Все грехи мира, стр. 2

Стадион находился на окраине города. Бена, которого распирало от сознания своей значительности, провели на место. Ниже, ряд за рядом, сидели сотни и сотни восемнадцатилетних (мальчики направо, девочки налево) – все были из второго округа Балтимора. В разное время года подобные торжества проходили по всей Земле, но здесь был родной Балтимор, и, конечно, это самое главное торжество. Где-то там, внизу, сидел и Майкл, брат Бена.

Бен обводил взглядом затылки, надеясь высмотреть брата. Разумеется, это ему не удалось. Но тут на высокий помост, установленный перед трибунами, поднялся человек, и Бен перестал вертеть головой, приготовившись слушать.

Человек заговорил:

– Добрый день, участники торжества и гости. Я – Рэндолф Хоч. В этом году я отвечаю за балтиморские церемонии. С их участниками я уже неоднократно встречался в ходе врачебных и неврологических исследований. Большая часть задач выполнена, но главное еще впереди. Личность дающего присягу должна быть зарегистрирована Мултиваком.

Ежегодно эту процедуру приходится разъяснять молодежи, достигающей совершеннолетия. До сих пор, – он обращался теперь только к сидящим перед ним и перестал смотреть на галерею, – вы не были взрослыми людьми, не были личностями в глазах Мултивака, если только по какому то особому поводу кого-либо из вас не выделяли как личность ваши родители или правительство.

До сих пор, когда приходило время ежегодного обновления информации о населении, необходимые сведения о вас давали ваши родители. Теперь настала пора, когда вы должны взять эту обязанность на себя. Это большая честь, но и большая ответственность. Ваши родители рассказали нам, в какой школе вы учились, какими болезнями болели, каковы ваши привычки – словом, массу подробностей. Но вы поведаете нам сейчас гораздо больше: ваши сокровенные мысли, ваши тайные, никому не известные поступки.

Поначалу это нелегко, даже тягостно, но это необходимо сделать. Тогда Мултивак сможет дать исчерпывающий анализ каждого из вас. Мултиваку будут ясны не только все ваши поступки и желания но он даже сможет с достаточной точностью предугадывать многие из них.

И благодаря всему этому Мултивак станет охранять вас. Если вам будет грозить несчастье, Мултивак узнает об этом заранее. Если кто-нибудь задумает против вас недоброе, это станет известно. Если вы задумаете недоброе, он тоже будет знать, и вас вовремя остановят, так что не возникнет необходимости применять наказание.

Располагая сведениями обо всех вас, Мултивак поможет человечеству управлять экономикой и использовать законы Земли для всеобщего блага. Если вас будет мучить какой-нибудь личный вопрос, вы придете с ним к Мултиваку, и он вам поможет.

Сейчас вам придется заполнить много анкет Тщательно продумывайте ответы, чтобы они были как можно точнее. Пусть вас не останавливает стыд или осторожность. Никто, кроме Мултивака, никогда не узнает о ваших ответах, если только не придется ознакомиться с ними, для того чтобы охранять, вас. Но и тогда они станут известны только специальным уполномоченным.

Вам, может быть, захочется кое-где извратить правду. Не делайте этого. Мы все равно обнаружим обман. Все ваши ответы, взятые вместе, создадут определенную картину. Если некоторые из ответов не будут правдивы, они выпадут из общей картины, и Мултивак выявит это. Если все ответы будут неправильны, получится искаженное представление о человеке, и Мултивак без труда изобличит обман. Поэтому говорите только правду.

По вот все было закончено: заполнение анкет, последующие церемонии, речи. И тогда Бен, стоя на цыпочках, все-таки увидел Майкла: тот все еще держал в руках одежду, которая была на нем во время «парада совершеннолетних». Братья радостно кинулись друг к другу.

Поужинав, они отправились по скоростной автостраде домой, оживленные, взбудораженные событиями дня.

Они совсем не были подготовлены к тому, что ожидало их дома. Оба были ошеломлены, когда перед входной дверью их остановил бесстрастный молодой человек в форме, когда у них потребовали документы, прежде чем впустить в родной дом, когда они увидели родителей, с потерянным видом одиноко сидящих в столовой.

Джозеф Мэннерс постарел за один день, глаза у него глубоко запали. Он недоумевающе посмотрел на сыновей и сказал:

– По-видимому, я под домашним арестом.

Бернард Галлимен не стал читать отчета целиком. Он прочел только сводку, и она бесконечно обрадовала его. Для всех людей стала привычной мысль, что Мултивак способен предугадать совершение серьезных преступлений. Люди знали, что агенты Отдела контроля из управления окажутся на месте преступления раньше, чем оно будет совершено. Они усвоили, что любое преступление неизбежно повлекло бы за собой наказание. И постепенно у них выработалось убеждение, что нет никаких способов перехитрить Мултивак.

В результате редкостью стали даже преступные умыслы. По мере того как преступления замышлялись все реже, а емкость памяти Мултивака становилась все больше, к списку предугадываемых преступлений присоединились более мелкие проступки, число которых в свою очередь все уменьшалось.

И вот недавно Галлимен приказал выяснить, способен ли Мултивак заняться еще и проблемой предугадывания заболеваний, и выяснить это, естественно, должен был сам Мултивак. Тогда внимание врачей можно было бы обратить на тех пациентов, которым в следующем году грозит опасность заболеть диабетом, раком или туберкулезом.

Береженого, как известно…

Отчет был очень благоприятным.

Наконец получили список возможных преступлений на этот день – опять-таки ни одного убийства первой категории!

В приподнятом настроении Галлимен вызвал Али Отмана.

– Отман, каково среднее число преступлений в ежедневном списке за истекшую неделю, если сравнить его с первой неделей моего председательства?

Оказалось, что среднее число снизилось на восемь процентов. Галлимен почувствовал себя на седьмом небе. От него это, правда, не зависит, но ведь избиратели этого не знают. Он благословлял судьбу за то, что ему посчастливилось вступить в должность в удачную эпоху, в самый расцвет деятельности Мултивака, когда даже от болезней можно укрыться под защитой его всеобъемлющего опыта.

Галлимен сделает на этом карьеру.

Отман пожал плечами.

– Как видите, он счастлив.

– Когда же мы ему все выложим? – спросил Лими. – Мы установили наблюдение за Мэннерсом – и вероятность возросла, а домашний арест дал новый скачок.

– Что, я сам не знаю? – раздраженно ответил Отман. – Мне не известно только одно: отчего такое происходит.

– Может быть, как вы и предполагали, дело в сообщниках? Мэннерс попался, вот остальные и понимают, что нужно нанести удар сразу либо никогда.

– Как раз наоборот. Из-за того, что один у нас в руках, остальные должны разбежаться кто куда. Кстати, почему Мултивак никого не назвал?

Лими пожал плечами.

– Так что же, скажем Галлимену?

– Подождем еще немного. Вероятность пока – семнадцать и три десятых процента. Сначала попытаемся принять более решительные меры.

Элизабет Мэннерс сказала младшему сыну:

– Иди к себе, Бен.

– Но что случилось, ма? – прерывающимся голосом спросил Бен, убитый тем, что этот чудесный день завершился такими невероятными событиями.

– Прошу тебя!

Он неохотно вышел из комнаты, топая ногами, поднялся по лестнице, потом бесшумно спустился обратно.

А Майкл Мэннерс, старший сын, новоиспеченный взрослый мужчина и надежда семьи, повторил точно таким же тоном, что и брат:

– Что случилось?

Джо Мэннерс ответил ему:

– Бог свидетель, сын мой, не знаю. Я не сделал ничего дурного.

– Ясно, не сделал. – Майкл в недоумении взглянул на своего тщедушного кроткого отца. – Они, наверно, явились сюда из-за того, что ты что-то задумал.

– Ничего я не задумывал.

Тут вмешалась возмущенная миссис Мэннерс:

– О чем ему надо было думать, чтобы заварилось такое? – Она повела рукой, указывая на цепь охранников вокруг дома. – Когда я была маленькой, помню, отец моей подруги служил в банке. Однажды ему позвонили и велели не трогать денег. Он так и сделал. Денег было пятьдесят тысяч долларов. Он вовсе не брал их. Только подумывал, не взять ли. В то времена все делалось не так тихо, как теперь. История вышла наружу, и я тоже услышала о ней.