разгуливающих по Глэйду.
– Тебе бы хоть разок из комы выйти. Посмотрела бы я тогда на тебя, – съехидничала девушка и мысленно добавила: – На вопрос все-таки ответь.
Томас, уже успевший отвыкнуть от звучания ее голоса в своей голове, на мгновение оторопел.
– Брось эти шуточки.
– Тогда расскажи, что у вас там произошло.
Юноша вздохнул, не зная, с чего начать. История была такой длинной, а ему совсем не хотелось пересказывать все от начала до конца.
– Ты не знаешь Галли, но это один здешний псих, который сбежал несколько дней назад. Так вот, сегодня он вдруг объявился, а потом вскочил на гривера и снова скрылся в Лабиринте. Чертовщина какая-то.
Томасу до сих пор не верилось, что все это произошло наяву.
– Весьма исчерпывающе, – съязвила Тереза.
– Ну да.
Юноша обернулся, высматривая Алби. Сейчас он наверняка выпустил бы Терезу. Глэйдеры разбрелись по всей территории, но их вожака нигде не было видно.
Томас снова повернулся к девушке.
– Не могу взять в толк, почему гриверы убрались сразу после того, как забрали Галли. Он что-то говорил про то, что гриверы будут убивать нас по одному каждую ночь, пока не перебьют всех. Псих повторил это два раза.
Тереза просунула руки сквозь прутья решетки и положила на бетонный подоконник.
– По одному каждую ночь? Зачем?
– Понятия не имею. Он еще сказал, это как-то связано с… испытаниями или… Переменными. Что-то вроде этого.
У Томаса вновь возникло необъяснимое желание – такое же, как и в прошлую ночь, – прикоснуться к ее руке. Впрочем, он себя быстро осадил.
– Том, я все думала о том, что тебе сказала. Ну, Лабиринт – это код… Знаешь, ночь в одиночестве в камере способна творить чудеса: мозги начинают делать то, ради чего они и предназначены.
– И что эти слова значат?
Сгорая от любопытства, Томас постарался абстрагироваться от криков и споров, доносившихся отовсюду: весть о пожаре в Картохранилище разнеслась по всему Глэйду.
– Смотри. Стены перемещаются каждый день, так?
– Так.
Юноша чувствовал, что Тереза на пути к разгадке.
– И Минхо утверждает, что их конфигурации что-то обозначают, так?
– Ну да.
Мозг Томаса начал лихорадочно работать; показалось даже, что воспоминания из прошлого вдруг начали высвобождаться из плена замутненного разума.
– Я не помню, почему сказала про код. Знаю, что, когда вышла из комы, у меня в голове была настоящая мешанина из мыслей и обрывков воспоминаний. Безумное ощущение, будто мне в буквальном смысле высасывают память или… выскребают мозг. И вот тогда я подумала, что обязана сообщить о коде, прежде чем мне совсем опустошат сознание. Так что все это, наверное, очень важно.
Томас почти не слушал ее – он усиленно размышлял над загадкой.
– Они всегда сравнивали конфигурации стен в секторах по дням – карту сегодняшнего дня сличали со вчерашней, вчерашнюю с позавчерашней и так далее. Причем каждый бегун анализировал только свой сектор. Вот я и думаю: может, надо сравнивать конфигурации разных секторов…
Он умолк, чувствуя, что ухватился за что-то важное.
Тереза, видимо, в свою очередь его тоже игнорировала, потому что продолжала размышлять вслух:
– Первое, что мне приходит на ум при слове «код» – буквы. Буквы алфавита. Возможно, в конфигурациях Лабиринта заключено какое-то буквенное сообщение…
И тут Томас все понял: ему даже показалось, что он услышал в мозгу щелчок, с которым отдельные части головоломки сложились в единое целое.
– Ты права! Ты совершенно права! Бегуны все время искали совсем не то, что нужно! Они вообще неправильно анализировали карты!
Тереза приблизила лицо вплотную к решетке и сжала прутья руками с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– О чем ты говоришь?..
Томас схватился за прутья, за которые держалась Тереза, и приблизился к ней так близко, что смог уловить исходящий от нее запах, – на удивление приятная смесь пота и цветочного аромата.
– Минхо говорил, что конфигурации регулярно повторяются, но почему – они так и не поняли. Сектора всегда сравнивали по отдельности, анализируя изменения хронологически. А что, если один день – отдельный элемент кода, и требовалось проанализировать изменения во всех восьми секторах, а потом собрать воедино?
– Думаешь, в суточных изменениях конфигураций зашифрованы какие-то слова? – спросила Тереза. – Лабиринт говорит с помощью движения стен?
Томас кивнул.
– Возможно, в картах зашифрованы не слова, а буквы. Кто его знает. Так или иначе, бегуны всегда считали, что изменения в конфигурации стен позволят вычислить прямой выход из Лабиринта. Они рассматривали карты как собственно карты, а не как замаскированные письменные сообщения. То есть мы должны… – Он запнулся, вспомнив, что ему сообщил Ньют. – О нет!..
Глаза Терезы вспыхнули тревогой.
– В чем дело?
– О нет, о нет… Только не это…
Томас выпустил из рук прутья решетки и отшатнулся назад, осознав, что произошло. Он обернулся в сторону Картохранилища. Дым стал не таким густым, хотя все еще струился из двери, скапливаясь в небе темным бесформенным облаком.
– Да в чем дело?! – повторила Тереза.
Из камеры она не могла видеть Картохранилища.
Томас снова повернулся к ней.
– Я не думал, что это имеет такое значение…
– Да говори толком! – требовательно воскликнула девушка.
– Кто-то сжег все карты. Если код и был, теперь он уничтожен.
Глава сорок первая
– Я еще вернусь, – сказал Томас. От волнения его начало мутить. – Может, какие-нибудь карты уцелели. Я должен поговорить с Ньютом.
– Стой! – закричала Тереза. – Выпусти меня отсюда!
Томас чувствовал себя ужасно, но помочь девушке сейчас не мог – не было времени.
– Не могу. Но я скоро вернусь, обещаю.
Он свернул за угол, прежде чем она успела начать протестовать, и помчался к окутанному черной дымкой Картохранилищу. Внутри у Томаса все горело. Если Тереза права и они действительно находились в шаге от разгадки, которая в буквальном смысле превратилась в пепел… От подобной мысли на голове зашевелились волосы.
Подбежав к Картохранилищу, Томас увидел глэйдеров, толпившихся возле приоткрытой черной от копоти двери бункера. Подойдя ближе, он понял, что взгляды всех прикованы к чему-то лежащему на земле. В центре толпы Томас заметил Ньюта; тот стоял на коленях, склонившись над распростертым телом.
За спиной Ньюта с убитым видом стоял Минхо.
– Где тебя носило? – спросил он, первым заметив Томаса.
– Ходил поговорить с Терезой. Что тут стряслось?
Томас приготовился к очередной порции дурных новостей.
Минхо недовольно наморщил лоб.
– Кто-то поджег Картохранилище, а ты побежал щебетать со своей чокнутой подружкой? Ты в своем уме?
В иной ситуации упрек задел бы Томаса за живое, однако сейчас его мозг был слишком занят.
– Я решил, что это уже не суть важно. Если за все время вы так и не смогли разгадать карты…
Лицо Минхо перекосило от негодования, а бледный свет неба и пелена дыма придали его выражению и вовсе зловещий вид.
– И ты решил, что самое время все бросить. Какого хрена…
– Ладно, извини. Так что тут произошло?
Томас заглянул через плечо стоящего перед ним худощавого парня и увидел, вокруг кого все столпились.
Это был Алби. Он лежал навзничь, с огромной раной на лбу. Кровь стекала по вискам, попадала в глазницы, сворачиваясь и засыхая в них. Ньют осторожно промокал лицо товарища мокрой тряпкой, одновременно задавая кому-то вопросы, но слишком тихо, чтобы можно было расслышать. Несмотря на недавние вспышки гнева Алби, Томасу стало его жалко. Повернувшись к Минхо, он повторил вопрос.