Братья по крови, стр. 1

Нора Робертс

Братья по крови

Пролог

Хоукинс Холлоу

Провинция Мэриленд

1652

Оно наползало по воздуху, сгущавшемуся над поляной, словно ком мокрой шерсти. Ненависть пропитывала туман, безмолвными змеями скользивший по земле. Оно подбиралось к нему сквозь духоту жаркой ночи.

Оно хотело его смерти.

И он ждал, вскинув факел к пустому небу, пока оно пробиралось сквозь лес, вброд переходя ручьи и огибая чащу, где мелкие животные жались друг к другу от страха, вдыхая запах, который оно несло с собой.

Запах преисподней.

Он отослал Энн, чтобы спасти ее саму и новые жизни, зреющие в ее чреве. Она не плакала, подумал он, разбрасывая над водой травы. Его Энн не такая. Но скорбь отчетливо проступала на лице, в темных глазах, которые он любил всю свою жизнь — и все предыдущие жизни тоже.

Энн даст жизнь троим — родит, воспитает и вырастит. А потом, когда придет срок, его дело продолжат трое других.

Его сила перейдет к ним, к сыновьям, первый крик которых раздастся уже после того, как он совершит задуманное. Эти инструменты понадобятся им, чтобы выковать оружие, и он рисковал всем, что имеет, самим собой.

Его наследство — в крови, в душе, в способности видеть.

В этот последний час он сделает все от него зависящее, чтобы дать им то, что поможет нести ношу, не свернуть с верного пути, видеть свое предназначение.

Сильным, звонким голосом он воззвал к ветру и воде, земле и огню. В очаге взметнулось пламя. В чаше задрожала вода.

Он выложил на тряпицу гелиотроп. Темно-зеленый, в красных пятнышках, словно брызги крови. Ему был дорог этот камень — как и всем его предшественникам. Камень вызывал благоговение. Затем он насыпал в углубление порошок, как наливают воду в чашку.

Дрожа и обливаясь потом, он смотрел на окутавшее камень свечение.

— Для вас, — с его губ слетал едва различимый шепот, — для далеких потомков. Три части целого. Вера, надежда, истина. Общий свет, объединившийся для того, чтобы рассеять тьму. Вот моя клятва. Я не успокоюсь, пока не исполнится предначертанное судьбой.

Ритуальным ножом он рассек ладонь, и кровь брызнула на камень, попала в воду и на огонь.

— Кровь от крови моей. Я буду здесь, пока вы не придете за мной, пока не освободите то, что должно существовать в этом мире. Да хранят вас боги.

На мгновение его охватила печаль, которую не могла заглушить даже решимость. Но скорбел он не о своей жизни, которая утекала, словно песок в часах. Смерть его не страшила. Не страшился он и будущего, не похожего на смерть. Жаль только, что его губы больше не коснутся губ Энн. Ему не суждено увидеть рождение своих детей, и он не сможет избавить мир от страданий, как не смог сделать это и прежде, во всех предыдущих жизнях.

Да, он не орудие, а всего лишь сосуд, который наполняется и опорожняется по воле богов.

Усталый и печальный, он стоял у порога маленькой хижины, рядом с огромным камнем, готовый встретить свою судьбу.

Оно пришло в облике человека, но это была лишь оболочка. Лазарус Твисс, старейшина «благочестивых». Эти люди поселились здесь, в глуши, порвав с пуританами Новой Англии.

Теперь он смотрел на них, освещенных пламенем собственных факелов — на этих людей, один из которых не был человеком. Приехали в Новый Свет в поисках религиозной свободы, а затем начали преследовать и уничтожать любого, кто не шел за ними по единственной узкой тропке.

— Ты Джайлз Дент.

— Да, — ответил он. — Здесь и сейчас я Джайлз Дент.

Лазарус Твисс выступил вперед — весь в черном, неизменное облачение старейшины. На лицо падала тень широкополой шляпы с высокой тульей. Но Джайлз видел глаза старейшины, этими глазами на него смотрел дьявол.

— Джайлз Дент, тебя и женщину по имени Энн Хоукинс обвинили и признали виновными в колдовстве и сношениях с демонами.

— Кто обвинил?

— Девушку сюда! — приказал Лазарус.

Они вывели ее из толпы — двое мужчин тянули за руки. Худенькая девушка, на вид не больше шестнадцати, прикинул Джайлз. От страха ее лицо стало белым как воск, глаза полны ужаса. Волосы растрепаны.

— Эстер Дейл, это колдун, который совратил тебя?

— Этот человек и та, которую он называет женой, завладели мной. — Девушка говорила медленно, словно в трансе. — Совершали нечестивые вещи с моим телом. Влетели в мое окно в облике воронов, появились прямо посреди ночи. Они лишили меня голоса, и я не могла говорить и позвать на помощь.

— Дитя, — мягко произнес Джайлз, — что с тобой делали?

Глаза, в которых плескался страх, смотрели как бы сквозь него.

— Они называли Сатану своим богом и принесли в жертву петуха, перерезав ему горло. Забрызгали меня кровью. Я не могла им помешать.

— Эстер Дейл, ты отрекаешься от Сатаны?

— Я отрекаюсь от него.

— Эстер Дейл, ты отрекаешься от Джайлза Дента и его женщины Энн Хоукинс как от колдунов и еретиков?

— Да. — По щекам девушки текли слезы. — Я отрекаюсь от них и молю Господа простить меня.

— Он простит, — прошептал Джайлз. — Ты не виновата.

— Где женщина по имени Энн Хоукинс? — спросил Лазарус, и Джайлз посмотрел на него своими ясными серыми глазами.

— Тебе ее не найти.

— Прочь с дороги. Я войду в этот дом дьявола.

— Тебе ее не найти, — повторил Джайлз. Он на мгновение перевел взгляд за спину Лазаруса, на мужчин и нескольких женщин, собравшихся на поляне.

Джайлз видел смерть в их глазах — более того, жажду убийства. Вот она, власть дьявола, его работа.

И только во взгляде Эстер мелькнули страх и скорбь. И Джайлз сделал то, что должен был, потянулся к ней мыслью. Беги!

Девушка вздрогнула и попятилась, а он снова повернулся к Лазарусу.

— Мы знаем друг друга, ты и я. Освободи их, отпусти — это наше с тобой дело.

Глаза Лазаруса блеснули.

— Тебе конец. Сожгите колдуна! — крикнул он. — Сожгите дьявольский дом и все, что в нем есть.

Они пришли с факелами и дубинками. Джайлз пошатнулся под градом ударов, а также от волны неистовой ненависти — самого сильного оружия демона.

Его заставили опуститься на колени, и он почувствовал запах дыма от загоревшегося деревянного дома. В его голове эхом отдавались крики — их безумие.

Собрав остатки сил, Джайлз дотянулся до демона, сидящего внутри человека, вокруг черных зрачков, которого загорелся красный ободок — демон питался ненавистью, страхом, насилием. Джайлз чувствовал его злорадство, видел, как он наливается силой, уверенный в своей победе, за которой должно последовать торжество.

Джайлз бросился к нему сквозь дымящийся воздух, услышал, как Твисс закричал от ярости и боли, когда пламя вонзило свои зубы в его плоть, и крепко прижимал к себе, словно любовника, пока огонь не поглотил обоих.

И от этого слияния пламя вспыхнуло с новой силой, уничтожив все живое на поляне.

Огонь горел весь следующий день и следующую ночь, словно в адском чреве.

1

Хоукинс Холлоу

Мэриленд

6 июля 1987

Калеб Хоукинс стоял на симпатичной кухоньке милого домика на Плезант-авеню и изо всех сил старался сдержать недовольную гримасу, пока его мать составляла собственную версию провианта для похода с ночевкой.

По мнению матери, десятилетним мальчикам требовались свежие фрукты, домашнее овсяное печенье (кстати, довольно вкусное), полдюжины сваренных вкрутую яиц, пакетик крекеров «Ритц», превращенных в сэндвичи при помощи арахисового масла «Джиф», стебли сельдерея, морковка (фу!), а также громадные сэндвичи с сыром и ветчиной.