У Серебряного озера (На берегу Тенистого ручья), стр. 22

Это был веселый ужин. Когда они съели все до последней крошки, папа отодвинул тарелку и сказал:

— Ну, Каролина...

— Да, Чарльз? — откликнулась мама.

— Я нашел выход, — сказал папа. — Завтра я отправляюсь на Восток.

— Ах нет, Чарльз! — воскликнула мама.

— Все в порядке, Лора, — сказал папа. Он имел в виду, что не надо плакать, и Лора не расплакалась.

— Там сейчас идет жатва, — сказал папа. — Через сто миль к востоку отсюда начинается земля, где снимают урожай. Это последняя возможность получить работу, и много народу с Запада сейчас туда собирается. Поэтому мне нужно поспешить.

— Если ты считаешь, что так будет лучше, — сказала мама, — то, конечно, мы с девочками тут справимся. Но, Чарльз, ведь это такой далекий путь!

— Ерунда! Что такое пара сотен миль? — сказал папа. Однако он посмотрел на свои старые залатанные башмаки. Лора знала: он думает о том, выдержат ли они такую дорогу. — Пара сотен миль — для меня это просто безделица!

Потом он вынул из футляра свою скрипку. Он долго играл в наступивших сумерках. Лора и Мэри сели поближе к нему, а мама неподалеку укачивала Кэрри.

Он сыграл «Диксиленд» и «Янки Дудль». Сыграл «Эй, ребята, все под флаг!» и

Потом он убрал скрипку. Ему надо было пораньше лечь, чтобы наутро пораньше отправиться в путь.

— Береги скрипку, Каролина, — сказал он. — Она придает мне силы.

На рассвете они позавтракали, потом папа поцеловал их всех и ушел. Чистую рубашку и пару носков он закатал в куртку и закинул за плечо. У брода через ручей он оглянулся и помахал им рукой. После этого он шел не оборачиваясь, пока не скрылся из виду. Джек стоял тесно прижавшись к Лоре.

Еще с минуту никто из них не двигался с места. Потом мама весело сказала:

— Теперь на нас все хозяйство, девочки. Мэри и Лора, берите Пеструшку и ведите ее поскорее к стаду.

Она ушла с Кэрри в дом, а Мэри и Лора побежали в хлев, вывели Пеструшку и погнали ее к ручью.

В прерии не осталось травы, и голодной скотине приходилось есть ивовые побеги, веточки слив и прошлогоднюю сухую траву по берегам ручья.

Дождь

Без папы жизнь стала унылой и скучной. Лора и Мэри даже не могли сосчитать дни, оставшиеся до его возвращения. Они представляли себе, как он уходит все дальше и дальше в своих залатанных башмаках.

Джек уже не был таким резвым псом, как раньше; на морде у него появилась седина. Он часто глядел на пустынную дорогу, по которой ушел папа, вздыхал и ложился, поджидая его. Но он уже не надеялся, что папа когда-нибудь вернется.

Мертвая, объеденная, скучная прерия лежала под жарким небом. С земли поднимались пыльные смерчи. Далекий край земли, казалось, извивался, как змея. Укрыться от солнца можно было только в доме. На ивах и сливовых деревьях не было листьев. Тенистый Ручей пересох, лишь в заводях стояло немного воды. Колодец был пуст, и только из родника возле их старой землянки сочилась вода. Мама ставила там ведро, и за ночь оно наполнялось. Утром она уносила это ведро в дом, а на его место ставила другое, которое наполнялось за день.

Закончив утреннюю работу, мама, Мэри, Лора и Кэрри оставались в доме, слушая, как за стенами свистит обжигающий ветер и как мычит, не переставая, голодная скотина.

Пеструшка так исхудала, что у нее торчали все ребра, а глаза ввалились. Целыми днями она вместе с остальным скотом, мыча, разыскивала что-нибудь съедобное. Они съели весь кустарник по берегам ручья и сжевали на ивах те ветки, что могли достать. Пеструшкино молоко горчило, и с каждым днем она давала его все меньше.

Сэм и Дэвид стояли в хлеву. Они не получали вдоволь сена, потому что заготовленные стога нужно было растянуть до следующей весны. Когда Лора водила их вниз к ручью и по его высохшему руслу к заводи, лошади воротили носы от тепловатой мутной воды. Но им приходилось ее пить. Коровам и лошадям тоже иногда приходится быть терпеливыми.

По субботам Лора ходила к Нельсонам узнать, нет ли письма от папы. Дом у мистера Нельсона был длинный и приземистый, с побеленными дощатыми стенами, и такой же длинный, приземистый земляной хлев с крышей из сена. Они были совсем не похожи на папин дом и папин хлев. Они словно прижимались к земле. Казалось, они тоже говорят по-норвежски.

Внутри дом сиял чистотой. На широкой кровати с пышно взбитой периной высилась горка пухлых подушек. На стене висела красивая картина в широкой золотой раме, изображавшая даму в голубом платье. Сверху она была прикрыта розовой сеткой от мух.

Письма от папы все не было. Миссис Нельсон сказала, что мистер Нельсон снова спросит на почте в следующую субботу.

— Спасибо, мэм, — сказала Лора и быстро пошла по тропинке прочь от дома. Потом она медленно перешла мостик и еще медленнее поднялась на пригорок.

— Не беда, девочки, — сказала мама. — Мы получим письмо в следующую субботу.

Но и в следующую субботу письма не было.

По воскресеньям они надевали свои праздничные платья. Мэри и Лора рассказывали те стихи из Библии, которые они выучили наизусть, а мама читала им какое-нибудь место из Библии.

Однажды она прочла им о саранче. Саранчой назывались бурые кузнечики. А случилось это давным-давно, в библейские времена. Мама читала:

— «И напала саранча на всю землю Египетскую и легла по всей стране Египетской в великом множестве; прежде не бывало такой саранчи, и после не будет такой. Она покрыла лице всей земли, так что земли не было видно, и поела всю траву земную и все плоды древесные, уцелевшие от града, и не осталось никакой зелени ни на деревах, ни на траве полевой во всей земле Египетской».

Лора знала, что все это правда. И, повторяя эти стихи, она про себя думала: «Во всей Миннесоте».

Потом мама прочла им о том, как Бог пообещал хорошим людям вывести их «из земли сей в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед».

— Что это за земля, мама? — спросила Мэри, а Лора спросила:

— Неужели там вместо речек молоко и мед?

Она представила себе, как это неприятно — бродить по колено в липкой, сладкой речке.

Мама опустила Библию на колени и задумалась. Потом сказала:

— Ваш папа считает, что так будет здесь, в Миннесоте.

— Разве это может быть? — спросила Лора.

— Наверное, может, если мы выдержим все испытания, — сказала мама. — Видишь ли, Лора, если бы хорошие дойные коровы паслись на всей этой земле, они стали бы давать целые реки молока. И если бы пчелы собрали мед со всех цветов, что растут на этой земле, то потекли бы реки меда.

— А-а, — сказала Лора. — Хорошо, что не придется бродить в них.

Кэрри принялась колотить по Библии своими маленькими кулачками и кричать:

— Мне жарко! У меня все чешется!

Мама взяла ее на руки, но она оттолкнула маму и захныкала:

— Ты горячая!

У бедняжки Кэрри от жары выступила на коже красная сыпь. Лора и Мэри изнемогали в своих сорочках, панталонах, нижних юбках, в закрытых платьях с длинным рукавом, стянутых в талии кушаками.

Кэрри хотела пить, но скривилась и оттолкнула кружку с водой, сказав:

— Противная!

— Ничего не поделаешь, — сказала Мэри, — я тоже хочу холодной воды, но ее нет.

— Хорошо бы глотнуть воды из родника, — сказала Лора.

— А мне бы сосульку, — сказала Мэри.

Тогда Лора сказала:

— Хорошо бы ходить совсем раздетой, как индейцы.

— Лора! — сказала мама. — Что ты такое говоришь!

А Лора подумала: «И все-таки это было бы хорошо».

От стен дома шел горячий смолистый запах. Из коричневых прожилок в досках капала смола и застывала твердыми желтыми шариками. Свист раскаленного ветра не утихал ни на минуту, и скотина ни на минуту не переставала жалобно мычать: «Му-у-у, му-у-у». Джек перевернулся на бок и вздохнул со стоном.