Домик в прерии ч.1 (Маленький домик в Больших Лесах), стр. 12
Все слушались папу. Лора смотрела, как колышется мамина юбка, как изгибается мамина тонкая талия, как наклоняется ее темноволосая голова, и думала, что ее мама танцует лучше всех на свете. А скрипка тем временем пела:
Девушки из Буффало.
Выходите из дому.
На закате — из дому.
На закате — из дому.
Девушки из Буффало.
Выходите из дому.
Как ведется издавна, — под луной плясать!
Пары всё кружились и кружились, юбки вихрем проносились мимо Лоры, сапоги топали, танцоры кланялись друг другу, расходились, сходились и снова кланялись.
В кухне осталась только бабушка. Она размешивала кипящий сироп в огромной медной кастрюле в такт музыке. Возле задней двери стояло ведро с чистым снегом. Время от времени бабушка набирала в блюдечко снег и наливала в него ложку сиропа.
Лора опять стала смотреть на танцоров. Папа теперь играл «Ирландскую прачку». Он громко пел:
Спляшем, леди, скок-поскок.
С пятки — на носок! С пятки — на носок!
Как Лора ни старалась, усидеть спокойно на месте она не могла. Ноги у нее сами двигались в такт музыке. Поглядев на Лору, дядя Джордж засмеялся, схватил ее за руку и стал отдельно танцевать с ней в уголке. Лоре очень нравился дядя Джордж.
Гости столпились у дверей и со смехом тащили из кухни бабушку. На ней тоже было очень красивое платье — темно-синее с узором из ярких осенних цветов. Щеки у бабушки разрумянились от смеха. Не выпуская из рук деревянную ложку, она качала головой и говорила:
— Я не могу оставить сироп без присмотра.
Но тут папа заиграл «Путник в Арканзасе», и все захлопали в такт музыке. Бабушка поклонилась и пошла в пляс. Танцевала она ничуть не хуже других. Громкие хлопки почти заглушили папину скрипку.
Вдруг дядя Джордж подлетел к бабушке, отвесил ей низкий поклон и заплясал джигу. Бабушка сунула кому-то в руки ложку, подбоченилась и встала напротив дяди Джорджа. Тут все закричали. Бабушка принялась отплясывать джигу.
Лора вместе со всеми хлопала в ладоши в такт музыке. Скрипка пела так, как не пела еще никогда раньше. Глаза у бабушки засверкали, щеки разрумянились. каблуки стучали, а сапоги дяди Джорджа притопывали в ответ.
Гости во все глаза смотрели, как дядя Джордж с бабушкой отплясывают джигу. Скрипка не замолкала. Дядя Джордж начал громко отдуваться и вытирать со лба пот. Бабушка весело подмигнула.
— Тебе ее ни за что не переплясать, Джордж! — крикнул кто-то.
Дядя Джордж заплясал быстрее — в два раза быстрее, чем раньше. Бабушка не отставала. Гости подбадривали танцоров веселыми криками. Женщины хлопали в ладоши и смеялись, мужчины поддразнивали Джорджа. Джордж не обращал на них внимания, но смеяться уже не мог — ему не хватало дыхания. Он плясал джигу.
Папины голубые глаза весело сверкали. Он стоял, смотрел на бабушку и Джорджа, а его смычок плясал по струнам. Лора подпрыгивала на месте, визжала и хлопала в ладоши.
А бабушка все плясала и плясала, подбоченясь, высоко подняв голову и улыбаясь. Джордж продолжал плясать, но уже не так быстро, как вначале. Топ-топ-топ — весело отстукивали бабушкины каблуки.
Большая капля пота стекла со лба дяди Джорджа и заблестела у него на щеке. Вдруг он поднял руки, прохрипел:
— Сдаюсь! — и остановился.
Поднялся страшный шум — все кричали, хлопали, топали ногами, радостно приветствуя бабушку. Бабушка поплясала еще немножко, но вскоре и она остановилась, смеясь и ловя ртом воздух. Джордж тоже смеялся и утирал со лба пот.
Вдруг бабушка перестала смеяться и со всех ног кинулась на кухню. Скрипка умолкла. Все женщины, перебивая друг друга, что-то говорили, все мужчины дразнили Джорджа, но тут все разом замолчали. А бабушка появилась в дверях и сказала:
— Сироп готов. Угощайтесь.
Гости снова заговорили, засмеялись и заспешили на кухню за тарелками, а оттуда во двор за снегом. Дверь из кухни была широко раскрыта, и в дом вливалась волна холодного воздуха.
На небе горели холодные звезды, мороз щипал Лоре нос и щеки, а ее дыхание превращалось в пар.
Вместе с другой Лорой и со всеми остальными ребятишками она набрала себе в тарелку чистого снега и побежала обратно в набитую гостями кухню.
Бабушка стояла у плиты, большой деревянной ложкой зачерпывала из медной кастрюли горячий сироп и разливала его по тарелкам прямо в снег. Сироп застывал и превращался в мягкие леденцы, а гости старались побыстрее их съесть.
Есть можно было сколько влезет — ведь кленовый сахар еще никогда никому не повредил. В кастрюле было сколько угодно сиропа, а во дворе — сколько угодно снега. Расправившись со своими тарелками, гости опять наполняли их снегом, а бабушка наливала им новую порцию сиропа.
Досыта наевшись мягких кленовых леденцов, гости двинулись к длинному столу, уставленному пирогами с тыквой, пирогами с сушеными ягодами, всякими пирожными и печеньями. На столе были также ржаной хлеб, холодная вареная свинина и маринованные огурцы. Ой, до чего ж они были кислые!
Наевшись до отвала, гости снова пустились в пляс, а бабушка тем временем следила за сиропом. Несколько раз она наливала ложку сиропа в блюдечко, старательно его размешивала, потом качала головой и отправляла сироп обратно в кастрюлю.
Наконец, когда сироп в блюдечке стал превращаться в мелкие зернышки наподобие песчинок, бабушка крикнула:
— Девочки! Скорей сюда! Он засахарился!
Тетя Руби, тетя Дора и мама бросили танцы и помчались на кухню. Они протягивали бабушке большие кастрюли, маленькие кастрюльки и, как только они наполнялись, подставляли новые.
Потом бабушка сказала:
— А теперь принесите игрушечные формочки для детей.
Для каждой девочки и каждого мальчика нашлась формочка или, на худой конец, разбитая чашка или блюдце. Дети с замиранием сердца следили, как бабушка накладывает им сахар. А вдруг на всех не хватит? Тогда кому-то придется показывать, что он не эгоист и умеет себя вести.
Но сахара как раз хватило на всех. В последнюю формочку бабушка наскребла остатки со дна. Она никого не обделила.
Танцы под скрипку продолжались. Обе Лоры стояли и смотрели, а когда устали стоять, тихонько уселись в уголке. Танцы были такие красивые, а музыка такая веселая, и Лоре казалось, что ей никогда не надоест смотреть и слушать.
Разноцветные юбки, шурша, проносились мимо, каблуки стучали, а веселая скрипка все пела и пела.
А потом Лора проснулась и увидела, что лежит поперек бабушкиной кровати. Было уже утро. Мама, бабушка и Крошка Кэрри еще не просыпались. Папа с дедушкой, завернувшись в одеяла, спали на полу возле камина. Одной только Мэри нигде не было видно — ее уложили с тетей Дорой и тетей Руби.
Вскоре все встали, позавтракали оладьями с кленовым сиропом, а после завтрака папа подогнал к дверям лошадей, запряженных в сани.
Он усадил в сани маму с Крошкой Кэрри, дедушка с дядей Джорджем взяли на руки Лору и Мэри и перебросили их через край саней в постеленную на дно солому. Папа закутал девочек в шубы, сани покатили сквозь Большие Леса к дому, а бабушка, дедушка и дядя Джордж стояли в дверях и кричали:
— До свидания! До свидания!
Солнце пригревало, лошади взметали снежные брызги, а в следах копыт за санями из-под тонкого слоя талого снега проглядывала темная земля.
— К вечеру сахарный снег растает, — сказал папа.
Поездка в город
Сахарный снег растаял, и пришла весна. Кусты орешника, что росли вдоль изгороди, покрылись молодой листвой, и в них запели птицы. Трава снова зазеленела, в лесу запестрели лютики, фиалки и крошечные цветочки кислицы.