Агу Сихвка говорит правду, стр. 27

Чтобы честно рассказать все, как было, я должен начать с того большого снегопада, который начался во время урока эстонского языка, когда мы изучали аффиксы «ги» и «ки». Общеизвестно, что весной порядочный снегопад бывает редко, поэтому все уставились в окно. А Топп, отвечавший у доски, и подавно, потому что, благодаря его стоячему положению, возможность обзора у него была больше, чем у всех остальных.

Такое поведение класса изумило учительницу товарищ Корп и она спросила:

— Что вы так старательно высматриваете там во дворе? На это Топп ответил:

— Мы смотрим, как снег идет. А Кийлике добавил:

— Мы смотрим, что этот снег, пожалуй, хорошо лепится.

И Каур сказал:

— Нам вспомнился учитель Лаур из книги «Весна», который, если был большой снегопад, всегда ходил с учениками на поляну за школой устраивать снежный бой.

Заслышав про учителя Лаура, учительница Корп встала и тоже посмотрела в окно на двор.

— Действительно, хороший снег. Как тогда, когда я еще была молодой, — сказала учительница Корп, повернувшись затем к классу. — Но что касается учителя Лаура, то ему каждый понедельник не приходилось заседать после уроков, потому что он не был, как я, депутатом сельсовета и членом правления общества книголюбов. И ученикам его не нужно было после последнего урока мчаться на автобус. Кто хочет при нынешнем стремительном темпе жизни еще и в снежки поиграть, тот должен использовать перемены.

Теперь я пропущу, как сразу же после слов учительницы, товарищ Корп, прозвенел звонок, и как мы ринулись во двор, потому что ведь учительница сказала, что перемены надо использовать, и как сперва мы с Кийлике были десантниками и атаковали Каура и Топпа, и как потом были они и атаковали нас, и для экономии места продолжу с того момента, когда после звонка на урок и я, и Топп, и Кийлике и вообще все уже премиленько сидели на своих партах, только Каур еще не сидел, потому что он вошел в класс самым последним — на рукаве его вытянутой левой руки лежали шесть снежков.

Появление Каура в классе в таком вооруженном виде вызвало у нас удивление.

Я сказал:

— Слышь, Каур, кидаться снежками в помещении школы воспрещается. И ведь мы заключили перемирие до следующей перемены.

Кийлике предупредил:

— Учительнице математики товарищ Кинк точно не понравится, если во время урока начнут летать снежки.

Но Каур в ответ только засмеялся и выложил снежки в ряд на парту, сообщив при этом, что он и не думал кидать их во время урока. Он приготовил снежки для следующей перемены, чтобы, выбегая во двор, сразу же взять с собой.

Причем он пообещал отдать два снежка Топпу, который, как я уже сказал, был его союзником, Нам с Кийлике речь Каура не понравилась. Как можно читать в газетах и слышать по радио, всюду в мире борются за то, чтобы в вооружении царило равновесие. И когда одни наращивают вооружение, другие вынуждены делать то же самое, потому что этого требуют интересы мира. Одностороннего вооружения народы мира не допустят. И мы с Кийлике тоже.

Я сказал:

— Знаешь, Каур, по поводу твоих шести снежков я, как бы там ни было, заявляю протест. Это дело может плохо обернуться. Поскольку нам нечем ответить на твои снаряды, ты во время урока можешь не совладать с искушением и запустить одним — двумя снежками. Но что тогда подумает учительница математики товарищ Кинк, и что из этого в конце концов выйдет, можешь и сам сообразить. Поэтому: или из шести снежков отдашь три нам, или выбросишь все за окно, во двор.

Мой протест заставил Каура серьезно задуматься, ибо, как общеизвестно, в нашей школе тем, кто нарушает порядок на уроке математики, задают дополнительные задачки на дом. С одной стороны, Каур не мог с этим не посчитаться, поскольку у него были недоразумения с процентами. Но, с другой стороны, ему было жаль отдавать нам три снежка, не говоря уже о том, чтобы выбросить все шесть во двор.

— Сделаем лучше так: положим снежки временно на нейтральную территорию, — предложил Каур. — Тогда ни у кого не может возникнуть искушения.

Жизненный опыт учит, что самая нейтральная территория в классе — район учительского стола, а лучше всего — сам учительский стол, потому что, по крайней мере во время урока, никто взять оттуда снежки не сможет. Поэтому Каур и Топп положили все шесть снежков в пустой ящик учительского стола. Но когда дело было сделано, а учительница, товарищ Кинк, все не шла, мы принялись обсуждать, долго ли продержатся там, в ящике, эти снежки. И поскольку мнения были разные, разгорелся спор.

Я сказал:

— Если вспомнить, с какой быстротой таял комок снега, который вчера запихнули мне за ворот, можно утверждать, что снежки Каура тоже вскоре превратятся просто в воду.

Кийлике сказал:

— Присоединяюсь к предыдущему оратору. Но теперь, конечно, воды будет больше.

Однако Каур возражал:

— Одно дело — сунуть снег за шиворот, другое — положить в ящик учительского стола. Всем известно, что человеческое тело выделяет тепло, а ящик учительского стола никакого тепла не выделяет. И прошу учесть, что у меня снежки слеплены не крепко.

Смысл последнего заявления Каура мы с Кийлике не поняли.

Я сказал:

— Слышь, Каур, не пудри мозги. В данном случае не имеет никакого значения — рыхлый снежок или крепкий. Это существенно, когда кидаешь снежком в кого-нибудь, да и то лишь в случае, если попадешь.

Но Каур остался верен себе:

— Лучше сам пошевели мозгами. Плотность снежка важна и при таянии. Мягкому снежку теплота не так страшна. — И он велел вспомнить ту страницу учебника естествознания, на которой картинка с дымящей печной трубой и рядом дано пояснение, что мягкие, пушистые материалы, вроде меха, ваты и шерсти, особенно плохо проводят тепло.

Я никак не мог вспомнить эту картинку с дымящей печной трубой и пояснение к ней, а Кийлике, у которого в первой четверти оценка по естествознанию была на балл ниже моей, и подавно.

— Знаешь, Каур, — сказал Кийлике. — Что касается меха, шерсти и ваты, то из-за отсутствия этих материалов вопрос пока останется открытым. Но поскольку нехватки снега сейчас не ощущается, проверим твои слова на практике. — И он внес предложение, слепить один из снежков Каура покрепче, положить рядом с мягким снежком и тогда поглядеть, какой быстрее растает.