Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее, стр. 21
В мае 1957 года Зимин определился с увлечением, очень неожиданным для радиолюбителя: «Электродинамика, антенны, волноводы, поверхностные волны». Наверное, именно поэтому Михаил Нейман пригласил его для участия в организации проблемной лаборатории этого профиля научной деятельности, тем более что во второй половине 50-х годов такие лаборатории создавались во многих вузах страны: «Каждый уважающий себя научно-исследовательский институт, – вспоминал Зимин, – считал необходимым создать лабораторию». По одной из научных тем лаборатория сотрудничала с научным институтом под секретным названием НИИ-17, где работал будущий руководитель кандидатской диссертации Зимина, профессор Лев Николаевич Дерюгин, впоследствии член-корреспондент АН СССР.
Глосса о руководителях науки
Профессор Лев Николаевич Дерюгин был школьным товарищем еще одной светлой личности, о которой грех не вспомнить, – Льва Давыдовича Бахрак. Член-корреспондент АН СССР («Член Давыдович»), чтимый всеми антеннщиками главой отечественной школы, добрейший, обаятельный и остроумный человек, которого каждый диссертант мечтал иметь своим официальным оппонентом (а у меня он был таковым даже дважды – на кандидатской и докторской защитах). Мне потом он перечислял, с кем они учились в МГУ – все, по сути дела, наши «секретные» физики. Их поступлению на физмат МГУ помогла одна счастливая случайность: в 1938 году был резко ослаблен «фильтр» для абитуриентов по анкетным данным и еще не начали сразу забирать после школы в армию, что стало практикой лишь на следующий год. Одновременно с Л.Н. Дерюгиным и Л.Д. Бахрак студентами МГУ стали А.Д. Сахаров и ряд других будущих авторов и основных исполнителей советского атомного проекта. Вместе с ними учился и Михаил Львович Левин, работавший в теоретическом отделе РТИ в 60–70-х годах.
Дмитрий Зимин всегда очень трепетно относился к своим учителям и как-то вместе с другом Феликсом Айзиным отправился поздравлять Льва Давыдовича: «Когда мы туда приехали, то увидели пустыню, – вспоминает Айзин. – И вот я помню этот пустой коридор, в котором гулко отзываются шаги. Открываем дверь – какая-то огромная лаборатория. И за одним столом сидит человек, убеленный сединами. И все». Работа в Радиотехническом институте (РТИ) была еще за семью горами, пока же бывший дипломник служил инженером на кафедре, где «как-то совершенно естественным путем» исследовательская работа стала одновременно кандидатской диссертацией.
Особая гордость Зимина в бытность уже старшим инженером – не научные результаты, а оклад в 140 рублей, колоссальные по тем временам деньги. «Молодой специалист получал, как правило, 100–120 рублей, – вспоминал он об этом, – а тут через год 140. Часы “Победа” купил в рассрочку в магазине, недалеко от метро “Сокол”… Надо было с работы предоставить справочку, какая зарплата».
Зимин занимался техникой СВЧ – не путать с привычными нынче бытовыми приборами, ускоряющими процесс приготовления пищи. Он и его коллеги, изучавшие проблему поверхностных волн, стояли у истоков конструирования больших радиолокаторов, способных следить за космосом. «Когда стал работать на кафедре, – вспоминает Зимин, – появилась очень интересная идея фазированных решеток, антенн таких полуцифровых, в которых фаза меняется не плавно, а скачком. У меня вскорости группка образовалась. Человека три-четыре. Это хорошо и одновременно плохо – я слишком рано стал руководителем». Вскоре научный задел старшего инженера вырос до серьезных статей – первым весомым результатом стала премия имени А.С. Попова Академии наук СССР. «Денег, кстати, за это дело хватило только на банкет, – вспоминает Зимин. – Она [премия] была вручена в тот же год, когда я ушел в РТИ, защитил диссертацию».
В РТИ ушел не просто остепененный инженер, ушел беспартийный к беспартийному. Там первые тринадцать лет директорствовал академик Минц, ставший для сотрудников непререкаемым авторитетом. «У меня был начальственный пропуск – “пропуск карманного хранения”, – вспоминает Зимин. – Все ходили через кабинку, а я через проходную. Я обычно не опаздывал. В 8.15 – как штык. Кстати, когда был Минц, к 8.15 “ЗИМ” Минца стоял около подъезда. Дисциплинировало ужасно. Следующее поколение директоров вело себя по-хамски. Но я десятки лет приходил к 8.15». Следующее поколение директоров, по словам Зимина, фактически назначал партком, что существенно осложнило его жизнь: «Я стал чувствовать свою социальную неполноценность. Я был начальником отдела и был единственный беспартийный. Партийное собрание в отделе. Я помню, меня туда приглашали. Но как-то так получилось помимо всего прочего, что у меня кое с кем из партийных чинов были хорошие отношения, кое с кем натянутые».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Конец ознакомительного фрагмента