Письмо Софьи, стр. 21
– Зачем же так кипятиться и руки распускать? Я принимаю ваш вызов. Если вам угодно, будем стреляться завтра в полдень на пустыре за дубовой рощей.
– Отлично. – Горецкий стиснул зубы. – Моим секундантом будет Заборский, ведь благодаря его содействию я узнал правду и избежал позорной женитьбы.
– Вы сделали подходящий выбор, – усмехнулся Призванов. – Ну а я, чтобы далеко не ходить, возьму в секунданты Цинбалова.
С этими словами он шагнул к окну и, взобравшись на подоконник, выпрыгнул в сад.
Софья была близка к обмороку. Перед ней, как в туманном хороводе, мелькали лица, и она не могла сосредоточиться ни на одном из них, лишь краем сознания отмечала гневный взгляд Юрия, злорадные ухмылки Заборского и Варьки, сочувствие в круглых глазах Оксаны.
Но через несколько секунд Софье стало еще хуже, потому что в спальне появилась Домна Гавриловна. Бледное и взволнованное лицо тетушки свидетельствовало о том, что ей уже донесли о скандале, и она пришла разобраться, что к чему.
– Ну-ка, быстро объясняйте мне, в чем дело, господа! – потребовала Домна Гавриловна. – А ты, голубушка, объясняй в первую очередь, почему у тебя в спальне ночные гости?
– Простите, сударыня, но мы с Заборским не гости, а свидетели! – Горецкий взволнованно перевел дыхание. – А гость – то есть любовник этой особы, – он указал на Софью, – только что выпрыгнул в окно.
– Любовник? Софья, что они говорят? – пожилая дама подступила к девушке. – Ответь своему жениху, что тебя оклеветали!
Софья не в силах была вытерпеть прямой взгляд Домны Гавриловны и закрыла лицо руками.
– Видите, ей нечего сказать! – горько усмехнулся Юрий. – Так вот, знайте, уважаемая сударыня, что в постели этой девицы сегодня побывал граф Призванов. И, боюсь, что он не первый и не последний в череде ее любовников!
– Юрий, что ты говоришь!.. – со стоном воскликнула девушка.
– Говорю все как есть! – жестко продолжал Горецкий. – Да и чего можно было ожидать от девки, рожденной в грехе и поднаторевшей в притворстве! Именно об этом меня предупреждала моя мать, да и многие другие люди, а я не верил! Но, слава Богу, вовремя прозрел!
– Что я слышу, прямо какой-то бред!.. Граф Призванов – любовник?… – Домна Гавриловна потерла виски и повернулась к Заборскому: – Это ведь вы приставали к Софье на балу? Наверное, и графа к ней тоже вы привели?
– Я здесь абсолютно ни при чем, разбирайтесь сами в своих семейных делах! – махнул рукой Заборский и поспешно исчез в темноте коридора.
– Теперь и мне нет никакого дела до вашей семьи, потому что я больше не жених этой особы! – заявил Горецкий. – Завтра рассчитаюсь с негодяем, который меня опозорил, и больше никогда не появлюсь вблизи этих мест!
Он вышел, даже не оглянувшись на Софью, а она зарыдала ему вслед и уткнулась лицом в подушку.
Домна Гавриловна вытолкала из комнаты служанок, закрыла дверь и, подойдя к Софье, за волосы приподняла ей голову.
– Рассказывай все как есть! – в голосе пожилой дамы прозвенели металлические нотки. – Ты и вправду спала с Призвановым?
Но Софья ничего не отвечала, только отворачивалась, пряча глаза.
– Значит, правда… Ах ты, бесстыдница! – Не сдержавшись, Домна Гавриловна отвесила девушке две пощечины.
– Можете наказывать меня как угодно, но я не виновата в том, что случилось, – прошептала Софья.
– Не виновата в том, что переспала с мужчиной? Так он взял тебя силой? Почему же ты не позвала на помощь? Мы бы наказали злодея!
– Нет, насилия не было. Но он меня одурманил, я была не в себе…
– Одурманил? Не в себе? Понятно, чем этот бравый красавец граф мог одурманить такую дурочку, как ты. На минуту потеряла голову – и навеки лишилась доброго имени и хорошего жениха.
– Нет, я не теряла головы из-за графа! Я люблю Юрия и никого другого!
– Юрия она любит! О Юрии теперь забудь. И о моей доброте тоже забудь, теперь никаких поблажек тебе не будет. Такого позора по твоей милости набраться на склоне лет!.. За что мне это наказание?… А я-то думала замуж тебя выдать с почетом, наследницей своей сделать…
Домна Гавриловна тяжело вздохнула и прижала руку к сердцу.
– Тетушка, я хочу умереть, провалиться сквозь землю!.. – всхлипнула Софья и ничком упала на кровать.
– Ладно уж, не реви, слезами горю не поможешь. Завтра подумаю, что с тобой делать дальше. А пока спи, если можешь.
Домна Гавриловна вышла из комнаты, а Софья, оставшись одна, какое-то время еще плакала, металась на кровати и проклинала Призванова с Заборским. Потом буря ее потрясений немного улеглась, и сонное зелье стало исподволь возобновлять свое действие, обволакивая девушку дремотным полузабытьем. До утра ее изводили странные кошмары, в которых боль от потери девственности смешивалась с постыдной остротой ощущений, а жуткие картины падения в пропасть сменялись головокружением заоблачных полетов.
Глава шестая
Проснулась Софья поздно и долго не могла стряхнуть с себя остатки своего тяжелого, нездорового сна. За ночь телесная боль в ней почти утихла, зато душа ее ныла, не переставая. Софье стыдно и страшно было показываться на глаза всем без исключения домочадцам, ибо она знала, что стараниями Варьки даже дворовые слуги будут оповещены о ночном позоре барышни. А Заборский и его дружки, вероятно, позаботятся разнести пикантные слухи по городу и окрестностям. Девушке хотелось зарыться в какую-нибудь норку, или убежать на край света, или навеки заснуть и не просыпаться, и она лежала, сжавшись под одеялом, отодвигая ту минуту, когда придется все-таки выйти из спальни…
И вдруг одна мысль заставила ее не просто подняться, а рывком вскочить с кровати: Юрий Горецкий в опасности! Он в полдень будет стреляться с этим чудовищным Призвановым, который не пощадит жизнь Юрия так же, как не пощадил ее девичью честь.
Софья выглянула в окно и, убедившись, что солнце поднялось уже высоко над горизонтом, разволновалась. Значит, до начала злополучной дуэли осталось совсем мало времени. Если с Юрием случится несчастье, в этом будет и ее вина, хотя, по сути, она ни в чем не виновата, а сама стала жертвой… «Нет, виновата! – вдруг яростно подумала Софья, готовая разорвать саму себя. – Виновата в глупой неосторожности и в малодушии! Зачем оставила письмо на виду? Зачем испугалась угроз Призванова? Пусть бы лучше он обнародовал это злосчастное письмо! Но ты струсила, и он тебя обесчестил! И вот теперь Юрию грозит смертельная опасность, потому что боевой офицер наверняка стреляет лучше человека, год назад ушедшего в отставку!»
Подстегнутая неистовой тревогой, девушка заметалась по спальне. Ей очень хотелось пить, и при взгляде на пустой графин она снова вспомнила о сонном зелье, погрузившем ее в постыдное забытье, окончившееся горьким пробуждением.
Выглянув из комнаты, она увидела Оксану и попросила ее принести воды для питья и для умывания. Сердобольная горничная посокрушалась о вчерашнем, предположив, что все подстроила коварная Варька, но Софье так же тягостно было выносить сочувствие, как и осуждение. Она велела Оксане выйти и помылась без ее помощи – тем более что после ночных событий это было делом деликатным. Затем, наскоро одевшись и причесавшись, Софья устремилась по коридору к заднему крыльцу, чтобы выйти из дому никем не замеченной.
Однако ей не удалось проскользнуть мимо Домны Гавриловны, которая поймала ее за руку уже во дворе:
– Куда это ты нацелилась бежать, голубушка? От позора все равно не убежишь, придется вытерпеть!
– Пустите меня, тетушка, я очень спешу! – взмолилась Софья.
– Куда спешишь, к кому?
– Я потом вам все объясню!
– Нет уж, больше я тебе не доверяю! Изволь вернуться в дом! И будешь сидеть взаперти, пока я не решу, что с тобой делать!
В глазах Домны Гавриловны была суровая непреклонность. Девушка в смятении оглянулась по сторонам, заметив чуть поодаль управителя Евсея и кучера Терентия, которым барыня вполне могла дать распоряжение держать барышню под замком. Между тем время неумолимо приближалось к полудню, а до пустыря за дубовой рощей надо было еще добежать…