Книга заклинаний, стр. 8

– Но тут ты не все время. – Мальчишка уперся взглядом в клочок туманной земли. – А я тут. Все время.

– Ты же знаешь, что я не могу остаться, Мортон. Если пробуду слишком долго, то тоже застряну.

Это, казалось, заставило его на мгновение задуматься. Выражение круглого лица сменилось с грустного на сердитое, а потом опять на безразличное – Олив все это время глядела, как шевелится его подбородок.

– Я знаю, – сказал наконец Мортон, резко встряхнув головой, так что затряслись нечесаные лохмы. – Поэтому у меня есть другие друзья. – Он бросил взгляд через плечо. – Они будут со мной, пока… пока что-нибудь не случится.

Олив переступила с ноги на ногу. Нарисованная трава тут же поспешила выпрямиться в том месте, где на ней только что стояли.

– Я честно стараюсь, Мортон.

Тот кивнул, но не посмотрел ей в глаза.

– Ладно, я буду дальше до ста считать.

– Да?.. – удивленно вырвалось у Олив. Она отступила на шаг назад. Мортон и раньше был вредным, даже грубым, но еще никогда он не бывал слишком занят, чтобы побыть с ней. – Наверно… – сказала она, но, что говорить дальше, не знала. Олив отвернулась. С тротуара за ней наблюдали, мерцая, ярко-зеленые глаза.

– Погоди! – Она развернулась обратно к Мортону, который снова прекратить считать, усмирила в себе обиду и попыталась натянуть на лицо равнодушное, деловое выражение. – Я вообще-то пришла кое-что у тебя спросить. Когда ты жил рядом с МакМартинами, ты не видел у Олдоса или Аннабелль дневника с заклинаниями? В смысле, любой книги, которая смотрелась бы очень старой или странной? – Мортон уже начал качать головой, но Олив продолжала: – Может, на ней были какие-нибудь символы или чернила странного цвета…

– Нет, – ответил он. – По-моему, нет.

– Ладно, – сказала Олив. – И еще последний вопрос. Ты слышал про кого-нибудь по фамилии Дьюи?

– Не знает он никаких Дьюи, – отрезал Горацио, внезапно появившись у ног Олив. – Дьюи переехали сюда почти через полвека после смерти Олдоса МакМартина.

При звуке этого имени Мортон вздрогнул и по привычке взглянул вверх, но приглушенный оттенок сине-фиолетового неба ничуть не изменился.

– Олив, я ухожу. Если ты предпочитаешь остаться здесь и превратиться в краску – на здоровье. – Горацио поскакал к тротуару. – На самом деле, будет даже приятно спать на целой кровати в одиночку.

– Иду, – вздохнула девочка и заторопилась вслед за ним. Она повернулась было, чтобы помахать Мортону, но тот уже принялся считать до ста, закрыв лицо ладонями.

Следом за котом Олив пробежала по улице и ступила на мягкий зеленый склон холма. Перед ними мягко блестел в туманной дымке квадрат картины. Она посмотрела через плечо на ряд домов. Мортон исчез – видно, погнался за невидимым другом, но его большой серый дом по-прежнему возвышался на своем месте, полный гулкого эха неотвеченных вопросов.

– Горацио… – осторожно начала Олив, – …у Мортона были родители? В смысле, ведь должны были быть. Правильно?

– Не из желудя же он вырос, – сказал Горацио, но девочка только опустила глаза. Кот вздохнул. – Да, Олив. У него были родители.

– А что с ними случилось? – торопливо следуя за котом по туманному склону, девочка мысленно перебирала числа: попыталась вспомнить возраст Олдоса, возраст Аннабелль, сколько лет было Мортону, когда Олдос заманил его в картину, и вычесть все это из нынешнего года. Даже получив наконец результат, она засомневалась, что тысяча восемьсот двадцать два в самом деле можно считать правильным ответом. – Они наверное сейчас очень-очень старые, да?

Кот склонил голову.

– Да, – протянул он. – Сто двадцать лет – это довольно много для человека.

Олив помедлила. Туман свивался вихрями вокруг ног, снова заливаясь в дырки, которые в нем оставляли ее ступни.

– Так что же, они… они умерли?

Горацио остановился рядом. Отвечая, он смотрел вдаль, на висящую в воздухе раму картины.

– Я не знаю наверняка, что с ними произошло.

Олив обошла пушистого рыжего кота и встала так, чтобы видеть его морду. Горацио не желал встречаться с ней взглядом. Судя по виду, ему было явно неуютно. Подозрительно неуютно.

– Олдос что-то с ними сделал? – спросила Олив с растущей уверенностью. – Или это вы сделали?

Взгляд Горацио посуровел.

– Так вышло, что родители Мортона подняли слишком много шума, когда их сыночек исчез из собственной постели посреди ночи, – сказал он сухо. – Ты же знаешь, какими бывают родители. Вечно слишком пекутся о детях. Олдосу нужно было убрать их с дороги, пока они не привлекли внимания к семье МакМартин.

Олив присела на корточки перед котом, преградив ему путь, и уставилась в зеленые глаза. Наконец он посмотрел на нее в ответ. Холодное, саркастическое выражение начало сходить с его морды.

– Я не знаю точно, что случилось, – сказал Горацио после долгого молчания. – Полагаю, что он… от них избавился.

– Избавился? – Олив представилось, как родители Мортона падают в склизкий зев мусоропровода. Не самая приятная картина. Она снова вгляделась в кошачьи глаза. Всегда ярко-зеленые сейчас они казались какими-то затуманенными.

Олив тяжело вздохнула и перевела взгляд на тускло мерцающие вдали огни.

– Если у Мортона нет семьи, хорошо, что хоть друзья тут есть, – сказала она. – Пусть даже и невидимые.

Горацио бросил на нее пристальный взгляд:

– Хорошо, что ты думаешь, что это хорошо.

– В каком смысле?

– Просто не все люди готовы делиться своими друзьями. Особенно те, у кого друг всего один.

– У меня не один, – запротестовала Олив. – У меня много друзей. – Она опустила глаза и уставилась на голые пальцы ног. – У меня есть ты.

Казалось, что кот готов улыбнуться.

– Что ж, – пробормотал кот, поглаживая усы, – отлично. – Подавив улыбку, он посмотрел на Олив. – Но учти, я никогда не буду играть с тобой в прятки.

– Ну и ладно, – сказала девочка.

Они вместе залезли обратно в раму.

И все же, возвращаясь в постель и устраивая Гершеля рядом с собой на подушке, Олив никак не могла забыть о Мортоне и его других друзьях. Даже во сне она видела его лицо. Видела, как мальчишка стоит перед своим огромным пустым домом, в котором его не ждут ни мать, ни отец. Видела, как он бежит по туманным полям за несуществующим другом, пока она торчит во внешнем мире, не в силах добраться до него.

Нужно найти книгу заклинаний, что помочь Мортону. Нужно найти ответы. И найти как можно скорее.

6

«Для максимального эффекта следует применять пиявок на внутренней поверхности горла при помощи сосуда для пиявок или крупного лебединого пера», прочла Олив, после чего закашлялась и сунула «Оздоровительные свойства кровопускания» обратно на верхнюю полку третьего стеллажа – за целое утро поисков в библиотеке она успела перебрать книги только его полки. Танцующие на лугу девушки на другом конце комнаты, казалось, насмехались, глядя на ее усилия. Олив подумала, что если бы могла видеть друзей Мортона, то наверняка прочла бы на их лицах то же самое выражение.

Слова, которые мальчишка произнес ночью, зудели в голове, будто комариный писк. «До сих пор не придумала». Как бы ни было Олив противно это признавать, мальчишка был прав. Она не придумала никакого плана, книга заклинаний не желала находиться, а мозги ее замусоривались разной чепухой.

– Что это вообще за штука такая – сосуд для пиявок? – пробормотала она себе под нос.

– Сосуд для пиявок – это длинная стеклянная трубка, вроде пробирки, – очень быстро донеслось снизу. – Для той же цели можно приспособить скрученный лист бумаги. Пиявок использовали в медицине многие тысячи лет, в том числе во времена средневековья, и поэтому я про них все знаю. Вообще-то, даже слово «пиявка» [3] в английском происходит от древнеанглийского слова, означающего «лекарь».

Олив замерла на вершине лестницы. В дальнем конце библиотеки, у самой двери стояли миссис Данвуди, миссис Дьюи и Резерфорд Дьюи. Все они, подняв головы, глядели на нее. Говорил, конечно же, Резерфорд. Миссис Дьюи рядом с ним неуверенно улыбалась. У миссис Данвуди вид был несколько ошеломленный.

вернуться

3

Leech (англ.)