Бегущий в Лабиринте. Трилогия, стр. 152
На полпути вверх Томас обернулся: все трое друзей отступали за ним.
Минхо остановился перезарядиться. Нет, нельзя стоять – подстрелят! Однако вот Минхо закончил, вогнал обойму в пушку и снова открыл огонь. Друзья достигли края пандуса.
Томас заскулил по-собачьи, пытаясь заговорить.
– Все! – выкрикнул Хорхе. – Хватайте его и тащите на палубу!
Латинос пронесся мимо в глубь корабля. Что-то громко щелкнуло, и привод, зарыдав, стал поднимать пандус. Томас сам не заметил, как упал лицом прямо на рубчатую поверхность. Кто-то подхватил его, перенес на палубу. Наконец люк закрылся и замки заперли его наглухо.
– Прости, Томми, – пробормотал на ухо Ньют. – Можно было и понежнее, да, но…
Теряя сознание, Томас тем не менее испытывал дикую радость – наконец, наконец они покидают ПОРОК. В попытке издать счастливый вопль Томас едва слышно хрюкнул, закрыл глаза и провалился во тьму.
Глава двадцатая
Очнувшись, Томас увидел над собой Бренду: встревоженную, бледную, со следами запекшейся крови; на лбу – сажа, на щеке – синяк. И только при виде чужих ран Томас вспомнил, что и его подстрелили. Тело налилось болью. Интересно, как эти электрогранаты сказываются на здоровье? Хорошо еще, всего одну схлопотал.
– Я сама только что очнулась, – сказала Бренда. – Как себя чувствуешь?
Томас попытался приподняться на локте, и тут же в раненой ноге стрельнула острая боль.
– Как мешок с кланком.
Кто-то уложил его на низкую койку в грузовом отсеке, среди разномастной мебели. Минхо и Ньют наслаждались заслуженным отдыхом, прикорнув на уродливых диванах и закутавшись в пледы до подбородка. Как дети, которые прячутся под одеялками. Скорее всего это Бренда их укрыла.
Бренда поднялась с колен и присела в ветхое кресло неподалеку.
– Мы часов десять проспали.
– Серьезно? – Не может быть, Томас ведь только что заснул… то есть вырубился. Однако Бренда утвердительно кивнула, и он спросил: – Мы летим так долго? И куда же? На Луну?
Томас сел на койке.
– Нет, – ответила девушка. – Просто Хорхе отлетел миль на сто и приземлился где-то в поле. Он и сам сейчас спит. Пилотам отдых нужнее, чем остальным.
– Черт, ну мы с тобой и подставились… Признаться, мне больше по нраву самому спускать курок.
Томас потер лицо и от души зевнул, а заметив на руках ожоги, спросил:
– Шрамы останутся?
– Нашел о чем беспокоиться! – рассмеялась Бренда.
Томас невольно улыбнулся. А ведь она права.
– Итак, – сказал Томас и продолжил чуть медленнее: – Там, в штабе ПОРОКа, мне не терпелось бежать. Зато теперь не знаю, что делать. Каков внешний мир? Ведь не вся же планета превратилась в Жаровню?
– Нет, – ответила Бренда. – Только тропические страны. Правда, в остальных регионах климат тоже не подарок. Выжить удалось лишь нескольким городам. Выбор у нас небольшой, но благодаря иммунитету, может, и работу сумеем найти.
– Работу, – эхом повторил Томас, будто прежде не слышал такого слова. – Ты уже об устройстве жизни подумываешь?
– Еду-то покупать надо.
Томас не ответил. Осознание реальности обрушилось на него всей тяжестью: если уж бежать и прятаться в реальном мире, то и вести себя надо соответственно. Но разве возможен нормальный жизненный уклад в мире, где свирепствует Вспышка? Вспомнились друзья.
– Тереза, – сказал он.
Бренда от неожиданности слегка вздрогнула.
– Она-то здесь при чем?
– Можно узнать, куда она увела остальных?
– Хорхе уже выяснил – пробил через следящую систему берга. Они рванули в город под названием Денвер.
Томас насторожился.
– Значит, и ПОРОК сумеет нас отыскать?
– Ты не знаешь Хорхе. – Бренда проказливо улыбнулась. – Он так управляется с системой слежения – залюбуешься. По крайней мере какое-то время будем опережать ПОРОК на шаг или два.
– Денвер, – немного погодя произнес Томас, будто пробуя странное слово на вкус. – Где это?
– Высоко в Скалистых горах. Хорошее место для убежища, ничем не хуже других. Климат после солнечных вспышек восстановился там довольно быстро.
Да плевать на местность, главное – отыскать Терезу, восстановить группу целиком. Зачем – Томас пока и сам не знал и не был готов обсуждать это с Брендой.
– На что похож Денвер?
– Да на любой другой крупный город. Вход зараженным туда заказан, а население наугад и очень часто проверяют на вирус. Для зараженных даже построили отдельный городок по другую сторону долины. Тем, у кого иммунитет, платят огромные деньжищи, если они соглашаются присматривать за шизами. Работка опасная. И город, и приют хорошо охраняются.
Несмотря на постепенно возвращающуюся память, Томас почти ничего не знал о тех, кто наделен иммунитетом. Помнил только, что Крысун говорил о них.
– Дженсон сказал, что люди ненавидят иммунных. Будто их называют иммуняками. Что он имел в виду?
– Подцепив болячку, ты понимаешь, что умрешь – рано или поздно, это лишь вопрос времени. Как бы мы ни старались, какие карантины ни устанавливали, вирус все равно проникает в общество. Вообрази себя на месте больного и представь ситуацию… представь, что иммунным ничего не сделается. Вспышка на них никак не влияет, они даже не переносят вирус. Как можно относиться к таким людям спокойно? Не испытывая ненависти?
– Наверное, ты права, – ответил Томас, радуясь про себя, что наделен иммунитетом. Лучше быть ненавидимым, чем больным. – Разве нельзя сделать нас привилегированными членами общества? Нам ведь болезнь не страшна? Это ценное свойство, его можно использовать.
Бренда пожала плечами.
– Так нас и используют, особенно в правительстве и в охране. И все равно большая часть людей нас ненавидит. Потому-то иммунным и платят так много за работу, иначе они не согласились бы на службу. Многие даже пытаются скрыть свой иммунитет или поступают на работу в ПОРОК, как мы с Хорхе.
– Когда вы с ним познакомились? На работе или до нее?
– Встретились мы на Аляске, в тайном лагере, где собирались иммунные. Хорхе стал мне как дядя и поклялся всегда и везде оберегать. Папу моего тогда уже убили, а мама выгнала меня из дому, едва узнав, что сама подцепила вирус.
Томас уперся локтями в колени.
– Ты же говорила, что твоего папу застрелили наемники ПОРОКа. И ты все равно пошла работать на них? Добровольно?
– Вопрос выживания, Томас. – Взгляд ее потемнел. – Ты даже не представляешь, как хорошо устроился под опекой ПОРОКа. Снаружи, в реальном мире, люди на все готовы, лишь бы протянуть еще денек. У шизов и иммунных проблемы разные, да, но жить хотят все. И те и другие.
Растерянный Томас ничего не ответил. Он и знал-то о жизни лишь по опыту в Лабиринте и Жаровне да из обрывочных воспоминаний о детстве. Внутри сейчас образовалась пустота, Томас чувствовал себя лишним в этом мире, никому не нужным.
Сердце вдруг сдавила боль.
– Интересно, что стало с моей мамой? – произнес он и сам поразился вопросу.
– С твоей мамой? Ты ее помнишь?
– Мне иногда снятся сны про нее. Кажется, это возвращается память.
– И что ты вспомнил? Какой была твоя мама?
– Ну… мама как мама. Любила меня, заботилась, волновалась. – Голос надломился. – Ко мне так никто не относится. Больно даже представить, как она сходит с ума, думать о том, чем для нее все закончилось. В какого кровожадного шиза…
– Хватит, Томас. Не надо. – Бренда взяла его за руку. Помогло. – Лучше подумай, как она обрадовалась бы, что ты все еще жив и борешься. Она умерла, зная, что у тебя есть иммунитет, есть шанс вырасти, повзрослеть. Не важно, насколько ужасен мир вокруг. И потом, ты очень и очень не прав.
Все это время Томас смотрел в пол, но на последних словах Бренды поднял голову и произнес:
– Ч-что?
– Минхо, Ньют, Фрайпан – они твои друзья и заботятся о тебе. Даже Тереза. Она совершала тогда в Жаровне ужасные вещи лишь потому, что верила: иного пути нет. – Помолчав немного, Бренда тихим голосом добавила: – И Чак тоже.