Любви тернистый путь, стр. 55
Зная, что так поступать нехорошо, Миген тем не менее переворачивала страницу за страницей, пока не дошла до списка браков, рождений и смертей. Там были только две записи.
«Родился: Томас Лайониль, 19 апреля 1756 года, в шесть часов пополудни».
Ниже была сделана вторая запись, уже знакомым Миген почерком, хотя еще и не таким уверенным.
«Умерла: Сара Элизабет Хэмпшир, 2 сентября 1770 года».
Миген медленно положила Библию на место, взяла свои бумаги и направилась к секретеру, стоящему у камина. Перед ее мысленным взором мелькали цифры. Она думала лишь о загадочной Библии. В нее не были занесены ни дата свадьбы, ни девичья фамилия Сары Хэмпшир, ни другие дети… А Лайон Хэмпшир остался без матери в четырнадцать лет. У него не было отца?
Значит, Лайон в том юном возрасте остался сиротой?
Работа над счетами шла медленно, потому что Миген никак не могла сосредоточиться. Вскоре она услышала, как часы пробили двенадцать, а через несколько минут раздались шаги Лайона. Почти сразу же тот появился в библиотеке.
— Миген! Что вы здесь делаете? А я все думал, почему здесь горит камин…
Она повернулась в кресле, сонно улыбнувшись Лайону:
— Я пытаюсь свести все счета по хозяйству.
— Ну дела! Сейчас она математик! — Лайон пересек комнату, чтобы заглянуть ей через плечо. — Вам, маленькая, не надо заниматься этим. У вас и, без того много дел.
— Ничего. Я ведь знаю, как заняты вы.
Лайон взял свечу, чтобы зажечь сигару, а затем растянулся в кресле. Миген собрала документы и ждала.
— Сегодня утром случилось нечто такое, о чем я должен вам рассказать, — начал Хэмпшир, заглядывая ей в глаза: в отсветах пламени она выглядела такой милой, сонной и мягкой, такой несказанно восхитительной!
Лайон собирался поведать ей о сделанном им Присцилле предупреждении, посмеяться над возникшей напряженностью и услышать в ответ едкие осуждающие и дразнящие замечания.
Но сейчас он засомневался в разумности необдуманной отсрочки свадьбы. Не означает ли его намерение лишь затянуть его агонию и агонию Миген?
— Лайон, ну говорите же то, что вы хотели! — напомнила она. — Еще минута, и я усну.
— Я хотел сказать, что этим утром видел Смит. Французский повар приезжает через два дня, и Брэмбл об этом уже уведомили. Она была похожа на заживо сваренного цыпленка.
Ваша сварливая повариха Брэмбл собирается приехать сюда завтра утром, чтобы успеть приготовить нам завтрак.
Глава 30
Довольно много времени за минувшие два дня Лайон уделил поискам лошади для Миген. И утром первого апреля в его небольшую конюшню доставили молодую кобылицу.
Миген примеряла наряды, присланные за час до этого от мадам Милле. Основная часть гардероба уже была готова, и юная домоправительница чувствовала себя как ребенок в Рождество. Лайон постучал к ней, когда она только надела платье из дамасского розового шелка. Его квадратное декольте увеличивало пышную грудь, а каждую кайму украшали кружева цвета слоновой кости. Миген повязала вокруг шеи кружевную косынку и разрешила войти.
Восхищенное выражение на лице Лайона заставило ее щеки разрумяниться от счастья.
— Миген! Я просто ослеплен! Покружитесь.
Она застенчиво подчинилась, чувствуя, как его взгляд проникает сквозь плотно облегающий шелк.
— Вы выглядите сверхизысканно. Теперь меня будет снедать нетерпение увидеть вас в остальных платьях.
Миген позволила ему взять свои руки и расцеловать их в самых трогательных местах.
— Благодарю вас, — сказала Миген. — Мне было бы неловко принимать эти наряды, но…
— Вы же понимаете, что в конечном счете это выгодно только мне, поскольку я и окажусь тем, кому повезет радоваться вашей красоте в них… А теперь пойдемте со мной. Я приготовил для вас сюрприз.
Они прошли через сад и далее по лужайке, когда Миген сообразила, куда ее ведут.
— О, Лайон, надеюсь, что вы не…
— Шш! Никакие догадки вам не разрешены.
— Прекратите! Я предупреждаю вас, что если только там меня ждет лошадь, вам лучше забыть об этом. Принимать от вас платья уже достаточно дурно, но…
Миген буквально проглотила язык, когда Лайон вывел на солнечный свет кобылицу. Она была так восхитительна, что Миген почувствовала, как ей на глаза навернулись слезы.
Лошадь была роскошной темной соболиной масти. Умные глаза, небольшое пятнышко в форме сердца на лбу и белые щиколотки.
Миген протянула руку, и лошадь осторожно коснулась ее мягкими толстыми губами. Ласковая Миген и принюхивающаяся к ней кобылица — между ними вспыхнула любовь с первого взгляда.
Миген обернулась, чтобы посмотреть на Лайона, и он, тоже растроганный, увидел на ее щеках бриллиантовые слезинки.
Переехав в дом Хэмпшира, Брэмбл, естественно, не изменила свой дурной характер, и Миген вскоре поняла, что же заставило кроткую Смит жаловаться на властность поварихи. Изо дня в день, каждую минуту та давала знать о своем присутствии, твердила о своем неоспоримом мнении. Казалось, Брэмбл стала еще сварливее. Повариха считала, что домоправительница должна чем-либо заниматься от рассвета до заката. А когда Миген вдруг оставалась без дела, старуха бросала на нее смертоубийственные взгляды.
Все это Лайон считал чрезвычайно забавным. Лишь его успокаивающее влияние не давало Миген превратиться в измученную виной развалину. По несколько раз на день он, смеясь, напоминал, что не Брэмбл, а именно она, Миген, стоит во главе всего его хозяйства.
Однако помнить об этом было трудно, после того как Миген уже провела несколько недель на положении младшей служанки. Брэмбл ждала их на кухне, явно раздраженная отсутствием домоправительницы на протяжении всего утра.
— А не найдется у вас хотя бы минуты вспомнить о доме? — спросила повариха, критически посмотрев на новое розовое платье.
Лицо Миген помимо ее воли вспыхнуло. Тем более что рука Лайона лежала у нее на талии. Капитан убрал руку и вышел из комнаты, поглядев на Миген с сочувствием.
— Никогда не видела, чтобы служанки носили подобные платья, — заметила Брэмбл. — Вы, случайно, их взяли не из особняка Бингхэмов?
— Возможно, — несколько раздраженно парировала Миген.
— Вас долго не было. — Жесткий тон Брэмбл выдавал истинный смысл ее примитивного замечания. — У меня есть кое-какая информация о предпочтениях хозяина. Пруденс слишком тупа для того, чтобы быть полезной здесь. И я полагаю, именно вы попросили заменить ее.
«О Боже! — подумала Миген. — Как бы в прошлом я себя плохо ни вела, я никогда так болезненно не чувствовала свою вину перед родителями или гувернантками. Почему же все так складывается сейчас?»
Они сели за складной столик и вместе составили список любимых блюд Лайона, включая пюре, кукурузные лепешки, варево из молодой кукурузы и бобов, индейский пудинг, фаршированного устрицами индюка и мамалыгу. Именно Брэмбл с присущей ей сообразительностью и подсказала Миген, о чем говорит такой перечень.
— А хозяин-то, должно быть, из деревенских господ! Я никогда не встречала городского джентльмена, которому бы нравилась такая еда.
Для Миген это был еще один ключ к загадке-головоломке.
Она покинула кухню, чтобы распаковать новые платья, но встретила ждавшего ее на лестнице Лайона.
— Нам, возлюбленная, предстоит большая работа, — уведомил ее Хэмпшир с ослепительной улыбкой, пресекающей всякие возражения. — Да и ваша бедная лошадь ждет, что ее выведут на тренировку.
Миген уступила настояниям Лайона, попросив лишь несколько минут, чтобы переодеться в новый сливового цвета бархатный костюм для верховой езды. Дав указания Брэмбл и Уонгу, она с чистой душой побежала в конюшню. Лайон уже оседлал кобылицу, которая бросала взгляд то на свою хозяйку, то на чалого коня.
— У вашей лошади есть имя? — поинтересовалась Миген.
— Нет. Правда, когда я купил чалого, Браун назвал его Исчадием Ада.
— Превосходно! Вот они и будут Исчадие Ада и Дитя Небес!