В семье не без подвоха, стр. 71
Я закатываю глаза.
– Ну Азамат, мы же это уже обсуждали…
– Вот, дообсуждались. Я понимаю, что тебе это неудобно. Но хотя бы на выезды, Лиза. После того, что ты мне тут рассказала, я просто не могу отпустить тебя одну никуда на этой планете!
Я тяжело вздыхаю и принимаюсь поправлять лямочку ползунков Алэка. Спасибо тебе большое, Авьяс, горячее и пламенное, чтоб тебя шакал покусал!
Глава 17
Ирликово вино, похоже, действует на меня одним-единственным способом: когда я хочу проскользнуть незамеченной, мне это удается в абсолютно любой ситуации, даже если на меня в шесть глаз внимательно смотрит группа лучших телохранителей на планете. Конечно, нехорошо подставлять бедных парней, они-то не виноваты, что Азамат за меня переживает, но…
Нет, я поначалу пыталась смириться, в конце концов, у всех заметных персонажей есть телохранители, и ничего, живут как-то, не жалуются. А я вообще-то императрица, куда уж заметнее. Так что два дня я честно терпела. Телохранители ненавязчиво болтались где-то вне поля зрения, и мне предлагалось просто забыть об их существовании. Естественно, мне это ни фига не удалось – шерсть дыбом на загривке все время напоминала о сверлящих взглядах. На самом деле, я не очень-то верю, что чужой взгляд на себе можно почувствовать кожей или волосами, или чем там его принято чувствовать. Но когда точно знаешь, что следят, тут и не в такое уверуешь.
Однако на улице – это еще полбеды. Беда начиналась в помещении. Если в трактире охранник еще может раствориться так, чтобы я его не замечала, то, например, у Янки в больнице уже никак. Или у больного дома.
С этим-то и возникли проблемы. Не могу же я впустить охранника в помещение, где оперирую. Да и просто осматриваю. Вот нужно мне поставить больному ректальный градусник, а тут телохранитель стоит, таращится. Ну, это я утрирую, конечно, но суть та. Или, скажем, хочет мне человек пожаловаться на импотенцию, а тут, опять же, стоит этот амбал, у которого явно с потенцией все в порядке, а насколько нерушимо его обещание конфиденциальности – большой вопрос. Вот и проблема. А наедине с больным меня оставлять не хотят – устав не велит. Если уж охранять, то круглые сутки. Конечно, после долгих переговоров на повышенных тонах с участием начальника охраны, Ирнчина и Азамата, мне удалось добиться, чтобы за мной следили только на улице и в общественных местах, но, как говорится, осадочек остался.
А потом я осознала, что они записывают мои передвижения. То есть у каждого с собой в телефоне навигатор, который отмечает мое местонахождение с периодичностью в сколько-то минут. Это чтобы если вдруг меня потеряли из виду в локации, где я раньше бывала, они знали, куда я тут могла направляться и где меня искать. То есть у них есть файл, где записано, куда и когда я ходила!!! Нет, ну, ребят, всему есть предел.
Вот так я и начала от них прятаться. Сижу-сижу в беседке с Алэком, встаю ноги поразмять – и опа, кустами-огородами на соседнюю улицу, а там и до моста недалеко. Потом, у реки, они меня отловят снова, а я что, я гуляю, разве вас предупреждать надо? В норме, конечно, ускользнуть от профессионалов я бы не могла, потому и грешу на Ирликово варево, в других-то областях оно мне удачи не сильно добавило.
Зато через несколько дней таких развлечений охранная команда явилась к Азамату в полном составе и расторгла контракт. Дескать, охранять вашу жену не беремся, она походу трансгрессирует, за ней разве что демон уследит, а у людей шансов нет.
– Рыбонька, – укоризненно говорит мне Азамат вечером после этого знаменательного события. – Ну зачем ты от них пряталась? Они ведь ради твоей безопасности за тобой ходили.
– А что толку? Если какой-нибудь знающий решит меня заловить, они все равно ничего сделать не смогут, раз уж с одной мной не справились.
– Это верно, – вздыхает Азамат. – Но они бы хотя бы своевременно поняли, что перед ними знающий. Или еще какая опасность. Я вот теперь даже не знаю, через полдюжины дней намечен первый выезд, так брать тебя с собой или нет, еще забредешь куда-нибудь…
– Выезд?! И ты молчал?! Азамат, я всю осень жду не дождусь этих выездов! Да и вообще, как это ты можешь меня не взять, я что, кошка, что ли?
Азамат поднимает руки в жесте поражения.
– Шутка это была, шутка! И я не молчал, мы только сегодня утвердили дату. Конечно, мы все поедем, и Кир, и Алэк тоже, по традиции Императоры всегда ездили с семьей, людям же охота посмотреть, кто ими правит и будет править. Но ты готовься, что к тебе выстроятся очереди страждущих, а я в это время буду общаться с наместником и разруливать местные дрязги. С детьми тебе Тирбиш поможет, конечно, но все-таки хорошо бы кто-то еще рядом с тобой был. Может, знакомый кто-нибудь… У Тирбиша брат есть, неплохо дерется. У Убуржгуна сын…
– Котик, если я буду лечить страждущих, мне не нужны посторонние грязные сапоги в смотровой. Мы это уже обсуждали.
– Ну да, да-а, – вздыхает муж. – Но ты все-таки подумай, вдруг найдется какое-нибудь решение, чтобы и тебя устраивало… и мне было не так страшно.
Он лежит на боку на застеленной кровати, опершись на локоть, и теребит вылезшую из покрывала нитку, не глядя на меня. Я с усилием убавляю свой ореол высокомерного негодования и подсаживаюсь к Азамату на кровать.
– А чего тебе бояться-то? Какому психу может понадобиться мне вредить, а? Давно бы уже забыл эту историю и расслабился.
Азамат снова тяжело вздыхает.
– Не могу я расслабиться. Всякий раз, как я расслабляюсь и решаю, что ну теперь-то все будет хорошо, тут же происходит какое-нибудь безумие. А ты такая, уж прости, непуганая, ты доверчивая, не ждешь от людей подвоха, да ведь кто угодно… – Он прерывается и трет лицо, видимо пытаясь справиться с волнением. Я подползаю поближе и беру его за руку. Цвет лица у него какой-то неровный сегодня.
– Ты не заболел у меня? – спрашиваю. – Что-то выглядишь нездорово.
– Да меня каждый раз в озноб бросает, как ты из дому выходишь, после этой истории со знающим! – выпаливает Азамат и тут же отводит взгляд. – Прости, не сдержался.
Я беру его лицо в ладони и разворачиваю к себе. Температуры нет, значит, просто так себя накрутил.
– Эй, ну ты чего, – шепчу. – Разве можно так психовать? Жила же я как-то тут до сих пор, и никто меня не трогал.
– Ага, кроме зияний, джингошей, бога смерти, лесного демона и знающего!
– Ты передергиваешь, кроме джингоша, мне никто…
– Лиза, одного достаточно, понимаешь? И духовник может не справиться, и Ирлик-хон не успеть. Ты даже не представляешь себе, как я боюсь тебя потерять.
Я напрягаюсь.
– Вот это я как раз хорошо представляю, – говорю. – Если помнишь, я как-то раз потеряла любимого человека. Вернее, я думала, что он был любимый, но это дело десятое. И за тебя я волнуюсь, потому что ты ешь урывками и постоянно устаешь, причем давно. Меня, если что, в людном месте любой прохожий защитит, а ты вот сам себе угроза. Кто мне обещал, что после истории с Киром Старейшины выделят тебе время на общение с семьей?
– Так они выделили, я это время с Киром занимаюсь, – пожимает плечами Азамат.
Упоминание Кира вгоняет меня в тоску. Парень взялся за учебу с таким рвением, как будто больше его на свете ничего не интересует, кроме как буквы разбирать.
– Киру тоже побольше отдыхать надо, – замечаю. – Он только и сидит над книжками, как гриф.
– Ну вот, поедем на выезд, развеется, – пожимает одним плечом Азамат. Но взгляд снова не на меня и такой же напуганный.
Целую в щеку, с удовольствием отмечая, что кожа почти выровнялась, потом в губы, несколько раз, все требовательнее, потому что не получаю ответа. Не о том думает. Обнимает меня, утыкается носом мне в шею, недовольно сопит. Он действительно боится, осознаю я. Внутри конденсируется неприятный холодок. Вот этот большой, сильный, теплый, мой мужчина боится. Как я боялась, когда он гонял джингошей. Сидела и ткала гобелен на кухне, съежившись, и не могла принять более удобную позу, даже когда все затекло. Потому что было страшно спугнуть временное затишье, жутко, что я вот сейчас пошевельнусь, а мир шатнется – и привет. Тогда я обо всем этом не думала, но теперь постепенно всплывают образы… Хоть к Алтошиному аналитику иди.