Практически нормальная жизнь (ЛП), стр. 8

У меня давно не было секса, ведь я жил посреди пустыни, где женщины прячутся под паранджой. К тому же мусульманки… ну, Коран в любом случае запрещает практически все веселье, поэтому, даже если бы ты видел их лица, все равно нет смысла помышлять о чем-то.

Я поцеловал мусульманку однажды. Когда мы с Чарли прибыли в Кэмп Лежен, нашему взводу дали увольнительную перед оправкой на миссию. Нам предстояло остаться на базе для прохождения ускоренного курса всех тренировок, завершенных в пехотной школе. Накануне отъезда в Афганистан нас отпустили домой на несколько дней. Вместо этого мы поехали в Нью-Йорк. Кевлар (тогда мы его толком не знали, но он был новеньким, наравне с нами) навязался в попутчики.

В первую же ночь в клубе Чарли начал подкатывать к девушке из колледжа Смит. Она поведала мне, как ее соседка недавно порвала со своим парнем, поэтому поцелуй от горячего – ее слова, не мои – морпехотинца восстановит веру подруги в то, что не все мужчины козлы. 

Будучи компаньоном Чарли, я знал – велики шансы, что ее подруга окажется страшненькой, однако выбора у меня не оставалось, и я был пьян. 

Вот только она оказалась далеко не страшной. Девушка была красивая, с темными, полными надежды глазами. Я бы не смог вести себя по-свински, даже если бы захотел. Она не позволила мне ничего серьезней поцелуя – поверьте, я пытался – однако боги секса и без того улыбались мне до конца увольнительной. После поездки Кевлар, которому не удалось добиться успеха ни с одной встретившейся ему девушкой, начал звать меня любителем хаджи за поцелуй с мусульманкой. В Афганистан он отправился с разбитой нижней губой.  

Когда все заканчивается, Пэйдж слезает с меня, и тоже откидывается на кровать, пытаясь отдышаться. Я сам дышу быстро; мои кости, похоже, расплавились.

– Боже, Трэв, я забыла, какой у нас чертовски хороший секс.

Она права. Было хорошо. Только когда адреналин начинает выветриваться, я ощущаю ненависть к ней. И к своему брату тоже. Но по большей части ненавижу себя.

– Тебе лучше уйти.

– Почему? – Пэйдж утыкается носом мне в шею, словно мы до сих пор вместе.

– Ты получила то, зачем пришла.

– Не веди себя так. – Она надевает бикини обратно. – Ты тоже этого хотел.

Пожимаю плечами.

– Ладно. Оставайся. Сможешь позавтракать со своим бойфрендом через пару часов.

Пэйдж смеется.

– Ты ревнуешь. Как мило.

– Не ревную.

На самом деле, не ревную. Если у меня и есть какие-нибудь чувства, так это злость – потому что она не изменилась, а все годы, проведенные вместе, были пустой тратой времени.

3

Я стою на потрескавшемся тротуаре Огайо Авеню у крошечного бело-оранжевого коттеджа, гадая, что делать дальше, когда из парадной двери выходит мужчина. Еще темно, поэтому поначалу мне кажется, что меня не заметят. 

– Есть какая-нибудь веская причина, объясняющая, почему ты торчишь перед моим домом в 4:30 утра? – спрашивает он, поставив кружку-термос с кофе на капот древнего Лэнд Ровера. Его ключи звякают, когда он открывает водительскую дверцу. Мужчина оценивающе разглядывает мою промокшую от пота футболку. Дистанция между моим домом и пляжем Форт-Майерс великовата для пробежки, даже мост пересечь пришлось.

Толика ненависти к самому себе – хороший мотиватор.

– Случайно сюда попал, сэр. – У меня нет более подходящего ответа. После ухода Пэйдж я надел кроссовки и побежал. Даже телефон с собой не взял. – Не знал, куда еще податься.

– Занятное направление выбрал.

Я киваю.

– К тому же, плохо его продумал.

Он хохочет.

– Тебя подвезти куда-нибудь?

– Домой, если можно.

На крыльце загорается свет, из коттеджа выходит Харпер; деревянная дверь с москитной сеткой захлопывается за ней.

– Трэвис?

Она босиком, в маленьких пижамных шортах, которые делают ее длинные ноги просто бесконечными. Мне приходится отвести взгляд. Не хватало еще, чтобы у меня стояк начался на глазах у ее папы.

– Да, эмм… привет.

Отец Харпер приподнимает брови, но принимается за свой кофе без комментариев.

– Что ты тут делаешь? – Харпер спускается со ступенек на засыпанный песком газон. Судя по тону, я раздражаю ее немногим меньше, чем прежде. – Тебе одного синяка за день недостаточно?

Очевидно, нет.

– Я не мог уснуть, поэтому решил подышать свежим воздухом.

– Фигово выглядишь, – говорит она. – Ты пробежал все это расстояние? 

– Практически.

Рот Харпер удивленно приоткрывается.

– Между нами около…

– Одиннадцать километров. – Они оба ошарашенно смотрят на меня, но одиннадцать километров – это пустяки. А вот то, что она знает, где я живу – уже интересней.

– Ну, ладно. – Мистер Грэй бросает взгляд на свои часы. – Мне пора на работу. Может, подбросишь меня, а потом завезешь Трэвиса домой? 

– Я только переоденусь по-быстрому, – отвечает Харпер.

Облом. Мне, вроде как, пижама нравилась. 

– Отличный Ровер, сэр. – Машина старше меня. Если не считать CD-плеера, который он, скорее всего, установил сам, в салоне не наблюдается никаких благ цивилизации. Окна открываются вручную, дверные замки тоже без автоматики, запасная шина прикреплена к капоту. 

– Спасибо. – Дверца скрипит, когда мистер Грэй ее захлопывает. – Я купил ее еще в колледже. Каждые пару месяцев приходится менять какие-нибудь детали, что-то ремонтировать, но она у меня крепкая старушка.

– Если понадобится помощь… – Я замолкаю, чувствуя себя полным идиотом и подлизой.

– Разбираешься в машинах?

– Немного.

Он кивает.

– Ты же сын Линды Стефенсон, верно?

– Да, сэр. – Любопытно, что мистер Грэй упоминает мою маму, а не отца. Словно в нашем городишке есть еще один человек, не считающий бывшую звезду Грин-Бэй Пэкерс Дина Стефенсона пупом земли.

– Можешь звать меня Брайаном вместо сэра, – предлагает он. – А то я себя стариком чувствую.

– Да, сэ… – От старых привычек трудно избавиться. – Хорошо.

– Ты в детстве был таким говнюком. – Мистер Грэй из того разряда взрослых, кто может использовать термин "говнюк", при этом не выставив себя таковым. По той же причине его футболка с группой Meat Puppets смотрится вполне уместно, без лишнего пафоса. В любом случае, учитывая то, что в финале сегодняшнего дня я получил в глаз от его дочери и переспал с девушкой своего брата, данный эпитет мне вполне подходит.

– Ага. Был, не то слово.

Харпер вновь выходит из дома, на сей раз в тех же джинсах и голубой футболке, в которых была в баре. Когда она забирается на заднее сиденье, я оборачиваюсь, замечая у нее на футболке лицо Элвиса Костелло. Круто.

– Эй, забыл сказать тебе вчера, – говорит мистер Грэй, мимолетно глянув на дочь в зеркало заднего вида, выруливая с подъездной дорожки. – Я через интернет связался со своей давнишней подругой из колледжа. Она подумывает приехать в гости.

Харпер закатывает глаза.

– Мой папа открыл для себя фэйсбук.

– Чем вы занимаетесь, что у вас рабочий день начинается в такую рань? – спрашиваю я.

– Я веду утреннее шоу на радио Z88.

– Подождите. Вы Брайан из шоу Утреннее Z Брайана и Джо?

– Да, – отвечает он.

– Я заставлял своих сослуживцев слушать интернет-трансляции вашего шоу.

Мистер Грэй смеется.

– И они до сих пор с тобой разговаривают?

– Вы шутите? Они были в восторге. Вам надо объединиться с какой-нибудь крупной радиосетью, чтобы вас по всей стране вещали.

Утреннее Z – идеальное шоу, потому что они не притворяются, будто им известно все на свете, к ним приходят не отстойные гости, и музыки больше, чем болтовни. Все мои знакомые слушают это шоу.

– Мы обсуждали такой вариант, – говорит Брайан. – Но после объединения на нас начнут давить, чего мы не хотим. – Он смотрит на меня. – Знаешь, если захочешь заглянуть, рассказать об Афганистане…  

Я представляю, как поведал бы всей юго-западной Флориде о том, что Кевлар когда-то мастурбировал на фото Чудо-Женщины – мультяшной, не Линды Картер. От подобной мысли у меня вырывается смешок.