У Серебряного озера (На берегу Тенистого ручья), стр. 13

Лора постояла, дождалась Мэри, и они стали бродить на мелководье по гальке и по искрящемуся песку. Вокруг их ног собирались стайки крохотных рыбешек. Стоило им остановиться, как рыбки начинали слегка покусывать их за ноги. Вдруг Лора увидела в воде какого-то непонятного зверя.

Длиной он был почти с Лорину ногу, коричнево-зеленый, глянцевый. Спереди у него были две длинные руки, которые кончались большими плоскими клешнями, по бокам — короткие ноги, сзади — мощный чешуйчатый хвост с раздвоенным плавником на конце. Из носу у него торчала щетина, глаза были круглые и выпученные.

— Что это? — спросила испуганная Мэри.

Лора осторожно наклонилась, чтобы получше его рассмотреть, но зверь уже исчез — отпрянул назад быстрее водомерки, и только легкая муть поднялась из-под плоского камня, под которым он скрылся.

Через минуту он высунул оттуда клешню и щелкнул ею. Потом выглянул сам. Но стоило Лоре сделать к нему несколько шагов, как он тут же отскочил назад под свой камень. Тогда она стала плескать на камень водой. Зверь выскочил снова и стал щелкать клешнями, пытаясь ухватить ее за босые ноги. Тут Лора и Мэри с визгом кинулись от него прочь, разбрызгивая воду.

Потом они взяли длинную палку и стали его дразнить. Но он своей большой клешней переломил палку пополам. Когда они взяли палку потолще, он вцепился в. нее и не отпускал, пока Лора не вытащила его из воды. Глаза у него горели, хвост извивался. Потом он отпустил палку и шлепнулся в воду.

Так он всякий раз в бешенстве бросался на них, стоило им плеснуть водой в его камень, а они, визжа, удирали от его ужасных клешней.

Потом они посидели немного на мостике в тени большой ивы, слушая шум бегущей воды и глядя, как играет в ней солнце, и снова побрели по мелководью, на этот раз — к диким сливам.

Мэри не хотела заходить в темную воду под самыми деревьями. Дно в этом месте было илистое, а ей не нравилось бродить в иле. Поэтому она уселась на берегу, а Лора направилась туда одна.

Вода там была неподвижна, сухие упавшие листья плавали у берега. Ил хлюпал между пальцами ног и, клубясь, подымался со дна. Скоро дна совсем не стало видно, и тогда Лора повернула обратно, туда, где вода была чистая.

Тут она обнаружила у себя на ногах какие-то шарики. Она решила, что это ил, и попробовала смыть его чистой водой. Но шарики не смывались. Соскрести их рукой она тоже не могла. Они были того же цвета, что ил, и мягкими, как ил, но они словно приросли к Лориной коже.

Тогда Лора закричала:

— Мэри! Ой, Мэри! Сюда! Скорей!

Мэри бросилась к ней, но до этих омерзительных штук она ни за что не хотела дотрагиваться. Она сказала, что это черви, а от червей ее тошнит. Лору от них тошнило еще больше, чем Мэри, однако лучше уж было до них дотронуться, чем оставить на себе. Она подцепила один шарик ногтями и стала тянуть. Он вытягивался — все длиннее, и длиннее, и длиннее, — но по-прежнему не отлипал.

— Ой, не надо! Не надо! Ты же его разорвешь пополам! — говорила Мэри. Но Лора продолжала тянуть, пока не оторвала его. Из того места, где он прилип, выступила кровь.

Так, один за другим, Лора вытащила все шарики, и на месте каждого на ноге оставалась кровь.

Играть Лоре совсем расхотелось. Она вымыла руки и ноги в чистой воде и вместе с Мэри отправилась домой.

Дома они застали папу, который пришел пообедать. Лора рассказала ему об этих бурых, как ил, штучках без глаз, без ног, без головы, которые прилипли к ее коже.

Мама сказала, что это пиявки и что их ставят тем, кто захворал. А папа сказал, что они живут в иле, где вода стоялая и темная.

— Они мне не нравятся, — заявила Лора.

— Тогда держись подальше от таких мест, егоза, — предупредил папа, — а не то накликаешь беду.

— Так или иначе, — сказала мама, — больше вы не будете целыми днями играть в ручье. Теперь, когда мы наконец устроились, а до города всего две с половиной мили, вы можете пойти в школу.

Лора не могла вымолвить ни слова, и Мэри тоже. Они только поглядели друг на друга, и каждая про себя подумала: «В школу?»

Ловушка для рыбы

Чем больше Лора слышала про школу, тем меньше ей туда хотелось. Она не могла представить себе, что целый день не увидит ручья.

— Мама, а это обязательно? — спрашивала она.

Мама отвечала, что девочка, которой уже почти восемь лет, должна учиться читать, а не носиться как угорелая по берегам Тенистого Ручья.

— Но я же умею читать, мама, — умоляющим тоном сказала Лора. — Пожалуйста, не посылай меня в школу. Я умею читать. Вот, послушай!

Она взяла книгу, которая называлась «Миллбэнк», открыла ее и, серьезно глядя на маму, стала читать: «Все окна и двери Миллбэнка были заперты. Траурная лента ниспадала с дверной ручки...»

— Ах, Лора, — сказала мама, — ты же не читаешь! Ты выучила наизусть то, что я столько раз читала папе. Да и потом, кроме чтения есть другие предметы — чистописание, орфография, арифметика. Больше я ничего не желаю слышать. С понедельника вы с Мэри отправитесь в школу.

Мэри сидела и шила с видом послушной девочки, которой хочется ходить в школу.

Папа сколачивал что-то возле двери в пристройку. Лора так стремительно вылетела из дома, что едва не попала под папин молоток.

— О-оп! — сказал папа. — На этот раз промахнулся. Не знаешь, с какой стороны тебя ждать, егоза.

— О-о, папа, что это ты делаешь? — спросила Лора. Папа что-то сколачивал из узких жердей, которые остались от постройки дома.

— Делаю ловушку для рыбы, — сказал папа. — Хочешь мне помочь? Тогда подавай гвозди.

Лора стала подавать ему по одному гвоздю, а папа их забивал. Скоро у них получился ящик. Он был длинный, узкий, и между жердями папа оставил широкие щели.

— Как можно поймать в него рыбу? — спросила Лора. — Если спустить его в ручей, рыба будет вплывать в него через щели, но потом она выплывет обратно...

— Погоди, увидишь, — сказал папа.

Лора ждала, пока папа уберет молоток и гвозди. Потом он поднял ящик на плечо и сказал:

— Идем, ты поможешь мне поставить ловушку.

Лора взяла его за руку и рядом с ним вприпрыжку спустилась с пригорка. Потом они вышли к ручью и пошли низким берегом, мимо зарослей дикой сливы. Берега тут были круче, а ручей сузился, и его шум сделался громче. Продираясь сквозь кустарник, они стали спускаться к воде — и вышли к водопаду.

Вода добегала до его края быстрым ровным потоком и с громким удивленным плеском обрушивалась вниз. Потом она снова поднималась со дна, кружилась и, подпрыгивая, спешила дальше.

Лора готова была без конца на это смотреть, но вспомнила, что надо помочь папе ставить ловушку. Они поместили ее в воду под самым водопадом. Поток воды падал в ловушку и бурлил там еще более удивленно, чем прежде. Выпрыгнуть из ловушки он не мог и, пенясь, вытекал в щели.

— Видишь, Лора, — сказал папа, — рыба в потоке воды попадет прямо в ловушку, и маленькие рыбки выберутся из нее сквозь щели, а большие рыбины не смогут. Так что им останется только плавать в ловушке, пока я за ними не приду.

В этот самый миг сверху скользнула большая рыбина. Лора взвизгнула и закричала:

— Гляди, папа! Гляди!

Погрузив руки в воду, папа ухватил рыбину и поднял ее; она извивалась и била хвостом. Лора едва не свалилась в водопад. Они полюбовались большой серебристой рыбиной, а потом папа выпустил ее, и она упала обратно в ловушку.

— Ах, папа, пожалуйста, давай останемся и наловим к ужину рыбы, — попросила Лора.

— Мне еще надо сложить из дерна хлев, Лора, — сказал папа. — И распахать огород, и выкопать колодец, и... — Тут он посмотрел на Лору и сказал: — Ну ладно, Бочоночек. Думаю, ждать нам придется недолго.

Он присел на корточки, то же самое сделала Лора, и они стали ждать. Вода падала с высоты и разлеталась брызгами. Она была все та же — и уже другая. В ней играли солнечные блики. От воды поднималась прохлада, а спину Лоре припекало. На кустах тысячи молодых листочков тянулись к небу. В теплом воздухе стоял их сладкий запах.