Меррик, стр. 12

А меня вновь охватила холодная дрожь.

Прежде чем прийти в кафе, я насытился, ибо опасался, что аромат крови Меррик затуманит мой разум гораздо сильнее, чем волнение от встречи. Я не лишил жертву жизни, нет, хотя желание сделать это было очень велико. Однако я не совершил убийства и гордился этим. Ради нее я должен был сохранить совесть чистой, хотя, надо признаться, мне становилось все проще «найти негодяя», как однажды выразился, обучая меня охоте, Лестат, – отыскать какого-нибудь бесполезного и жестокого индивидуума и утешить себя иллюзией, что он еще хуже, чем я сам.

– Я пролила столько слез по тебе, – сказала Меррик с большим жаром, чем прежде. – А потом и по Эрону, и по многим вашим ровесникам, один за другим покинувшим нас так внезапно.

Она неожиданно сгорбилась и чуть согнулась, словно от боли.

– Молодежь в Таламаске не знает меня, Дэвид, – быстро добавила она. – Ты ищешь встреч со мной не только ради Луи де Пон-Дю-Лака. Не только ради того, чтобы я вызвала призрак ребенка-вампира. Тебе нужна я, Дэвид. Ты нуждаешься в моем присутствии рядом точно так же, как я нуждаюсь в твоем.

– Ты права по всем статьям, Меррик, – признался я. И тут меня прорвало: – Я люблю тебя, Меррик, люблю тебя так, как любил Эрона и как теперь люблю Луи и Лестата.

Лицо ее исказилось страданием и словно вспыхнуло изнутри.

Я протянул к ней руки, и она крепко сжала их влажными теплыми ладонями.

– Не раскаивайся, что пришел ко мне. Не переживай. Я рада этому. Только обещай, что не струсишь и не бросишь меня без каких-либо объяснений. Не беги от меня в спешке, поддавшись извращенному представлению о чести. Иначе я просто сойду с ума.

– Ты боишься, что я покину тебя так же, как Эрона? – хриплым от волнения голосом проговорил я. – Обещаю, моя драгоценная, что этого не случится. Никогда. Сейчас уже слишком поздно для подобного шага.

– В таком случае я люблю тебя, – объявила она шепотом. – Люблю, как всегда любила. Нет, наверное, даже больше, ведь ты принес с собой это чудо. А как же та душа, что живет теперь внутри тебя?

– О какой душе ты говоришь?

Но она уже погрузилась в глубокую задумчивость и неспешно потягивала ром прямо из бутылки.

Не в силах больше находиться на расстоянии от нее, я медленно встал из-за стола. Меррик, по-прежнему держа мои руки в своих, поднялась следом. Едва мы оказались рядом, я заключил ее в объятия и, ощутив знакомый запах духов, ласково поцеловал в губы, в лоб, а затем крепко прижал ее голову к груди – к тому месту, где билось сердце.

– Слышишь? – прошептал я. – Какая душа там может быть, кроме моей собственной? Изменения коснулись лишь моего тела, но в остальном я тот же.

Меня захлестнуло желание, стремление узнать ее ближе, постичь всю, целиком, вкусить ее кровь. Запах ее духов одурманивал, кружил голову. Но о том, чтобы поддаться слабости, не могло быть и речи.

Я снова поцеловал Меррик. Далеко не безгрешно.

Несколько долгих мгновений мы оставались в объятиях друг друга, и я, помнится, покрыл ее голову легкими поцелуями. Исходивший от Меррик аромат бередил душу, вызывая в памяти череду воспоминаний. Мне хотелось оградить ее от всей мерзости, частью которой, к сожалению, был и я сам.

Наконец Меррик как бы нехотя отстранилась и чуть покачнулась. Чувствовалось, что на ногах она держится не слишком уверенно.

– Никогда прежде ты не касался меня вот так, – едва слышно сказала она. – А ведь я хотела тебя, отчаянно желала близости. Помнишь? Помнишь ту ночь в джунглях, когда мое желание наконец исполнилось? Ты не забыл, каким пьяным и в то же время великолепным был тогда? Как жаль, что все так быстро закончилось.

– Я был глупцом. Правда, такие вещи не запоминаются, – прошептал я. – Впрочем, что бы ни случилось, давай оставим все как есть. Пошли, я забронировал для тебя номер в гостинице и хочу сам проводить тебя туда и убедиться, что ночь ты проведешь в безопасности.

– С какой стати? Моим домом всегда был и остается Оук-Хейвен, – сонно возразила она и тряхнула головой, чтобы слегка взбодриться, – я иду домой.

– Ничего подобного. Ты выпила слишком много рома. Посмотри, в бутылке осталось меньше половины. И я уверен, что ты прикончишь и это, как только сядешь в машину.

– Все тот же джентльмен до мозга костей, – с коротким презрительным смешком заметила Меррик. – И Верховный глава. Можешь проводить меня до моего старого дома здесь, в городе. Тебе отлично известно, где это.

– В такой район? Ни в коем случае! Даже при том, что час еще не слишком поздний. Кроме того, старик смотритель там – бестолковый идиот, хотя очень милый и дружелюбный. Так что, моя драгоценная, я отвезу тебя в гостиницу.

– Глупости! – Меррик сделала шаг и споткнулась. – Я не нуждаюсь ни в каком смотрителе, а просто хочу вернуться в свой старый дом. Ты зануда. И всегда им был.

– А ты ведьма, да к тому же пьяная, – парировал я. – Ну вот, сейчас мы завинтим крышечку на бутылке... – Я сопроводил свои слова действием. – Спрячем бутылку в твою холщовую сумку и отправимся пешком в гостиницу. Держись за меня.

Какое-то мгновение Меррик игриво сопротивлялась, но я продолжал настаивать, и в конце концов она слегка пожала плечами, слабо улыбнулась и, вручив мне сумку, покорно взяла меня под руку.

3

Не успели мы ступить на тротуар, как, поддавшись порыву, принялись пылко обниматься. Колдовской аромат «Шанель», любимых духов Меррик, словно вернул меня в прошлое, но благоухание текущей по ее венам крови было самым сильным магнитом.

Мои желания превратились в муку. К тому времени, как мы дошли до Рю-Декатер, располагавшейся всего в каких-то полутора кварталах от кафе, стало ясно, что нам понадобится такси. Оказавшись в машине, я осыпал поцелуями лицо и шею Меррик и с наслаждением впитывал в себя запах ее крови и жар тела.

Меррик тоже совершенно потеряла голову. На заданный страстным шепотом вопрос, способен ли я теперь заниматься любовью как обычный мужчина, я ответил отрицательно и добавил, что в любом состоянии, трезвом или пьяном, ей следует помнить о моей новой сущности, о том, что я по своей природе хищник, и не более того.

– Не более того? – переспросила она, прекратив любовные игры, чтобы сделать очередной глоток из бутылки. – А что произошло в джунглях Гватемалы? Отвечай. Ты ведь не забыл. Палатка, деревня и все остальное. Не лги мне, Дэвид. Я знаю, что у тебя внутри. И хочу теперь узнать, каким ты стал.

– Замолчи, Меррик, – сказал я, но не мог больше сдерживаться и при каждом поцелуе начал касаться зубами ее кожи. – То, что произошло в джунглях Гватемалы, – с трудом выдавил я, – было смертным грехом.

Я закрыл ей рот поцелуем, с жадностью втянул в себя ее язык, но сумел сдержаться и даже не поцарапал ее своими острыми зубами. Почувствовав, что она нежно касается моего лба не то мягким шарфом, не то носовым платком, я резко оттолкнул ее руку, опасаясь, что на коже проступили капли кровавого пота.

– Не делай этого.

– Иди ко мне, – шепнула Меррик, вновь возвращаясь к поцелуям.

Я был повержен. Страстное желание не способно было заглушить уверенность в том, что даже несколько капель ее крови могут все изменить: я почувствую себя ее хозяином, а она, несмотря на всю кажущуюся неосведомленность в этом деле, может решить, что стала моей рабой.

Вампиры старшего поколения предупреждали меня о том, что может случиться. А Лестат и Арман заявили совершенно категорично, что «пару глотков» нельзя считать безобидными. Внезапно мною овладела ярость.

Я потянулся к ее затылку и сорвал кожаный беретик с густых каштановых волос. Беретик и длинная булавка отлетели в сторону, а я запустил пальцы в мягкие пряди и снова припал к губам. Она закрыла глаза.

К моему огромному облегчению, вскоре мы подъехали к просторному входу гостиницы «Виндзор-Корт». Прежде чем швейцар помог Меррик выбраться из такси, она успела сделать очередной глоток рома, а потом, как заправский пьяница, прошла по ступеням твердым шагом, хотя до трезвости ей было далеко.