У Серебряного озера ч.2 (На берегу Тенистого ручья), стр. 10

Мерцающий переливчатым светом шар солнца погрузился в серебристо-багряные облака. Холодные лиловые тени поднялись на востоке и, медленно расползаясь по прерии, растворились в непроглядной темной выси, где уже засверкали яркие низкие звезды.

Сильный ветер, целый день гулявший по степи, с заходом солнца стих и еле слышно шептался с высокой травой. Казалось, это дышит под небом летней ночи уставшая земля.

А папа все ехал и ехал под низкими звездами. Копыта глухо стучали по травянистому грунту. Далеко-далеко впереди вспыхнули во тьме слабые огоньки. Это светился лагерь на берегу Серебряного озера.

— Оставшиеся восемь миль уже не надо следить за колеей, — сказал папа. — Можно просто ехать на эти огоньки. Между нами и лагерем нет ничего, кроме ровной прерии и воздуха.

Лора устала и озябла. Огни были еще далеко. Может, это просто звезды? Вся ночь светилась и мерцала звездами. Прямо над головой и со всех сторон сверкали узоры из огромных звезд. Под колесами фургона шуршала высокая трава. Она все шуршала и шуршала, а колеса все вертелись и вертелись.

Вдруг Лора открыла глаза. Перед ней была открытая дверь. В слепящем свете лампы из двери, смеясь, вышел дядя Генри. Значит, это дом дяди Генри в Больших Лесах. Ведь когда Лора была еще совсем маленькой, дядя Генри жил именно там.

— Генри! — воскликнула мама.

— Это сюрприз, Каролина! — засмеялся папа. — Я тебе нарочно не сказал, что Генри здесь.

— Я так удивилась, что у меня дух прямо захватило, — сказала мама.

Потом им навстречу вышел какой-то высокий смеющийся мужчина. Оказалось, что это Лорин двоюродный брат Чарли — тот самый мальчишка, который дразнил папу и дядю Генри на овсяном поле и которого искусали желтые слепни.

— Здорово, Бочоночек! Здравствуй, Мэри! А эта большая девочка, наверное, Крошка Кэрри? Ты теперь уже не крошка, правда?

Чарли помог девочкам слезть с фургона, дядя Генри взял на руки Грейс, а папа перенес маму через колесо. Потом вышла двоюродная сестра Луиза и, радостно смеясь, повела всех в хижину.

Семья дяди держала столовую для рабочих, которые строили железнодорожную насыпь. Рабочие уже давно отужинали и легли спать. Все это рассказала Луиза, пока накрывала на стол и раскладывала по тарелкам горячий ужин, ожидавший гостей на плите.

После ужина дядя Генри зажег фонарь и отвел их в хижину, выстроенную для папы.

— Все сделано из свежих досок, Каролина, — сказал дядя. Генри, освещая фонарем чистые стены и топчаны. У одной стены стоял топчан для мамы с папой, а ко второй стене один над другим были прибиты два топчана поуже — для Мэри с Лорой и для Кэрри с Грейс. Постели уже были постелены — об этом позаботилась Луиза.

Лора и Мэри мигом забрались на хрустящий тюфяк из свежего сена, и папа задул фонарь.

Серебряное озеро

Ранним утром, когда солнце еще не взошло, Лора опустила ведро в неглубокий колодец неподалеку от Серебряного озера. Бледное небо над восточным берегом опоясывали золотые и розовые ленты. Обогнув южный берег, они освещали высокие откосы, поднимавшиеся из воды на севере и востоке.

Северо-запад был еще окутан ночными тенями, но озеро, словно лист серебра, лежало в рамке из диких высоких трав. На юго-западе, там, где начиналось Большое Болото, в зарослях густой травы крякали утки. Рассекая струи утреннего ветра, над озером с пронзительными криками носились чайки. Стая диких гусей, ответив на зов вожака, поднялась с воды, хлопая сильными крыльями, на лету построилась в большой треугольник и взмыла прямо в сияющий восход.

Золотистый свет все выше и выше поднимался в небо на востоке, пока его яркие отблески не отразились в воде.

И наконец из-за восточного края земли выкатился золотой шар солнца.

Лора глубоко вздохнула, потом быстро вытащила из колодца ведро с водой и побежала обратно к хижине. Новая хижина стояла особняком на берегу, южнее сгрудившихся в кучу бараков рабочего лагеря. Она сияла желтизной в солнечном свете и была такой маленькой, что едва виднелась в зарослях травы. Крыша у нее была односкатная и поэтому казалась половинкой настоящей крыши.

— Мы ждем воды, — сказала мама, когда Лора показалась в дверях.

— Ах, мама! Если б ты только видела, как всходило солнце! Я просто глаз отвести не могла! — воскликнула Лора.

Торопливо помогая маме собирать завтрак, Лора рассказала, как из-за Серебряного озера поднялось солнце и залило чудесными красками все небо, как на нем выделялись темные стаи диких гусей, как тысячи диких уток закрыли почти всю воду, а чайки с пронзительными криками проносились над озером навстречу ветру.

— Я слышала, как они кричат. Это настоящий сумасшедший дом, — сказала Мэри. — А теперь я их будто вижу. Когда ты рассказываешь, Лора, мне кажется, что я рассматриваю картины.

Мама тоже улыбнулась Лоре и начала перечислять, что им предстоит сделать за день.

До полудня нужно распаковать все вещи и навести порядок в хижине. Луизины постели надо проветрить и вернуть их обратно, а мамины тюфяки набить чистым свежим сеном. Пока девочки разбирали вещи, мама сходила в железнодорожную лавку и принесла оттуда несколько ярдов разноцветного узорчатого ситца на занавески.

У Серебряного озера ч.2 (На берегу Тенистого ручья) - _10.jpg

Одну занавеску натянули поперек хижины так, чтобы она закрыла топчаны. Вторую повесили между топчанами, и получилось две спальни — для мамы с папой и для девочек. Хижина была такая маленькая, что занавески пришлось повесить почти вплотную к топчанам. Когда на топчаны уложили новые тюфяки и застелили их мамиными перинами и лоскутными одеялами, в хижине сразу стало чисто, красиво и уютно.

Перед поперечной занавеской устроили крохотную жилую комнату. Возле двери поместили печку, складной стол поставили у боковой стены, а мамину и Мэрину качалки — у стены напротив. Пол в хижине был земляной, и кое-где даже торчали кочки с корнями травы, но его тщательно подмели. Из открытой двери дул легкий теплый ветерок, и железнодорожная хижина получилась очень славной и уютной.

— Такого домика у нас еще не было — с половинкой крыши и без единого окошка. Но крыша у него крепкая, а когда через дверь проходит столько света и воздуха, мы и без окна обойдемся, — сказала мама.

Когда папа пришел обедать, он очень обрадовался, увидев, как хорошо всё убрано. Он легонько ущипнул за ушко Кэрри и покачал на руках Грейс. А вот подбросить ее к потолку он не смог, потому что потолок в хижине был очень низкий.

— А где же фарфоровая пастушка, Каролина? — спросил он.

— Я ее еще не распаковала. Ведь мы здесь не живем, а только на время остановились, пока ты получишь участок, — ответила мама.

Папа рассмеялся:

— У меня достаточно времени, чтобы выбрать самый лучший! Посмотри на эту огромную прерию. Здесь нет ни души, кроме железнодорожных рабочих, а они уедут отсюда еще до зимы. Вот мы и выберем себе самую лучшую землю.

После обеда мы с Мэри пойдем погулять и посмотрим на лагерь, на озеро и на всё остальное, — с этими словами Лора схватила ведро и с непокрытой головой помчалась за свежей водой для обеда.

Дул сильный ветер. На огромном небе не было ни облачка, и на всей бесконечной земле не было ничего, кроме света, мерцавшего над волнистыми зарослями трав. А ветер доносил множество поющих мужских голосов.

Рабочие команды собирались в лагерь. Загорелые простоволосые мужчины в полосатых, белых, синих и серых рубашках с засученными рукавами шли по прерии длинной, темной, извивающейся, как змея, цепью, а рядом плелись их запряженные лошади. Люди шли и пели песню.

Словно маленькая армия, они шагали по необъятной земле под огромным пустым небом и несли свою песню как знамя.

Стоя на сильном ветру, Лора смотрела и слушала до тех пор, пока хвост колонны не втянулся в толпу, окружавшую низкие бараки лагеря, а песню не заглушил рокот множества голосов. Тут она вспомнила о ведре, которое держала в руке, торопливо наполнила его водой и со всех ног побежала домой, на ходу забрызгивая босые ноги.