Книга заклинаний, стр. 10

Олив, недоумевая про себя, какие ей могли попасться признаки чего-то, что исчезло, покачала головой:

– Нет. Они не…

И замерла на полуслове. По воле МакМартинов немало всего исчезло.

Люди исчезали навсегда. Мужчины, женщины и дети пропадали без следа, как если бы их и вправду закапывали. МакМартины прятали свои вещи так, что никто не мог их найти – никто, кроме Олив. Быть может, то, что она искала, находилось прямо у нее перед глазами…

Резерфорд, казалось, не замечал, что она задумалась. Он все так же сидел на полу, проглядывая очередную пыльную книгу (а Олив все так же пялилась в пустоту с разинутым ртом, размышляя), и тут вернулась миссис Дьюи, чтобы забрать внука домой.

– Я и завтра помогу тебе искать, если хочешь, – предложил Резерфорд, вставая и засовывая тяжелый синий том обратно на полку.

– Не надо, – выпалила Олив так громко и быстро, как только могла. – Я… я тебе сообщу, если мне понадобится помощь. Спасибо.

– Хорошо. Ты знаешь, как меня призвать. – Резерфорд остановился у двери, где ждала миссис Дьюи, застегнул рукавицы и еще раз низко поклонился Олив.

– Помощь в чем? – донесся до нее из коридора голос миссис Дьюи.

– А мы рассматривали кое-какие данные о динозаврах в этих местах. Какие конкретные виды здесь жили, когда вымерли…

Голоса растаяли вдали, и Олив вздохнула с облегчением. Он ушел. Вся комната, казалось, стала ярче, как будто сам воздух посветлел. Резерфорд сохранил ее тайну – во всяком случае, пока что. И теперь это их общая тайна. Может, этого будет достаточно для общего знаменателя.

Девочка перевела взгляд на косые полосы вечернего солнца, тянущиеся от окон. Луч коснулся картины с танцующими девушками, и вся рама вдруг вспыхнула и засияла, будто по ней пустили ток, золотым блеском освещая путь вперед. Это было так очевидно! Как же она раньше не подумала?

И тут из папоротника в горшке выползло нечто зеленоватое, мокрое и котоподобное.

– Наконец-то шпиона больше нет, – выдохнуло оно, шатаясь.

– Харви! – Олив кое-как скатилась по лестнице и поспешила к нему. – Так и знала, что это ты.

– Нет больше сил держаться, – прохрипел кот, закатив глаза к потолку, будто плохой актер в шекспировской трагедии. – О том лишь сожалею… Что только одну жизнь… могу отдать за свою страну.

Олив присела рядом, бережно коснувшись ладонью жесткой от краски, покрытой листьями шерстки.

– Тебе плохо?

– Нет, – прошептал Харви. – Но пришло время… ПОМЫТЬСЯ.

И с этими словами он картинно рухнул на ковер.

7

В ту ночь Горацио свернулся клубком на своем обычном месте в ногах у Олив. Харви, от которого все еще за версту пахло кошачьим шампунем, отправился в розовую спальню – охранять вход на чердак. Мистер и миссис Данвуди заглянули пожелать дочери сладких снов, а потом свет в коридоре погас и дом окунулся в сонную темноту.

Лежа на подушке и прижимая Гершеля к груди, Олив слушала, как тихонько скрипит и стонет старый дом, как ветки мягко постукивают по оконному стеклу. Теперь все это уже казалось близким и знакомым. В собственной спальне девочка чувствовала себя почти в безопасности даже в самый глухой ночной час. Но у нее было ощущение, что, хоть она и ее родители каждый вечер отправлялись в постель, сам дом никогда не спал. Он бодрствовал вечно. И наблюдал. Следил. Вот только Олив не знала, хорошо это или плохо – то ли дом беспокоится за нее, то ли она его беспокоит.

Лежа очень-очень тихо, девочка ждала и, чтобы не заснуть, твердила про себя слова самых привязчивых песен. Повторив «Я – Генри восьмой» [4] раз двадцать пять (она потеряла счет где-то в районе тринадцатого «Генри»), Олив медленно села и уставилась в темноту поверх плюшевой макушки Гершеля. У нее был готов план – как снова сделать Мортона своим другом и (если ее не обманывало предчувствие) найти дневник с заклинаниями тоже.

В комнате стояла тишина. Горацио лежал на постели недвижной пушистой горкой. Даже далекий белый свет фонарей таял над спящей улицей.

Олив спустила ноги с кровати, стараясь ничем не потревожить огромного рыжего кота. Тот не шевельнулся. Босиком на полу было холодно, но, как обычно, ни одной из ее шести пар тапочек на положенном месте у кровати не обнаружилось. Девочка крадучись прошла через комнату и выскользнула в коридор.

По скрипящим половицам Олив как могла тише прокралась мимо изображений вазы со странными фруктами и церкви на скалистом холме, торопливо скользнула мимо темных зияющих проемов ванной и гостевых комнат, стараясь не представлять, как кто-нибудь оттуда бросается на нее, как из мрака доносится ее имя. Это было непросто.

К тому времени, как девочка добралась до первой комнаты, она уже почти бежала и пулей метнулась через порог розовой спальни.

Харви спал на стуле перед картиной с древней каменной аркой, за которой скрывался вход на чердак. Его голова свисала с края сиденья.

Олив как могла тихонько тронула его переднюю лапу.

Пятнистый кот резко выпрямился.

– Королевский флот ждет распоряжений, ваше величество! – объявил он.

– Ш-ш-ш! – предостерегла Олив. – Харви, мне нужна твоя помощь. Мне надо кое-что найти, и я, кажется, поняла, где оно находится. – Она посмотрела в его большие зеленые глаза. – Ты поможешь?

– Боюсь, вы приняли меня за кого-то другого, ваше величество, – сказал Харви, вытянувшись в струнку, а потом низко поклонившись. – Должно быть, вы не узнаете меня, ведь я долгие месяцы провел в плавании. Это я, Рэли, сэр Уолтер Рэли. И я к вашим услугам.

– Ладно, сэр… как ты сказал?

– Сэр Уолтер Рэли. Путешественник, писатель, солдат, и вообще, как ни посмотри – человек эпохи Возрождения.

– Ладно, сэр Уолтер Рэли, – сказала Олив. – Но нам надо действовать очень-очень скрытно. Никому нельзя знать об этом походе. Ты единственный, кому я могу доверять.

Кот с нескрываемым удовольствием кивнул.

– Договорились, – выдохнула девочка. – Значит, так: нам надо выйти в коридор, залезть в картину с Линден-стрит и найти Мортона.

– Ах да добрый сэр Пододеяльник! – воскликнул Харви с растущим волнением. – Мы преодолеем пролив и воссоединимся с товарищем!

– Ага, – шепнула Олив. – Преодолевай, конечно. Я сразу за тобой.

Набросив на плечи воображаемый плащ, Харви соскочил со стула и потрусил к двери. Ей оставалось только красться за ним.

Следом за расплывчатым пушистым силуэтом Харви Олив дошла по коридору до изображения Линден-стрит. Остановившись перед картиной, кот предложил ей свой хвост, и вместе они проникли сквозь раму в туманные поля, ведущие к улице.

Мортона они обнаружили на лужайке дома по соседству с его собственным – дома, который в мире Олив принадлежал миссис Дьюи. Он выдергивал из земли белые тюльпаны и подбрасывал в воздух. Они взлетали вверх, изгибаясь, будто цирковые булавы из поролона, а потом стремительно неслись обратно к земле луковицами вниз и аккуратно усаживались в свои же лунки.

– Мортон, что делаешь? – спросила Олив, когда они с Харви остановились перед мальчиком.

Тот одарил ее взглядом, в котором читалось, что этот вопрос ну никак не заслуживает ответа, и подбросил вверх следующий тюльпан.

– Где твои друзья?

Мортон пожал плечами:

– Не знаю. Может, сидят по домам. Со своими семьями.

Он подкинул тюльпан в воздух. Цветок два раза перевернулся и спикировал обратно к земле, будто бумажный самолетик.

Олив хотелось сказать: «А семьи у них тоже невидимые?», но у Мортона было такое лицо, что она передумала. Вместо этого девочка присела на влажную траву.

– Слушай, Мортон, – начала она. – Помнишь, я тебя про дневник спрашивала?

Мальчишка не ответил, только выдернул новый тюльпан.

– Мне кажется, если бы найти эту книгу, я бы смогла понять, как помочь тебе вернуться домой.

Мортон покосился на нее краем глаза.

– По-настоящему?