В зоне поражения, стр. 3

Андрей сразу же понял, что ЮДМ как раз то, что ему нужно. Но в прошлом году, когда он еще учился в шестом классе, об этом и думать было нечего. Нынче, после того, как ему исполнилось четырнадцать лет и после того, как отец написал Александру Александровичу, Кардашова, в виде исключения, приняли в отряд.

Только самбо он пока не занимается. Лейтенант Турейкин сказал: «Продолжай классическую борьбу. У тебя там, говорят, успехи». Андрей занимается борьбой в «Спартаке» второй год, с тех пор, как понял, что ему надо перевоспитывать себя.

Турейкин Андрею очень нравится: смелый, натренированный. Он участковый. Недавно «взял» вооруженного преступника. Один на один. За это лейтенанту Турейкину была объявлена благодарность.

Когда все нарушители школьной дисциплины получили по заслугам, командир объявил:

— Не забудьте: в шесть — в «Пионере»!

Суббота у юдеемовцев — напряженный день. После уроков заседание отряда, а вечером, с шести до девяти, — дежурство в кинотеатре «Пионер».

В этот день впервые шел фильм «Новые приключения неуловимых». Ребятни — битком! Зимой, часов в пять, когда на улицах уже смеркается и нельзя гонять шайбу, ребятня прет в свою «кинушку». И вот тут-то главная работа для юдеемовцев: следить, чтобы не дрались, не курили, не щелкали семечки.

Андрей с трудом проталкивался через фойе, когда заметил мальчишку: коротенькое пальтишко подпоясано широким флотским ремнем с медной пряжкой, на которой выдавлен якорь. Мальчишка как раз расстегивал этот ремень. Ясно для чего пацан подпоясался таким ремнем: испокон веку матросы дерутся пряжками.

Кардашов решительно положил руку на плечо «моряка». Тот будто бы удивленно поднял глаза.

— Не прикидывайся невинным, — сказал ему Кардашов, — снимай ремень.

Эти младшеклассники и правда умеют на тебя смотреть такими невинными, такими послушными глазами, будто минуту назад вовсе не они швыряли друг в друга булками. Нагляделся он на них сегодня во время дежурства в школе.

— Зачем? — «Матрос» попытался сбросить руку.

Андрей покрепче взял его за плечо:

— Давай, давай! Шагай в дежурную комнату!

Мальчишка хотел нырнуть в толпу, но Кардашов схватил его за руку.

— Куда ты? Не выйдет!

Он притащил пацана в дежурку и реквизировал у него этот ремень. А к следующему сеансу в «Пионер» уже примчался лейтенант Турейкин. Никогда еще таким сердитым не видел Андрей Глеба Константиновича:

— Ты что самоуправством занимаешься? — в той же самой дежурной комнате снимал лейтенант стружку с Кардашова.

— Почему самоуправством? — догадываясь, в чем дело, пытался оттянуть минуту расплаты Кардашов. — Мы имеем право реквизировать холодное оружие.

— Ка-а-кое «холодное оружие»?! — воззрился злыми глазами лейтенант Турейкин. — Ты знаешь, откуда у него этот ремень? У него старший брат в Тихоокеанском флоте. Отличник пограничной службы. В отпуск приезжал. Подарок это, понимаешь? А ты! Так, пожалуй, далеко зайдешь, если начнешь самочинствовать Нет, Кардашов, тебе, видно, рано еще в отряд! Больно горячий у тебя характер!

— Мы за него ручаемся, — сказал Юрка Немытиков, а у Андрея от этих слов почему-то в носу защипало. Только не хватало, чтобы он расплакался. — Кардашов как раз самый терпеливый. — Юрка уже прижимал ладонь к груди, стараясь получше объяснить: — И когда в школе дежурит… И вообще…

— Что «вообще»? — рассердился окончательно Турейкин. — «Вообще» хороший? А нам не надо «вообще», нам надо, чтобы в каждом конкретном случае поступал правильно. Ты знаешь, Немытиков, как теперь родители этого парнишки будут относиться к нашему отряду? Они мне уже сказали: «Может быть, вы им еще дубинки дадите? Мало хулиганов, так вы еще прибавляете!» Понял? На весь отряд пятно.

Все… Теперь уж и Юрка не сумеет ничего сказать… Андрею показалось, что у него даже губы задрожали. И вот тогда он тоже обозлился… на себя. Заплачь, заплачь… Пусть все увидят, какой ты слюнтяй. И странно, от этого руки сами сжались в кулаки, а губы… перестали дрожать.

— Пусть Кардашов сходит к родителям, отнесет ремень и извинится! — командир отряда продолжал защищать своего бойца.

Только не это! Кардашов испугался; как это он пойдет к родителям! Да они его и слушать не станут… Да и стыдно! А если лейтенант его, правда, выгонит?..

Видно, такое убитое лицо было у Кардашова, что Турейкин сказал:

— Дошло до тебя?! Где этот ремень?

Андрей взял с подоконника злосчастный ремень, протянул лейтенанту. Тот повертел его в руках, для чего-то потер медную пряжку о рукав кителя:

— Запомни: вот такая, казалось бы, небольшая вещь может навсегда решить судьбу человека. Но если глубже поглядеть, то вовсе не в вещи дело… — Лейтенант повернулся к Немытикову: — Кардашова предлагаю перевести на испытательный стаж. Ремень пусть отнесет и извинится…

В отряде каждый новичок проходит двухмесячный испытательный стаж. Андрей его прошел еще осенью. Но он согласен, если даже весь год будет для него испытательным…

В этот же вечер он отнес ненавистный ремень. Когда поднимался на четвертый этаж незнакомого дома, ему казалось, что даже ступеньки под ним прогибаются, а все встречные смотрят на него с осуждением…

Но он все вытерпит, иначе никогда не почувствует себя человеком. И среди правил ЮДМ есть такое: «Будь самокритичным. Допустил ошибку, осознай ее и исправь…»

Сам за себя в ответе

Прошло уже больше месяца, как Сашка Суворов учится в новой школе. Дела у него идут — он считает нормально, правда, за это время схватил несколько двоек, но уже исправил. Даже по английскому, который ему в новой школе не дается, у него двойка и тройка. Тройка — последняя. Двойки ему никак нельзя получать. После каждой в классе смотрят на него, как на ненормального, и отец злится, говорит, что нельзя Сашкиным словам верить, трепач, мол, он, Сашка…

Сегодня уроки уже закончились, но домой никто не уходит, потому что еще собрание. Тем, кому исполнилось четырнадцать, пионерский отряд будет давать рекомендацию в комсомол. У них в классе таких пятеро: Кардашов, Назарова, братья-близнецы Колесниковы и он — Сашка…

Раз у него все двойки исправлены, его тоже можно рекомендовать в комсомол — не хуже он других. Если бы он был в интернате, он бы, наверное, не очень беспокоился из-за этого.

А здесь все считают позором, если тебе четырнадцать и тебя не примут в комсомол.

Олег упрашивал Тамару — вожатую — рекомендовать и его, хотя ему четырнадцать будет еще в июне. Тамара засмеялась и сказала: «Дорасти вначале». Умылся, маменькин сынок!

Сашку должны принять: если отец узнает, что всех приняли, а Сашку нет — расстроится опять… Он все говорит, что из-за Сашки ему на людей смотреть стыдно: сын — двоечник! Сказал: пусть даже не показывает дневника, если в нем будут двойки. Сашка и так старается изо всех сил. Вчера не успел по химии выучить, так еле упросил, чтобы его не вызывали. А то бы схватил «пару»…

Ну, заревели дурными голосами, как дикие кошки! Сашка посмотрел в сторону парты, где сидели Ольга Кныш и Татьяна Назарова. Парту облепили девчонки, уже третий день подряд завывают одну и ту же, будто английскую, песню. А Сашке кажется, что они тянут: «обалдел балда». Битлы ее поют. Конечно, в класс ее принесла Сова — Суворов только так и зовет Ольгу. Здорово подходит! В интернате у всех были эти прозвища. Сашку звали то фельдмаршал, то генералиссимус!

Сова, оказывается, вундеркинд: и музыкой занимается, и художественной гимнастикой, и еще чем-то. Кривляка первая. Назариха никогда не орет вместе со всеми, только слушает и улыбается. И Сашке она улыбается. Даже предлагала помочь по английскому. Но Сашка и сам справится.

Около парты Кардашова собрались мальчишки. Наверное, опять травит про свой милицейский отряд. В интернате «мильтон» была позорная кличка. Конечно, Сашка понимает, что такой, как Бобер, целоваться с милицией не станет. Но и Сашка теперь глядит на этого Кардашова с подозрением. Милиционером Сашка сроду не станет…