Ястреб на перчатке, стр. 43

Альфонс любил играть людьми, менять их судьбы, что полностью соответствовало гербу его рода – на синем поле скрещены золотые меч и кубок – и девизу «Рожден побеждать».

Однажды осенним вечером в особняке герцога Гальбы за столом, где шла ожесточенная игра в карты, он услышал:

– Господа, сегодня я проезжал по улице инфанта Сида, старый особняк графов Кардесов меняется на глазах. Наследник великого Энрике приехал в столицу. Я раньше ничего о нем не слышал, что это за юнец?

– Внешне – вылитый отец, только взгляд другой, нет знаменитой стали кардесского Кондотьера [21]. Неплохой парень, наивный, богатый, – при последних словах собеседники, профессиональные игроки, оживились. – Впервые в столице. Привез с собой из провинции невесту. Говорят – хороша собой.

– Неужели лучше наших придворных красавиц?

Можно было, конечно, послушать сплетни, повеселиться от души, но Альфонс решил сразу прояснить ситуацию:

– Нет, сеньоры, до Марии де Таворы или Изабеллы де Клосто ей далеко, но все же что-то в ней есть. Граф Кардес – мой родственник. Помню, как поколачивал его в детстве. Что до его свадьбы – так я сам приложил руку к их союзу. Можно сказать, свел Риккардо и Патрицию.

– Вот как? – удивился его друг Марк де Мена. – Не верю!

– Так все и было, – настаивал Васкес.

– Не верю, не обижайся, Альфонс, но в последнее время ты несколько раз крупно оплошал. Эсмеральду увел у тебя маркиз Тарсилья. А ты хвастал, что она готова ради тебя жизнь отдать. Были и другие промахи.

– Марк, я создал эту пару. Слепил из ничего. Свел вместе моего наивного родственничка и эту девицу дель Карпио, хотя она его упорно отвергала почти год. Спросишь сам у де Веги, – раздраженно закончил Альфонс, самолюбие было его уязвимым местом.

– Тогда тебе ничего не стоит расстроить их брак, – развел руками Марк. – Если ты ничего не приукрасил, мой друг.

– Зачем мне это делать? – с показным безразличием удивился Альфонс.

– Если тебе это удастся, я отдам тебе свою любовницу, баронессу Локку, – предложил пари де Мена. – Если же нет, ты отдаешь мне своего жеребца Султана.

– Ни за что! – возмутился Альфонс – Неравные ставки: жеребец, что раньше носил алькасарского принца, против придворной куртизанки.

– Уверяю, она того стоит, – сально улыбнулся Марк. – Хорошо, ставлю еще пятьсот флоренов.

– Хватит, Марк, это уже слишком, – оборвал Альфонс его разглагольствования. – Он мой родственник.

Марк де Мена был хорошим товарищем: верным, надежным, бесстрашным, но он не умел остановиться, не знал меры. Альфонсу приходилось не раз вытаскивать его из сложных ситуаций. Марк хорошо фехтовал, но есть дуэли, само участие в которых – самоубийство, и такие люди, что победа над ними страшней поражения.

– Хорошо, раз ты так беспокоишься о чести родственника и его дамы, я замолкаю, – картинно развел руки Марк.

– Твоя жертва не останется безнаказанной, мой друг. – Вокруг них были люди, и Альфонс не мог допустить, чтобы хоть кто-нибудь усомнился в нем. – Я подружусь с Патрицией, заинтересую ее, немножко, совсем немножко влюблю в себя. Со стороны невинно, мы ведь все кого-то чуть-чуть любим и открыто говорим об этом. Повод для добрых шуток, не более. Но мы-то знаем, сеньоры, если есть желание, а главное – умение, грань, разделяющую влюбленность и любовь, затмевающую разум страсть, перейти очень легко. – Альфонс договорил и чуть склонил голову в поклоне окружающим.

Сеньоры зааплодировали – в способностях Альфонса они не сомневались.

На следующий день, на официальном приеме в честь пятилетия наследного принца Хорхе-младшего, Васкес подошел к счастливой паре.

– Здравствуй, Риккардо, – поприветствовал он де Вегу. – Патриция, это вам, – он протянул девушке букет цветов.

– Как я рад тебя видеть, Альфонс! – весело воскликнул Риккардо.

– Благодарю, вы – настоящий рыцарь, – улыбнулась Патриция, вдыхая аромат свежесрезанных орхидей.

– Сеньорита, как только я вас увидел, понял: мой долг – подарить вам эти цветы! – продолжал Васкес.

Патриция была не совсем в его вкусе: худовата – он предпочитал девушек попышнее, золотисто-соломенные волосы – Альфонс питал слабость к локонам цвета воронова крыла.

Риккардо слушал его речи с улыбкой на устах. Братец умилял Васкеса своей наивностью. Резкий контраст с окружающим обществом. Таких следует беречь и охранять, как ценную редкость, чтобы было с чем сравнивать себя и других, ибо честность и открытость в Мендоре встречаются так же редко, как и невинные жены.

Через некоторое время Риккардо отлучился, завидев давних друзей отца, оставив Патрицию на попечение Альфонса, чем тот не преминул воспользоваться.

– Патриция, – невинным голосом поинтересовался он, – вы верите в любовь с первого взгляда?

– Нет, – ответила она. – А что, вы, известный сердцеед, пали жертвой такой любви?

– Да, – признался Васкес.

– И кто же эта счастливица или, наоборот, несчастная? – поинтересовалась девица дель Карпио.

– Вы, Патриция, вы – моя любовь!

– Вы сами себе противоречите, Васкес, говорите о любви с первого взгляда, а мы ведь знакомы уже два года.

– Нисколько, моя любовь проснулась с первого взгляда – с первого моего взгляда на вас сегодня.

– Я вам не верю, Альфонс, – рассмеялась Патриция.

– Ах, так! – притворно возмутился Васкес – Послушайте, как бьется мое сердце, – он прижал ее ладонь к своей груди.

Сквозь пышный бархат чувствовалось – сердце Альфонса и вправду бьется очень быстро.

– Как вам не стыдно, – возмутилась Патриция и освободила ладонь из рук Васкеса – медленно, не спеша.

– Вы убедились в моей искренности?

– Оставьте меня, сеньор, я обручена, – строгим голосом ответила девушка.

– Надеюсь, вы не будете жаловаться на меня своему жениху, – улыбнулся Васкес.

Его надежды оправдались. Вернувшийся Риккардо нашел их мирно беседующими.

– Я вижу, вы нашли общие темы, – радостно констатировал он.

На устах Патриции была лукавая улыбка. Васкес тоже улыбался, чувствуя, что зерна, брошенные им, упали на благодатную почву. Приложить усилия – и цель, заявленная им Марку, будет достигнута. Вот только нужно ли это ему, Альфонсу?

ГЛАВА 3

Вильенские обычаи строги: невеста не может до свадьбы жить в доме будущего мужа. Даже если они уже помолвлены и ее сопровождает целая армия родственников, подруг, друзей семьи и преданных слуг.

Патриция дель Карпио поселилась в доме инфанта Вильены и Саттины – герцога де Гальбы, старого друга и сюзерена ее отца. Узнав о том, что она собирается в столицу, герцог сразу же пригласил ее погостить в его доме – целом поместье, раскинувшемся почти в центре города.

Герцог понравился Патриции. Это был еще крепкий, моложавый мужчина, недавно справивший сорокавосьмилетие. Он с радостью принял девушку, более того – обещал ввести ее в русло столичной жизни и сделать фрейлиной молодой принцессы Ангелы. А слово Антонио Гальбы – дяди короля и его постоянного советника – стоило многого.

Риккардо каждый день бывал в особняке Гальбы, там собирался цвет мендорского общества, навещал Пат. Он искал встречи с герцогом. Тот был одним из немногих друзей его отца. Граф хотел побольше узнать об отце и особенно о последних месяцах его жизни. Энрике сгорел в огне вдовьей лихорадки [22], когда ему едва исполнилось тридцать пять, на самом пике своей славы.

Однако у герцога постоянно не хватало времени на встречу с сыном «кардесского Кондотьера» – лишь спустя две недели после приезда в столицу он уделил Риккардо немного времени.

Граф с нетерпением ожидал встречи, но она не оправдала его надежд. Вблизи герцог выглядел хуже, чем со стороны, терялась часть очарования. Гальба принял его в своем кабинете, холодно поприветствовал, усадил в кресло, долго рассматривал, оценивал, словно вещь. Пристально и с раздражением. Риккардо невольно подумал, что сейчас герцог попросит его встать, пройтись, показать зубы.

вернуться

21

Одно из прозвищ Энрике де Веги, двенадцатого графа Кардеса.

вернуться

22

Почти неизлечимая болезнь. Протекает очень быстро.